рничество Англии и Франции способствовало победе, одержанной Россией над морскими силами Турции, справедливо заключала историк309.
Если позиция Великобритании на театре военно-морских сражений была ясна, то на дипломатическом поприще, в вопросе о союзном оборонительном договоре все продолжало оставаться по-прежнему неопределенным. Памятуя о главной цели своего назначения в Россию, Кэткарт никак не мог приступить к исполнению порученного задания. Практически все лето и осень 1768 г. он, что называется, лишь «вживался» в роль стороннего наблюдателя российской действительности. Присутствовал на закладке первого камня Исаакиевского собора, участвовал в смотре кадетского корпуса, посещал балы и маскарады, вместе с И.И. Бецким инспектировал учебное заведение для девушек в Смольном. Обо всем увиденном он подробно информировал свое руководство в Лондоне.
Первая запись в депешах Кэткарта, в которой речь шла о союзном договоре, относится к октябрю 1768 г. В ней посол ссылался на «твердо заявленное мнение императрицы» о том, что «Россия решительно склоняется на сторону Англии, а настроение это еще усилится». Однако, на ее взгляд, «невозможно найти момент более благоприятный для переговоров». При этом посол обращал внимание на то, что турецкий вопрос, присутствовавший в прежнем проекте союзного договора, был «оставлен в стороне310 .
После одной из встреч с Н.И. Паниным Кэткарт сообщил в Лондон: русский министр выражал желание императрицы «убедить короля и нацию в искреннем намерении Ее Императорского Величества поддержать Великобританию везде, где того потребуют обстоятельства». Панин пояснял, что если король намерен защищать Корсику (от Франции – Т.Л.), то императрица поставит оружие, пушки и амуницию для 7 тыс. человек, которыми Его Величество может полностью распоряжаться.
В ответ официальный Лондон отправил Кэткарту секретную депешу, в которой «по повелению короля» предписывал «воспользоваться первым удобным случаем для того, чтобы сообщить графу Панину, что Его Величество в видах пользы России согласен распространить условие о военных кораблях, кои он в силу проекта обяжется выставить … чтобы они могли служить на всяком европейском море вместо того, чтобы ограничиться одним Балтийским». Георг III также выражал желание выступить посредником при заключении между императрицей и Великой Портой мирного договора. Король предлагал послу настаивать на уступке со стороны Турции Азова, области Кубанских татар и «всех приобретений» императрицы, а также сделать мореплавание по Черному морю свободным для России. Для обеспечения гарантий условий мирного соглашения король обещал выставить 12 кораблей и 12 тыс. человек. Он очень надеялся, что взамен императрица также пойдет на уступки и заключит союзный договор с Великобританией, чтобы оба государства могли «рассматривать себя связанными друг с другом взаимным интересом»311.
Между тем у посла зародились сомнения в необходимости ряда положений прежнего договора. В депеше Рошфору от 26 апреля 1769 г. он писал: «… существует полное основание утверждать, что прежний трактат был несправедлив, имея в виду исключительно пользу Англии, ибо Россия без помощи Англии могла … вести войну с самой опасной, если не единственной своей соперницей из всех европейских держав, между тем, как в случае нападения на нас Россия обязана была выплатить нам 100 000 ф. ст. в год; подобное положение не могло случиться с нами и русский проект не пытается устранить от России это затруднение или обременить им нас, но только стремится поставить … обе империи в одинаковое положение»312.
30 июня 1769 г. Кэткарт получил от графа Рошфора разъяснение по поводу проекта союзного договора. «Союз с Россией всегда составлял главную цель Его Величества, – утверждал госсекретарь, – переговоры все время были ведены Россией, и петербургский двор постоянно ручался за включение других держав в случае, если бы условия могли быть соглашены между нашими обоими дворами. Поэтому … нет причины, почему бы не заключить между нами трактат немедленно, включив в него статью касательно приглашения северных держав»313. Как видно, англичане были готовы признать «панинский» план создания Северной системы.
Желая подтолкнуть императрицу к скорейшему заключению союзного договора, Кэткарт в качестве одного из аргументов давления на нее предлагал использовать стремление Екатерины II усилить свой флот, в чем англичане могли оказать действенную помощь. «Ее честолюбие весьма сильно насчет того, чтобы сделаться морской державой, – писал посол графу Рошфору 12 сентября 1769 г., – о чем я вовсе не сожалею, так как я уверен, что она никогда не будет нам соперницей, а чем дальше она подвигается на этом пути, тем больше должна … зависеть от Великобритании»314.
Между тем уже первые сражения с противником принесли победу российской армии. В 1769 г. турки потерпели поражение в Молдавии и Валахии. Русские войска успешно действовали на Северном Кавказе и в Закавказье. Военные успехи России не остались незамеченными британским послом. 8 сентября 1769 г., когда русская армия нанесла туркам новое поражение на Днестре, в результате которого неприятель покинул Хотин и бежал в Яссы, Кэткарт сообщал в Лондон: «В воскресенье, идя во дворец, я увидел 164 штандарта и знамен, трофеи помянутой победы, взятые во время наступления … Поднимаясь по лестнице, я узнал только что полученное известие о том, что в ночь на 7-е русские построили … батарею из 40 двенадцатифунтовых орудий, и с рассветом 8-го открыли … на турецкий лагерь огонь … Удивленные и испуганные столь неожиданным страшным огнем, турки недолго оставались под его действием: они отступили с величайшей поспешностью, оставив много палаток и 30 медных пушек». «Вы легко поймете, милорд, – продолжал посол свой доклад графу Рошфору, – то, какое приятное и вместе сильное впечатление произвело на общество это внезапное известие о столь важном событии, за которое России не пришлось пожертвовать ни одним человеком, и которое в то же время подает надежду на окончание войны … между обеими империями»315 .
Для продолжения войны с Турцией Россия нуждалась в поставке новых морских судов. 16 марта 1770 г. Кэткарт доносил Рошфору: императрица стремится довести «до значительных размеров» свои морские силы. Однако, на его взгляд, это может быть выполнено лишь с помощью и при содействии Англии, а «никак не иначе». В то же время, продолжал Кэткарт, «невозможно, чтобы Россия сделалась соперницей, способной внушить нам зависть ни как торговая, ни как военная морская держава». Дипломат усматривал в сложившейся ситуации определенную выгоду для своей страны, а также возможность оказания давления на императрицу. «Я всегда рассматривал подобные виды России как весьма для нас счастливые, – утверждал он, – ибо до тех пор, пока это будет выполнено, она должна зависеть от нас и держаться за нас. В случае ее успеха, успех этот лишь увеличит нашу силу, а в случае неуспеха – мы утратим лишь то, чего не могли иметь»316.
Летняя кампания 1770 г. принесла русской армии новые победы. 26 июня 1770 г. эскадра под командованием адмирала Г.А. Спиридова в ожесточенном бою в Чесменской бухте уничтожила турецкий флот. Русские войска высадились в Греции и на островах Эгейского моря. 3 августа 1770 г. лорд Кэткарт извещал графа Рошфора об одном из сражений. Турецкая армия, писал он, состояла из 150 тыс. человек, в том числе 36 тыс. янычар, и находилась под начальством великого визиря. Русские захватили 130 пушек большого калибра «в совершенной исправности». При этом сами не потеряли ни одного генерала или офицера высших чинов, но лишь немногих солдат и одного капитана; «бригадир Озеров, ныне пожалованный генерал-майором и кавалером ордена св. Георгия, говорит, что … видел до 5 тыс. турок убитых». За одержанную победу над турецкой армией на Пруте 7 июля 1770 г. императрица вручила генералу П.А. Румянцеву фельдмаршальский жезл, наградила его орденом св. Георгия первой степени и подарила имение с 5 тыс. душ, приносящее, по подсчетам дипломата, до 2 тыс. ф.ст. ежегодного дохода. По свидетельствам очевидцев сражений, отмечал Кэткарт, русские войска сражались с превосходящим по численности противником «блестящим образом», проявляя «храбрость и усердие»317.
Военные действия России на турецком фронте, хотя на время и заслонили обсуждение вопроса о союзном договоре, но не исключили его из повестки дня дипломатов. В августе 1770 г. Кэткарт получил из Лондона новый проект союзного договора с Россией. Согласно условиям этого проекта, по утверждению И.Ю. Родзинской, Великобритания предлагала свое посредничество при заключении мирного договора России и Турции, обязывалась добиваться уступки России со стороны Турции Азова, области Кубанских татар и других приобретений на берегах Черного моря, а также свободу мореплавания по Черному морю. Кроме того, правительство Великобритании соглашалось распространить условие о помощи военным кораблям, кроме Балтийского моря, на все «европейские» моря. В свою очередь, в случае нападения какой-либо страны на английские владения в Америке или Ост-Индии Россия должна была выставить на помощь Британии вместо сухопутных войск, как предполагалось ранее, 14 военных кораблей318.
Как мы могли убедиться, практически все условия договора, за исключением последнего пункта, были уже озвучены английской стороной раньше. Быть может, поэтому данный проект вызвал сомнения у Кэткарта, которыми он поделился с Рошфором. «Приказать своему послу в Константинополе настаивать на уступке Азова, земли Кубанских татар и других завоеваний России, … а также плавания по Черному морю и гарантировать трактат, который бы Россия заключила с Портой при посредничестве Его Величества, условие это … не может войти в состав трактата, – писал посол, – но было бы подтверждено королевским словом, священнее самих трактатов, и для безопасности России оказалось бы существеннее денежного пособия, испрашиваемого ею, так как король с помощью своей морской силы всегда будет иметь возможность придать своей гарантии характер внушительный и полезный». С другой стороны, продолжал Кэткарт, король требует, чтобы ему было предоставлено «испрашивать пособия в виде сухопутного войска или линейных кораблей, и чтобы нападения европейских держав на его владения вне Европы были бы причислены к случаям, требующим помощи союзников, ибо в противном случае Его Величество мог бы подвергнуться нападениям этих держав на колонии и … заслужить обвинения в наступательных действиях, через что им было бы утрачено право на пособие, условленное трактатом». Король надеется, подчеркивал Кэткарт, что «усердие министров императрицы будет равно усердию королевских министров, и что Россия заодно с Великобританией скоро докажет Европе поспешностью, с которой будет выполнено это важное дело, что оба двора неуклонно следуют одинаковой системе»