332. Лондон взволновало также известие о том, что граф Алексей Орлов побывал в Вене, где ему оказали «весьма милостивый прием». Некто передал Кэткарту, что «в кармане у него (Алексея Орлова – Т.Л.) уполномочия на заключение мира». Посол же полагал, что «об этом не может быть речи до тех пор, пока он (Орлов – Т.Л.) вместе с флотом не дойдет до Константинополя, чего Австрия, как кажется, чрезвычайно опасается»333. Как бы то ни было, но Россия продолжала самостоятельно решать вопрос о том, на каких условиях вести переговоры с поверженным противником. Мирный договор с Турцией был заключен 10 июля 1774 г. Но это событие произошло уже во время пребывания в России другого посла Великобритании.
Весной 1771 г. Кэткарт еще раз пытался повидаться с Паниным, чтобы вернуться к обсуждению союзного договора. Однако эти попытки не увенчались успехом, как полагал дипломат, в силу чрезвычайной занятости министра. Посол сетовал по поводу того, что граф Панин видит Ее Величество лишь раз в неделю в продолжение нескольких часов. «Остальные же дни или вернее вечера он проводит в работе над самыми спешными делами. По утрам он никого не принимает, а после полудня … по большей части ездит верхом с великим князем, вследствие чего его чрезвычайно трудно видеть, а между тем за исключением его нет ни одного лица, к которому можно бы было обратиться. При таковых обстоятельствах я убежден, милорд, – писал Кэткарт графу Галифаксу, – что Вы поймете до какой степени трудно подвигать дела»334.
Посол еще надеялся обратить внимание российской дипломатии на союзный договор, но его усилия были тщетны. В депеше Галифаксу от 17 июня 1771 г. Кэткарт упоминал о различных отсрочках, неудачных переговорах «касательно союза». Однако вину за неудачи на главу внешнеполитического ведомства он не возлагал. «В душе я убежден, – писал Кэткарт, – что он (Панин – Т.Л.) истинный друг союза и его не следует осуждать во многих случаях, где он кажется ответственным вследствие занимаемой им должности, между тем, как он не всегда может провести желаемые им меры или не допустить того, что … не одобряет»335.
В тот же день посол отправил в Лондон конфиденциальную записку, в которой еще раз обратил внимание на то, что императрица «имеет высокое мнение об англичанах и весьма благодарна за полученную от них помощь». Он подчеркнул, что Алексей Орлов и все его семейство «суть истинные друзья нашей страны и союза с нами». На его взгляд, граф Панин «несомненно желает союза» и даже подавал проект, «который не оказался соответствующим мыслям императрицы». Учитывая настроения Екатерины, посол пришел к выводу о том, что не видит необходимости далее оставаться в России, поскольку при настоящем положении дел «намерение заключить союз недостоверно»336.
Вероятно, не только сам посол, но и его лондонское начальство уже потеряло всякую надежду на возможность заключения оборонительного союза с Россией. 29 ноября 1771 г. Кэтарту сообщили из Лондона: «В случае, если бы союз предвиделся в близком будущем, Его Величество вознаградило бы Ваше усердие в переговорах, предоставив Вашему превосходительству честь заключить этот союз; но многократные отсрочки … отнимают всякую надежду на скорое его заключение; в настоящую минуту нельзя ожидать дальнейшего успеха до тех пор, пока внимание петербургского двора занято столь интересными предметами, как война с Турцией, волнения в Польше, бедствия московских жителей, опасность и страх остальной части народонаселения … Его Величеству было бы весьма грустно думать, что цель возложенного на вас поручения утрачена, но он должен видеть, что дело это прервано, и что … нет необходимости в продолжении Вашего посольства»337 .
Почему же британским и российским дипломатам так и не удалось добиться заключения союзного договора, несмотря на продолжавшиеся почти десятилетие интенсивные переговоры? Историки основную причину усматривали в нежелании Великобритании принимать участие в войне против Турции в качестве союзницы России, а также отказе англичан предоставить субсидию Швеции, чтобы удержать последнюю от развязывания военных действий против России338. И.Ю. Родзинская главной причиной неудачи считала отсутствие единства внешнеполитических целей России и Великобритании. В то время как Лондон желал видеть в Северном союзе блок, направленный непосредственно против Франции, российское правительство нуждалось лишь в нейтралитете этого государства. «Соглашение могло быть достигнуто только при исключительных обстоятельствах, таких как военный конфликт России с Францией. Во всех других случаях ни одна сторона не желала идти на уступки», – справедливо заключала историк339. По сути дела, неуступчивость в поисках компромиссных решений как британской, так и российской стороны, привела к провалу заключения союзного договора.
В 1772 г. дипломатическая миссия Кэткарта в России завершилась. Он возвратился на родину и больше не занимался дипломатической деятельностью. В 1773 г. его избрали ректором университета в Глазго. Однако на этой должности поработать ему пришлось недолго. 14 августа 1776 г. дипломат и храбрый офицер Чарльз Кэткарт скончался в возрасте 55 лет.
На взгляд Н.А. Нотовича, лорд Кэткарт был одним из лучших английских послов в России340. Трудно сказать, чем руководствовался российский ученый, когда давал подобную оценку. Ведь, по сути дела, Кэткарт, как и его предшественники, более опытные дипломаты граф Бэкингэмшир и Макартни, не сумел добиться главной своей цели – заключения с Россией союзного оборонительного договора. Но, как бы то ни было, определенную положительную роль в налаживании отношений с российской дипломатией в сложный для нее период войны с Турцией посол действительно сыграл.
Глава шестаяПровал дипломатической миссии Роберта Ганнинга
Посол лорд Кэткарт был отозван на родину в 1772 г. вследствие неудачи его переговоров о союзном оборонительном договоре. «Английское министерство имело право подозревать Кэткарта в неискусном ведении дела, – утверждал С.М. Соловьев, – потому что этот посланник в другом случае обнаружил недостаток проницательности или неумение добывать нужные сведения». Речь шла о том, что он не поверил информации о разделе Польши341. На смену Кэткарту в Россию был направлен чрезвычайный и полномочный посол Великобритании сэр Роберт Ганнинг.
Роберт Ганнинг (1731–1816) происходил из древнего ирландского рода, ведущего свое происхождение от Питера Ганнинга, епископа из Йеля (Ely), поселившегося в Ирландии во время правления Якова I Стюарта, в начале XVII века. Роберт был старшим сыном в семье Роберта Ганнинга и Екатерины, дочери Джона Эдвардса. О юных годах Роберта-младшего мало что известно. В историю Великобритании он вошел как профессиональный дипломат. Его первые шаги на дипломатическом поприще состоялись в Дании, куда он прибыл в апреле 1766 г. Ганнинг был назначен помощником чрезвычайного и полномочного посла Уолтера Титлея. На этой должности он показал себя должным образом, и правительство оценило его заслуги: после кончины Титлея в феврале 1768 г. Ганнинг занял пост своего предшественника. Спустя три года он был переведен в том же ранге в Пруссию, ко двору Фридриха II. 13 декабря 1772 г. Ганнинга направили в Россию, где он занимал должность чрезвычайного и полномочного посла вплоть до 1776 г.
Роберт Ганнинг был женат дважды. Первый брак он заключил в марте 1752 г. с Елизаветой, дочерью Джона Гаррисона из Грэнхема. В ту пору ему не исполнилось 21 года. Детей в этом браке не было. Зато от второго брака с Анной, дочерью Роберта Сэттона из Ноттингемшира, заключенного в 1757 г., родилось трое детей: сын Георг Вильям, унаследовавший от отца титул баронета, и две дочери, Шарлотта Маргарет и Барбара Эвелин Изабелла.
Отправляясь в Россию, Роберт Ганнинг 27 мая 1772 г. получил инструкции короля относительно целей своей миссии. Первая из них касалась переговоров о возобновлении союзного оборонительного договора. «Хотя в настоящую минуту они (переговоры – Т.Л.) прерваны, – отмечалось в инструкциях, – но со временем могут быть возобновлены», поэтому послу предлагалось «найти случай узнать мысли министров Ее Императорского Величества касательно этого предмета»342. Как мы помним, этот непростой вопрос не удалось решить предшественникам Ганнинга – графу Бэкингэмширу, сэру Джону Макартни, Чарльзу Кэткарту.
Вторая цель миссии Ганнинга касалась предложения о возможном посредничестве британцев в переговорах о мире между Россией и Турцией после войны, продолжавшейся с 1768 г. Если переговоры с Турцией «окажутся бесплодными и если … императрица пожелает нашего посредничества, – наставляло руководство своего посла, – Вы выскажете нашу постоянную готовность предлагать наши услуги, с тем только условием, чтобы мы являлись главной стороной в посредничестве». Примечательно, что правительство Великобритании пыталось «изгладить в уме императрицы и ее министров всякое подозрение» относительно того, будто бы британцы питают зависть к морским и сухопутным приобретениям, которые могут быть достигнуты императрицей на Черном море, «ввиду доставления свободного прохода русских кораблей из этого моря в Средиземное»343.
Помимо инструкций от короля Ганнинг получил задание еще и от своего непосредственного шефа – главы внешнеполитического ведомства графа Саффолка. Тот напоминал послу об их совместной конфиденциальной беседе незадолго до его отъезда по поводу полученного известия из России о намерениях свергнуть русскую императрицу с престола. Это мнение, утверждал Саффолк, основано на недовольстве народа, которое, как полагают, «достигло крайних размеров», но к осуществлению этого плана приступят не ранее, чем ее сын достигнет совершеннолетия. «Считаю излишним повторять Вам, – продолжал министр, – что вопрос этот требует с Вашей стороны самого серьезного внимания; я бы особенно желал, чтобы вы узнали действительно ли таково настроение народа, каким его изображают, и не встретятся ли в кругу ваших наблюдений какие-либо косвенные обстоятельства, подтверждающие это известие»