311. Идеально, если вера укрепляет мораль человека. Люди не смогут стать совершенными в нравственном отношении, если не укрепятся с помощью христианской веры, заключал просветитель.
Несмотря на то, что Аддисон ратовал за веротерпимость по отношению к людям, исповедывавших иную религию, он одобрял ту религиозную политику, которую проводило правительство вигов. Так, в 1715 г. католики, сторонники Претендента, подняли восстание против царствующего короля Англии Георга I Ганновера. И с каким же гневом обрушился на них Аддисон в журнале «Фригольдер». «Если бы это восстание удалось, – писал он, – то каковы были бы его последствия для нашей религии. Что мы можем ожидать от армии, освященной папой, возглавляемой ярыми римскими католиками,.. среди которых офицеры – ирландские католики и стоящие вне закона личности». Подобно многим другим противникам католицизма, Аддисон отождествлял его с тираническим правлением. «Деспотическая власть настолько тесно связана с католичеством и настолько необходима для его утверждения, – писал он на страницах "Фригольдера", – настолько привита Претенденту, настолько угодна принципам его приверженцев и столь естественна намерениям завоевателей, что если бы Претендент добился суверенной власти силой, то без сомнения, он сохранил бы ее с помощью тирании»312.
Но особенно ярко далеко непринципиальная позиция Аддисона по отношению к веротерпимости проявилась в его высказываниях о свободомыслящих, к которым он причислял деистов и атеистов. Просветитель считал: вольнодумство – это результат «Великого мятежа», во время которого сектанты, пребывавшие в ту пору в Англии в «изобилии», так далеко зашли в лицемерии, что превратили свой язык в «жаргон энтузиастов». После реставрации монархии люди старались как можно меньше походить на подобных лиц, которые «под личиной религии совершали столько гнусностей». Однако все это привело к противоположной крайности: на каждое проявление набожности стали смотреть как на приверженность к пуританизму, пока, наконец, «остроумцы, прославившиеся нападками на религию и все серьезные материи в этом мире, высмеивая набожность, не подорвали к вере всякое уважение».
Аддисон был уверен: лицемерие в религии заслуживает «всяческого презрения», однако его следует предпочесть «открытому безбожию» – атеизму. На страницах «Спектейтора» журналист резко критиковал атеистов. Он подчеркивал, что атеисты с фанатизмом защищают свои взгляды: «Атеизм распространяется с таким неистовым и злобным негодованием и спорами, как будто бы от этого зависит спасение рода человеческого»313. Аддисон высмеивал не только атеистов, но и деистов, утверждая: любой свободомыслящий – это «нахальный недоучка, у которого достаточно познаний, чтобы породить сомнения, но недостаточно знаний, чтобы их рассеять». Свободомыслящий, в изображении Аддисона, порицает многое в общественном строе государства, дает понять, что не верит в загробную жизнь, пользуется любым случаем, чтобы свернуть разговор на излюбленные свои темы, например, о кознях священнослужителей и т.д. Просветитель заявлял: «Свободомыслящий – это объект удивления для тех, кто глупее его и объект презрения для всех, кто его умнее»314. Таким образом, в вопросе о свободе совести Аддисон также занимал далеко непринципиальную позицию. Ратуя на словах за веротерпимость, он на деле допускал ее лишь для тех, кто придерживался учения господствующей англиканской церкви. Все, кто не являлся англиканцами, подвергались им осуждению, высмеиванию и порицанию.
Завершая рассмотрение общественно – политических и просветительских взглядов Джозефа Аддисона, отметим, что он выражал интересы «денежных людей», а значит, защищал ту политику, которую проводили их представители в вигском кабинете министров. Он оправдывал завоевательную внешнюю политику, настаивая на продолжении войны за испанское наследство, поддерживал все мероприятия, проводимые правительством внутри страны. Аддисон подверг обличительной критике многие моральные пороки представителей буржуазной Англии, однако не затронул ни одной из сторон экономической, социальной и политической сферы в жизни общества. И в этом проявилась умеренная позиция Аддисона. Осуждая партийные раздоры и разногласия, господствовавшие в ту пору в политической жизни страны, Аддисон, являясь членом одной из партий, терпимо относился к своим политическим противникам. Отстаивая религиозную свободу, он в то же время критиковал свободомыслящих, католиков и всех, кто не исповедовал англиканскую религию. Именно приверженность Аддисона к англиканской церкви и его терпимое отношение к тори, подавали надежды лидерам этой партии на возможное привлечение журналиста в свои ряды. Таким образом, в лице Аддисона мы видим типичного представителя умеренного крыла партии вигов. Сторонник конституционной монархии, теорий «разделения властей» и «сопротивления» власти тирана Аддисон, подобно всем вигам, защищал установившуюся в стране после Славной революции «смешанную» форму правления, расценивая любые выступления против нее как незаконные. В особенности он ратовал за подавление антиправительственных выступлений народных низов. Умеренный виг, просветитель Джозеф Аддисон твердо стоял на страже интересов своего класса – буржуазии.
Судьба продолжала улыбаться ему и после воцарения на троне династии Ганноверов. Еще до прибытия Георга I в Англию, сразу же после смерти королевы Анны, был сформирован временный Совет управления делами королевства, секретарем которого был назначен Аддисон. Когда Георг отправил в Ирландию нового наместника – графа Сандерленда, то в качестве его секретаря в Дублин вновь был послан Аддисон. Продолжая занимать также пост хранителя государственного архива в Ирландии и получая за это неплохое жалованье, Аддисон вел безбедную жизнь. В Ирландии он часто виделся со Свифтом. Их былые партийные разногласия теперь, после ухода Свифта с политической сцены, ушли в прошлое, и дружба двух литераторов возобновилась. Впрочем, в Ирландии Аддисон пробыл недолго. В 1715 г. он получил должность уполномоченного в управлении по делам торговли Англии. По возвращении в Лондон журналист поставил комедию «Барабанщик», которая, впрочем, была холодно встречена публикой. Новая постановка пьесы, уже после смерти ее автора, имела шумный успех.
Осенью 1715 г. в Шотландии и на севере Англии вспыхнуло восстание сторонников Якова III Стюарта – якобитов, которое было быстро подавлено правительственными войсками. Это событие подтолкнуло Аддисона к изданию политического журнала «Фригольдер» («Свободный землевладелец»). Чем объяснить, что вигский журналист, всегда защищавший интересы «денежных людей», дал своему журналу такое название? На наш взгляд, идея журналиста озаглавить свое детище подобным образом объяснялась стремлением Аддисона привлечь на сторону вигов тех, кто поддерживал прежде партию тори. Когда было подавлено восстание якобитов, вигское правительство, стремясь обезопасить себя от повторения подобных событий в будущем, пожелало добиться консолидации сил, сгладив по возможности партийные разногласия. Аддисон тотчас принялся за дело: из – под его пера вышли статьи о восстании якобитов, сопротивлении власти тирана, пассивном повиновении законной власти правителя и т.д. С рядом из этих статей мы уже ознакомились. 55 номеров «Фригольдера», изданные на протяжении полугода, заняли среди работ Аддисона важное место. Статьи журнала наиболее ярко продемонстрировали зависимость литератора от властей: в этот период он обсуждал исключительно те проблемы, которые волновали правительство Англии.
В августе 1716 г. Аддисон женился на графине Шарлотте Уорвик, которая происходила из старинного и знатного рода Мидлтонов. Аддисон познакомился с графиней, когда та, овдовев, поселилась вместе со своим братом неподалеку от дома журналиста в Челси. Вскоре соседи подружились. Какое –то время Аддисон пытался отвлечь юного графа от «фешенебельных забав»: колотить городских сторожей, бить окна, скатывать женщин в бочках с холма и тому подобное. Мистер Аддисон надумал приохотить молодца к серьезным занятиям и добродетельной жизни, но все его усилия оказались напрасными. Лорд сделался кутилой, сам же «воспитатель» влюбился в графиню. Ухаживание Аддисона за прославленной красавицей продолжалось около восьми лет. Надежды влюбленного сменялись отчаяньем. Графиня не торопилась отдавать свои руку и сердце пусть даже и знаменитому, но всего лишь простому журналисту. И только когда Аддисон разбогател, унаследовав состояние своего брата, служившего управляющим в Мадрасе, и приобрел поместье в Уорвикшире, леди Уорвик дала свое согласие на брак с эксвайром Джозефом Аддисоном. Известный просветитель, близко знавший Аддисона, С. Джонсон свидетельствовал: «Эта леди согласилась выйти за него замуж на условиях, подобных тем, на каких вступали в брак турецкие принцессы, которым султан говорил: "Дочь моя, отдаю тебе этого человека в рабство". Этот брак не сделал его счастливее, супруги не были и не стали равными»315.
В 1717 г. в результате перестановок в вигском министерстве Аддисон был назначен на высший пост в иерархической структуре Англии – государственного секретаря. Его карьера достигла своего апогея. Однако Аддисон недолго пробыл на этой должности. Резкое ухудшение здоровья заставило его оставить место. Получив пенсию в полторы тысячи фунтов, Аддисон вышел в отставку, хотя и сохранил за собой депутатские полномочия в палате общин. Семейная жизнь не приносила радости. Говорят, что, когда здоровье Аддисона ухудшилось, он был рад убежать из богатого, роскошно обставленного дома графини, женщины властной и высокомерной, в любую таверну, где можно было, сидя за бутылкой доброго вина в компании с друзьями, насладиться шуткой, беседой о Вергилии и Сократе.
Последние годы жизни Аддисона были омрачены ссорой с закадычным другом Ричардом Стилем. Причиной тому послужил законопроект о пэрах, выдвинутый в парламенте графом Сандерлендом. Данный билль преследовал своей целью лишение монарха права назначать новых пэров по своему желанию. В первом номере журнала «Плебей» Стиль выступил против билля, поскольку считал, что он закрывает доступ в палату лордов новым людям, отличившимся в разных сферах деятельности. Законопроект, на его взгляд, наносил вред самой палате, превращая ее в «застоявшуюся лужу», и способствовал усилению позиций аристократии в палате лордов, которая впредь не будет контролироваться короной. Аддисон, в свою очередь, выступил в защиту билля. На страницах журнала «Олд виг» («Старый виг») он утверждал, что постоянный рост числа членов высшей палаты парламента нарушит равновесие ветвей власти. Король, пользующийся правом назначения неограниченного числа лордов в палату, может злоупотребить своей прерогативой, тем самым усилив позиции своих сторонников в парламенте. Следовательно, необходимо поддержать билль о пэрах. Полемика двух журналистов не прекращалась.