Примечательно, что положительного персонажа сэра Овена, который утверждал, что помещик должен быть для своих арендаторов пастырем, а не волком, высмеивают сами же арендаторы. Состояние всеобщего разложения, напротив, скорее смакуется автором. Неудивительно, что под давлением кабинета министров пьеса не была поставлена на сцене.
К этому времени относится ряд важных событий в семейной жизни Филдинга. 28 ноября 1734 г. он женился на Шарлотте Крэдок, происходившей из небогатой семьи. А через два с половиной года умерла мать его жены, миссис Крэдок, оставив молодой семье наследство в 1 500 ф.ст. Супруги поселились в Ист – Стоуре, где Генри, ведя жизнь сельского джентльмена, пытался соперничать в роскоши с соседями. На время отойдя от литературного труда, Генри попробовал себя в качестве постановщика. Он был назначен художественным руководителем театра в Хеймаркете. Труппа называлась «Компания комедиантов Великого Могола». Возможно, из – за усиливающихся политических мотив в творчестве, он был замечен влиятельными оппозиционерами – Ф. Честерфилдом и знакомым ему ещё по Итону Дж. Литтлтоном617.
В 1736 и 1737 гг. Филдинг создает политическую сатиру, а также выступает в качестве драматурга. 5 марта 1736 г. им была поставлена комедия «Пасквин» (имя фольклорного персонажа, дурачка), которая произвела эффект разорвавшейся бомбы. Используя приём «пьеса в пьесе», автор действует от имени постановщика. Он даёт указания актёрам, демонстрирующим сцену получения взятки: «Теперь, джентльмены, играющие мэра и олдерменов, выстройтесь в ряд, а вы, милорд и полковник, подходите к ним и начинайте давать взятки – направо и налево»618. Затем, говорит он, следует освободить место другим кандидатам, которые также будут давать взятки. После того, как они уйдут, следует сделать умные лица, причём особенно глубокомысленный вид должен быть у мэра. Испытывая ненависть к «денежному интересу», некий лорд обещает вынести на обсуждение вопрос об отмене торговли, если его изберут депутатом. Это подойдёт, по его мнению, для знатных землевладельцев, которые не нуждаются в деньгах. Для их возвышенных натур торговля – «низкое», «глупое», «механическое» занятие «этих каналий». Избиратели, как и положено, отдают свои голоса в обмен на синекуры. Причём один просит назначить себя едоком ростбифа, а другой – сочинителем од.
Репетиция переходит к следующей сцене. В ней появляются толпы пьяных избирателей, которые начинают колотить друг друга. Затем герои обсуждают избирательную систему и приходят к выводу, что нынешние выборы – уже совсем не те. Пока не ввели французскую моду, сквайр мог напоить всех соседей. Теперь ублажать приходится целое множество придворных, имеющих по шесть лакеев на запятках. Деньги уходят на «дома, картины, кружева, вышивки, ожерелья, итальянских певцов и французских прыгунов». Те же, кто голосует, не получают даже обеда619. Сатирик даёт понять всем проповедникам совести, что это лишь другое, более благородное название выгоды. Критикуя льстецов и наёмных писак, он указывает на утрату высоким искусством монополии на лесть. Если льстецов становится много, цена на них падает. Политические убеждения не просто продаются, но продаются за бесценок. У жителей этого округа, пишет Филдинг, пока что (!) есть все основания придерживаться партийных принципов. Сами политики не более сведущи и ответственны в государственных делах, чем их жёны, заявляющие: «И пусть мне ставят партии в вину, / Что я за веер продала страну»620.
В дальнейшем актёры переходят к сюжету о воцарении королевы Невежество («Ignorance»), в котором прослеживается параллель с «Дунсиадой» А. Поупа. Большинство персонажей в ней также представляют аллегории отвлечённых понятий (Здравый Смысл, Медицина, Законы и т.д.). Перед началом репетиции Автор бранится в артистической со Здравым Смыслом. Из сплетен актёров становится ясно, что драматургия теперь в упадке и поддерживают её только танцоры. И что фарс – это не жанр, а ситуация, когда постановку освистывает публика. Сама же репетиция едва не сорвалась из – за того, что Закон был задержан неподалёку от театра приказом мирового судьи. Было решено найти на его роль хоть кого – нибудь (!).
Постановщики пьесы рисуют царство Здравого Смысла. Парламент в нём не созывается, не процветают юристы и медики, проходимцы не пользуются доверием общества, газет нет, мудрецы не голодают, авантюристы не преуспевают. Между тем, в придворных кругах созревает заговор. Медицина считает, что Здравый Смысл не позволяет ей витать в облаках. Закон недолюбливает его, поскольку становится из – за него понятнее и юристы лишаются возможности произвольно его толковать. Пока монарх спит, они решают пригласить на трон королеву Невежество. Та прибывает в сопровождении танцоров, певцов, канатоходцев, прыгунов со всей Франции и Италии. Возможно, данный пассаж высмеивает приглашение на английский престол Георга Ганноверского в 1714 г. Именно критике общественно – политического строя, сложившегося при новой династии с её коррупцией, засильем немцев, фаворитизмом, падением нравов, разорением сельского среднего слоя посвятил своё творчество Филдинг.
Жрецы Невежества убивают Здравый Смысл; его труп несут в театр «Гудманс – Филдс» (где начинал карьеру Филдинг). К престолу Невежества спешат послы от научного общества и от Граб – стрит, где обитали наёмные писаки621.
С не меньшим восторгом, чем «Пасквин», публикой была принята поставленная 21 марта 1737 года комедия «Исторический ежегодник за 1736 год». Также имеющая «рамочную структуру», пьеса бичует ставшими уже традиционными объекты критики. В одной из сцен постановщик указывает актёрам сразу же наброситься на деньги, поскольку те играют «настоящих политиков». В другой – пародируются провинциальные предрассудки против роскоши и изнеженности, из – за которых «отважные британцы» стали похожи на «писклявых итальянцев». Уолпол выводится в роли скрипача, под чью музыку пляшут танцоры. А когда все деньги вываливаются у них из карманов, скрипач их подбирает.
Наконец, Филдинг вводит сцену аукциона. На нём «редчайший остаток Политической Честности» ушёл за пять фунтов, а «кусочек Патриотизма» – за десять. Один придворный бросает реплику, что не стал бы носить его и за тысячу. Другой добавляет, что это запрещённый товар. Третий полагает, что он годится только для сельской местности. А четвертый интересуется, какой вид он будет иметь на выборах. Ни одна леди не купила Скромность даже за полкроны, а кто –то вообще поинтересовался, что это такое. Остроумие же участники аукциона нашли чересчур тяжёлым для переноски. Среди прочего была выставлена Очень Чистая Совесть, «побывавшая в употреблении у судьи и у епископа», которую при желании можно легко обменять. Наибольшая цена, тысяча фунтов, была предложена за успех при дворе, притом было заявлено, что дешевле её нигде не купишь.
С поразительной откровенностью в комедии утверждается тождество политики и искусства. Когда политика превращается в фарс, она приводит людей в театр, где также существует своя политика – ложь, лесть, обещания, подкупы. Сходство политических и театральных «государств» заключается в том, что роли в них распределены по схожему принципу и здесь, и там (всё лучшее – бездарностям)622.
Под руководством Филдинга театр в Хеймаркете стал своего рода сборным пунктом оппозиции. Лето 1736 г. он провёл с семьёй в Ист – Стоуре, а в канун или в начале следующего года поселился в Лондоне на Экстер – стрит. Примечательно, что его соседями оказались никому пока неизвестные Д. Гаррик (будущий актёр) и С. Джонсон (литературный критик). Тем временем в театре на Линколн – Инн – Филдз завершалась репетиция пьесы «Золотой огузок». Текст её утрачен, а автор неизвестен. Не исключено, что им являлся Филдинг. Однако на сюжет данной пьесы сохранилась карикатура следующего содержания: «Король – сатир подставляет Королеве –жрице свой голый зад, Королева ставит ему клизму с aurum potabile [жидким золотом – М.К.]. Рядом в костюме чародея стоит Уолпол»623. Выведенное, наконец, из терпения, министерство продавило Акт о цензуре, вступивший в силу 21 июня 1737 г. Театр Филдинга, не получивший королевской лицензии, был закрыт.
В результате оставшись без постоянного заработка, Филдинг решает сменить профессию и стать юристом. 1 ноября 1737 г. он поступает в Средний Темпль. Подготовка юристов там велась из рук вон плохо, но бывший драматург активно занимается самообразованием. Наконец, 20 июня 1740 г. он получает право вести адвокатскую практику. Одновременно Филдинг занялся журналистикой. С 15 ноября 1739 г. он начал издавать газету «Боец» («Champion»), в которой сам печатался под псевдонимом «Капитан Геркулес Винегар» (имя взято в честь известного боксёра). Газета носила резко оппозиционный характер. Глава кабинета министров Уолпол награждался в ней кличками «Медный лоб» (за упёртость и страсть к деньгам), «Фураж» (за коррупционные схемы), «Боб – добытчик» (персонаж из «Оперы нищего» Дж. Гея). В газете помещались также очерки о существующих нравах, царящих в обществе.
Возможно, Филдинг являлся автором появившейся в то же время мистификаторской автобиографии Теофила Сиббера (сына постановщика К. Сиббера). Дело в том, что в 1738 г. с Т. Сиббером случилась неприятность: когда он, растранжирив все деньги, вынужден был бежать от кредиторов во Францию, его жена в свою очередь сбежала к члену парламента У. Слоперу. Теофилу удалось похитить её у Слопера и поместить в доме своего приятеля Стинта. С группой товарищей Т. Арн вызволил оттуда миссис Сиббер, вернув её Слоперу. События получили неслыханную огласку, т.к. Сиббер имел неосторожность подать на Слопера в суд. Чтобы объясниться перед общественностью, он выпустил автобиографию, сразу же обросшую сатирическими подделками – мистификациями