– Крышка вашим штиблетам, – констатировал Дуглас, понимая, впрочем, что среди людей, шьющих себе пальто из армейских одеял и платья из занавесок, человек в рваной обуви выделяться не будет.
– Ничего. – Американец отвлекся от ботинка и посмотрел на ссаженные о стропы и щедро залитые йодом ладони. – Через неделю я вернусь на корабль.
– То есть вас ждет корабль?
– Вторая эскадра эсминцев, «Моффет» и компания. Проводим осенние учения атлантического флота.
– Так близко от берегов Великобритании?
– В открытом море, мистер. Ближе чем на три мили к берегу мы не подходим.
Дуглас посмотрел на остальных. Мэйхью созерцал огонь в камине, Гарен сосредоточенно вскрывал новую коробку сигар ножичком из слоновой кости.
– Вы слышали об атомной бомбе? – спросил Дуглас.
Ответа не последовало.
– Любопытно, что ваша осторожная страна сочла возможным провести эскадру эсминцев через зону военного конфликта и неделю держать в провокационной близости от территориальных вод Великобритании, пока вы любуетесь красотами Лондона, – продолжил Дуглас. – Зачем бы?
Мэйхью выпрямился и поправил манжеты. Американец молчал.
– Думаю, полковник, этот человек намерен заключить с вами сделку. – Дуглас обращался к Мэйхью, не сводя при этом глаз с американца. – И для того, чтобы выбить себе наилучшие условия, он начинает торги с категорического отказа.
– Но какой в этом резон? – Полковник недоуменно переводил взгляд с одного на другого.
– Ему нужны расчеты. Те самые, которые сжег Споуд.
Американец не мигая смотрел на Дугласа. На его лице не дрогнул ни один мускул, но Дуглас заметил, что в подошву ботинка он вцепился так, будто хотел ее оторвать.
– Атомная бомба в трюме корабля. Единственный вид оружия, который мог бы позволить европейской державе захватить Америку. – Дуглас подошел к американцу ближе и обращался лично к нему, словно больше никто в разговоре не участвовал. – Если в распоряжение Гитлера попадет такая бомба, он применит ее именно против вас, можете не сомневаться.
– Да знаю я, – огрызнулся американец и вытащил здоровенный автоматический пистолет «кольт». – А можно у меня это забрать? Дыру уже мне в кармане продрал…
Сидни Гарен взял у него пистолет и спрятал в верхний ящик небольшого антикварного комода, предварительно рассмотрев под лампой.
Американец устал. Дуглас не раз видел такое выражение лица. Оно означает, что у человека не осталось ни сил, ни желания цепляться за свой блеф. То есть самое время его дожимать.
– Никто в Вашингтоне об этом вам не говорил? О профессоре Фрике? О ядерной физике? Об опытах, которые проводят в Кларендонской лаборатории в Оксфорде, о ливерпульском циклотроне, о Чедвике, об опытах Резерфорда в Кавендишской лаборатории?
Американец вдруг заулыбался, словно услышал очень хорошую шутку.
– Поверьте, никто в Вашингтоне не говорит о ядерной физике.
Такое лаконичное отрицание убедить Дугласа, конечно, не могло.
– То есть вы у них вроде мальчишки-посыльного? Только зачем отправлять через океан вас, если хватило бы телеграммы со словом «нет»? – Дуглас отхлебнул виски, почти не ощущая вкуса. – А если бы я сказал вам, что другие государства также интересуются этими расчетами?
– Кто? Русские?
– Пока наилучшее предложение поступило от немцев.
– И что же они предлагают?
– Переписать мирный договор, – выпалил Дуглас, импровизируя на ходу. – Позволить нам иметь собственную армию, небольшой прибрежный флот и настоящее гражданское правительство вместо нынешнего марионеточного режима. Собственные министерства иностранных дел и обороны. Оккупированная зона будет занимать лишь полоску земли вдоль берега, мы будем контролировать весь основной импорт, а также иметь торговый флот. Будет пересмотрен валютный паритет фунта стерлингов и рейхсмарки, а также значительно уменьшены репарации.
– И все это за несколько страниц расчетов? – с сомнением уточнил американец.
– За многие годы труда, тысячи часов работы вычислительных машин и добровольное содействие наших лучших физиков. Вы в курсе, что немецкая армия уже запустила реактор? До плутония им остался один шаг, и еще пара шагов – до создания атомной бомбы.
– Эту идею у нас рассматривал особый комитет Конгресса, – признался американец, отбросив свой блеф. – Обсуждали вопрос с Эйнштейном. Но когда стали прикидывать стоимость проекта, счет пошел на миллиарды, и ведь нет никакой гарантии успеха…
– Вы недооцениваете важность отрицательного результата. Несколько миллиардов – не слишком высокая плата за уверенность в том, что нацисты не смогут в одночасье стереть Нью-Йорк с лица Земли.
По лицу американца медленно расползлась улыбка.
– А я понял, кто вы такой. Тот самый инспектор полиции! Тот самый скотленд-ярдский хрен, о котором мне прожужжали все уши.
– Какая разница, кто я? – Дуглас был удивлен и раздосадован. – Есть ли у вас полномочия, чтобы вести переговоры о судьбе короля?
– А знаете что? Лихой вы малый. Вы мне нравитесь. Барб уверяла, что мы бы с вами спелись, и, черт меня дери, так и есть! Впервые после нашей свадьбы она не ошиблась с выбором. Или вообще впервые.
– Вы Дэнни Барга!
– Капитан-лейтенант Дэниэл Альберт Барга собственной персоной.
– То есть вас определили во флот, – произнес Мэйхью, изучая пепел на кончике сигары.
– Госдепартамент настоял.
Мэйхью кивнул. Засунуть человека в военную форму – все равно что записать в армию бастующих рабочих. Способ обеспечить повиновение, обычная практика.
В комнату вбежал слуга и начал шептать что-то Сидни Гарену. Гарен слушал, и его лицо все больше мрачнело. Отпустив слугу, он сообщил:
– Боюсь, немцы обнаружили парашют нашего друга.
Дэнни Барга вскочил.
– С дерева его пришлось срезать. На ветках остались куски строп.
– Вас могли заметить еще на спуске. Целый взвод пехоты сейчас строем ходит по моему поместью, обыскивая поля.
– А сюда они придут? – быстро спросил Мэйхью.
– Разумеется, – спокойно ответил Гарен. – Солдаты – народ методичный. Немецкие солдаты – особенно. Они обыщут все окрестные дома, включая этот.
Он безуспешно попытался улыбнуться.
Джордж Мэйхью торопливо затушил сигару, словно мальчишка, боящийся попасться за курением.
– Надо решать, что будем говорить.
– Я в их треклятом арестном списке, – простонал Дэнни Барга.
– А других документов вам что, не сделали? – изумился Гарен.
– Документы ждут в Лондоне. Вашингтонские подделки вечно оказываются просрочены.
– Спрятать его можно? – спросил Мэйхью Гарена.
Ответить Гарен уже не успел. Из коридора донесся шум, дверь распахнулась, и в комнату головой вперед, как атакующий бык, влетел слуга. Он чуть не угодил в горящий камин, лишь в последний момент сумев восстановить равновесие, и развернулся к человеку, так грубо втолкнувшему его в комнату.
– Меня зовут доктор Оскар Хут, – представился человек на пороге. – Штандартенфюрер.
Он обвел взглядом присутствующих.
– А, инспектор Арчер… не удивлен. И полковник Мэйхью, и мистер Гарен… Знакомые лица из моих секретных папок.
Никто не ответил. Слуга потирал запястье, которое Хут чуть ему не вывихнул.
– У вас тут поблизости нашли парашют, мистер Гарен. – Хут прохаживался по комнате, но никто не смел обернуться, чтобы посмотреть ему в лицо. – Вы об этом слышали?
Гарен молчал. Тогда Хут гаркнул, как фельдфебель на плацу:
– Вы слышали о парашюте?
– Да, слуги мне доложили, – тихо произнес Гарен.
– И вы ничего не сделали?
Гарен пожал плечами.
– А что я мог сделать?
– Ну а вы, полковник Мэйхью? Тоже не стали проявлять любопытство? Ох уж мне эта знаменитая британская сдержанность!
В дверь заглянул эсэсовец в форме шарфюрера.
– Тут все в порядке, – сказал ему Хут. – Убедитесь, что никто из слуг не остался в хозяйственных постройках, и соберите всех в общей комнате прислуги.
Щелкнув каблуками, шарфюрер скрылся в коридоре.
– А вы кто такой? – Хут подошел вплотную к Дэнни Барга.
– Я американский гражданин.
– Сядьте, американский гражданин.
Хут с силой нажал ему на плечо, и Дэнни – от неожиданности и, видимо, от боли в подвернутой лодыжке – рухнул в кресло.
Прошествовав к камину, Хут обратился ко всему собранию:
– Я вам не верю. Ни одному из вас. По глазам вижу, что-то скрываете.
– Да как вы смеете врываться сюда и… – начал полковник Мэйхью.
Но Хут оборвал его:
– Молчать. Вы все арестованы. И не вздумайте со мной спорить, полковник.
Он посмотрел на маятник часов на стене. Все застыли без движения, ветер снаружи стих, и громкое тиканье было единственным звуком, нарушающим тишину. Дуглас быстро шагнул к комоду, раскрыл ящик и выхватил «кольт» сорок пятого калибра, который убрал туда Гарен.
– Нет, штандартенфюрер, – произнес он, наставляя на Хута пистолет.
Хут улыбнулся ему так, словно Дуглас только что самым непростительным образом оскандалился.
– Не глупите, Арчер. Со мной целая пехотная рота.
– Передайте глушитель, мистер Гарен, – попросил Дуглас, взял глушитель и прикрутил к пистолету.
– Уберите оружие, и мы забудем об этом инциденте, – предложил Хут.
– Не делайте резких движений, – посоветовал Дуглас, – не то пристрелю.
– Духу не хватит, – парировал Хут, однако от резких движений и правда воздержался.
– Заберите у штандартенфюрера оружие, полковник, – приказал Дуглас. – Только не подходите вплотную.
– Вы уверены в своих действиях, старина? – спросил Мэйхью.
– Как никогда, – ответил Дуглас, хотя кровь оглушительно стучала у него в висках и все внутренности узлом скрутило от страха.
Сомневаться было поздно. Мэйхью уже расстегнул на Хуте кобуру и вытаскивал пистолет.
– Больно смотреть, как вы сами подписываете себе смертный приговор, – сказал Хут.
– Сколько машин? – спросил Дуглас слугу, не сводя глаз с Хута.
– Пять грузовиков и мотоцикл с коляской.