Характер и особенности новых христианских структур определил уже упоминавшийся нами американский миссионерский деятель Р. Андерсон. Прежде всего он обратил внимание на то, что эти добровольческие ассоциации соответствуют по своей форме типичным протестантским организациям. «Если мы посмотрим на миссионерские, библейские или другие подобные общества, – пишет Андерсон, – то увидим, что по своему составу они не ограничивались духовенством или людьми одной профессии, а охватывали массы людей, включая представителей всех классов; все они были свободны, открыты для чьего-либо присоединения… Сюда входили основатели фондов пожертвований, составляющие базу обществ, отдельные члены церквей, религиозные братства, стремящиеся действовать совместно, т. к. они имели общую цель и общий интерес… Это была истинно протестантская форма ассоциации – свободная, открытая, ответственная, охватывающая все классы, оба пола, различные возрасты, а в целом – массу людей, что соответствует новым временам и текущему столетию»[129].
Таким образом, новые религиозные организации отличались от всех предшествующих массовостью своего членства, равной вовлеченностью в них духовной и светской публики и готовностью всех их представителей на добровольные материальные пожертвования ради благородной цели.
Исследования Андерсона и Уэллза разделены отрезком времени в полтора столетия. Вместе с тем оба историка пришли к обоснованным, на наш взгляд, выводам. Они убеждены, что свободные миссионерские ассоциации могли возникнуть только в странах с парламентской формой правления на определенной фазе политического, экономического и социального развития их обществ, в которых протестантизм, в свою очередь, проложил дорогу гражданским свободам, и что религиозные структуры подобного типа едва ли могли процветать в то же самое время в консервативных Испании или Неаполе[130].
Примечательными чертами миссионерских обществ были также прагматизм и направленность на решение главной теологической задачи – евангелизации нехристианского населения мира, в первую очередь жителей азиатского и африканского континентов.
Самое представительное «Церковное миссионерское общество для Африки и Востока» (ЦМО) к концу XIX столетия имело сложившуюся систему управления и прочные связи в британском истеблишменте[131].
Руководство обществом осуществляли патрон, вице-патрон, президент, вице-президент и коллективный орган – комитет. Все должностные лица ЦМО являлись членами Церкви Англии или такой же англиканской по вероисповеданию Церкви Ирландии. По установившейся традиции патроном являлся член королевской семьи, вице-патроном – примас всей Англии, т. е. архиепископ Кентерберийский, президентом – светский лорд или член Палаты общин, вице-президентом – архиепископ или епископ Церкви Англии или Церкви Ирландии.
Комитет как основной руководящий орган состоял из светских и духовных лиц. Большая часть светских членов комитета избиралась на ежегодном собрании членов общества, проходившем в мае в Лондоне. Часть из них назначалась из ушедших в отставку почетных губернаторов колоний, носящих это звание пожизненно, и обычных губернаторов, состоящих членами ЦМО не менее года. Связь с высшим звеном колониальной администрации устанавливалась таким образом еще в метрополии и сохранялась в дальнейшем в ходе работы миссий на зависимых территориях. Руководящий комитет заседал ежемесячно и создавал, в свою очередь, на основе состава общества комитет патронажа, комитет по фондам и внутренним организационным вопросам, финансовый и ревизионный комитеты и специальный комитет, занимавшийся отбором и обучением миссионеров. Имелся также орган, накапливающий информацию о маршрутах предстоящих экспедиций и местах их назначения.
К концу XIX в. ЦМО насчитывало около 550 членов и дружественно относилось к миссионерским обществам других конфессий. Основная часть миссионеров выезжала из Лондона, а также из опорных пунктов ЦМО в Ливерпуле и Плимуте. Однако, помимо Британских островов, общество при его религиозной терпимости стремилось распространить свою деятельность и на Европу, чтобы объединить европейские усилия по христианизации народов Востока. В соответствии с этой задачей миссионерские группы формировались также в европейских городах: Амстердаме, Роттердаме, Марселе, Неаполе. Имелись отделения ЦМО в австралийском городе Мельбурне и африканском порте Лагосе. В 1900 г. общество направило в Африку, Ближний и Средний Восток, Индию, Цейлон, Китай, Новую Зеландию, Канаду и Колумбию в составе миссий 169 человек (в африканские территории южнее Сахары выехали 55 человек, в Индию и Цейлон – 54 человека)[132].
Согласно статистике миссий Западной Экваториальной Африки, направленных ЦМО, в этом регионе к 1900 г. имелось 4283 христианина-туземца, работало 74 школы, где обучалось 4133 африканцев. По данным миссий Восточной Экваториальной Африки, опекаемых тем же ЦМО, на этой территории цифра обращенных в христианство туземцев составила 1864 человека, действовало 32 школы с числом учащихся в 1405 африканцев[133].
Помимо ЦМО и уже отмеченного нами Общества по распространению христианских знаний, под эгидой Церкви Англии находилось Общество по распространению Евангелия, придерживавшееся католической традиции. Кроме того, большую активность проявляло Лондонское миссионерское общество, основанное представителями епископальной, пресвитерианской и конгрегационалистских церквей в 1795 г. Именно это общество направило в 1848 г. в Африку в составе своей миссии будущего миссионера и будущего исследователя Центральной Африки Дэвида Ливингстона. С 1804 г. Британское и зарубежное библейское общество получило известность благодаря тесной кооперации в его составе между англиканами и представителями свободных церквей. Осуществляли также свою деятельность: Миссионерское общество Иоанна Крестителя, Библейское церковное миссионерское общество, Конгрегационалистский совет мировых религий, Методистское миссионерское общество, Армия спасения, Комитет заморских миссий пресвитерианской церкви Англии, английские баптисты. Известный миссионер и историк миссионерского и экуменического движений Стефен Нейлл назвал XIX век «великим столетием миссионерских обществ»[134].
Собирая вокруг себя представителей всех социальных слоев, миссионерские организации в финансовом отношении зависели от пожертвований и сборов средств среди населения Англии, которые проводились с помощью детей, студентов, членов королевской семьи[135]. В дальнейшем же при решении финансовых вопросов общества действовали как коммерческие предприятия. Миссии, обосновавшиеся на новых землях, получали значительные ассигнования от местных колониальных властей. Так, за 1900 г. миссии ЦМО, действовавшие в районе порта Лагоса и в Верхней и Нижней Нигерии, получили от местных властей 2188 ф. ст., не считая 3361 ф. ст., предоставленных туземным церквам, возникшим в окрестностях порта Лагоса[136].
Обучение отобранных миссионеров осуществлялось в специальных учебных заведениях, находившихся под опекой миссионерских обществ. При этом полученное там образование не приравнивалось к образованию закончивших богословские отделения университетов и не давало права занимать церковные посты в самой метрополии. ЦМО имело свой институт в Ислингтоне, который окончили многие известные миссионеры[137].
Формируемое и управляемое свободными ассоциациями миссионерское движение смогло поставить и до некоторой степени решить ряд проблем, стоящих в XIX в. перед британскими церквами и их прихожанами. Одной из них была проблема межконфессиональных отношений. Духовные руководители миссионерского движения подошли к решению этой проблемы исходя из тезиса, что миссионеры – лишь исполнители божьей воли и что любое обращение язычника в христианскую веру происходит не без помощи Господа Бога. При этом в своих рассуждениях теоретики миссионерства чаще всего опирались на трактат, подготовленный по этому вопросу в конце XVIII в. английским религиозным деятелем, организатором баптистской миссии в Индии Уильямом Кэри.
В XVII в., повествует в нем Кэри, римские католики пропагандировали свою веру в двух Америках, Азии и Африке и считали, что этот долг христианина возложен исключительно на их церковь. Протестанты исходят из того, что апостольская церковь новозаветных времен была одна и для всех. К апостолам было обращено повеление Иисуса Христа: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам»[138].
В разделенном христианском доме, как считал автор трактата, было бы лучше, если бы каждая деноминация была вовлечена в эту работу совершенно независимо, чем если бы деноминации действовали совместно. На земле достаточно пространства для работы всех, и если недружественное вмешательство в деятельность братской миссии не будет иметь места, то одна деноминация будет молиться за успехи другой. В случае же, если они будут действовать на одной территории, то вполне вероятно, что их частные разногласия значительно уменьшат результаты их труда[139]. Таким образом, общие цели и сотрудничество, по убеждению Кэри, дополнялось территориальной автономией, в которой проповедовала та или иная миссия.
«Наша цель, – писал в конце XIX в. автор истории Лондонского миссионерского общества Р. Ловетт, – состоит не в том, чтобы переносить язычникам особенности церковных доктрин и церковного управления, принятого пресвитерианами, конгрегационалистами или членами епископальной церкви (в отношении всего этого имеются серьезные различия среди весьма важных персон). Наша цель – донести до язычников с благословения Господа Бога Святое Евангелие, призвать их в братство Его Сына и помочь им принять ту форму церковного управления, которая покажется им наиболее соответствующей Слову Господа»