[185] и исходил от комиссии епископов, но его фактическим автором считался Генри Тоуни.
В докладе ставился вопрос о безработице, государственном контроле за развитием промышленных отраслей, необходимости введения национальной системы образования и, что особенно примечательно, об установлении такой заработной платы рабочих, которая отвечала бы их жизненным потребностям. Общая трактовка социальных проблем ослабила, но не исключила критику документа со стороны части англиканской элиты, которая оценила его как «полусоциалистический»[186].
«Промышленное христианское братство», объединяющее широкий круг верующих из рабочего класса, одобрило появление документа. У. Темпл назвал доклад идеальной основой для дальнейшего обсуждения социальных бед общества. А вскоре он произвел настоящую сенсацию среди англиканского духовенства. 1 мая 1918 г. в нижней палате Кентерберийской конвокации Темпл заявил о присоединении к Лейбористской партии. По его мнению, Лейбористская партия «совершенно обоснованно бросила моральный вызов существующему социальному порядку»[187].
Как и ожидалось, решение Темпла одобрило меньшинство епископов. Их же большая часть была убеждена, что каноник нарушил конвенцию[188], согласно которой «Церковь Англии отделена от партийной политики»[189]. Архиепископ Кентерберийский Ренделл Дэвидсон предпочел сохранить нейтралитет.
В статье «Церковь и лейбористы», опубликованной в том же месяце в газете «Дейли Ньюс», Темпл специально вернулся к вопросу о своем вступлении в Лейбористскую партию. «Церковные люди, – писал он, – могут тщательно изучить программу Лейбористской партии и индивидуально подписаться под ней, т. к. эта программа базируется на моральных идеалах»[190]. Таким образом, будущий Архиепископ Кентерберийский пытался отделить свое официальное положение в Церкви и свой поступок как индивидуума. Так или иначе, но это была политическая акция, означавшая солидарность с идеологической платформой лейбористов, которые на несколько месяцев раньше, в феврале 1918 г., приняли новый партийный Устав, включающий знаменитый 4-й пункт об обобществлении, т. е. национализации средств производства.
В целом же, несмотря на радикальный поворот части англиканского клира и обычных верующих к социальным проблемам, большая часть духовенства не намеревалась использовать свои проповеди для изменения существующей экономической структуры общества. Наиболее распространенным было мнение, что вовлечение в партийную политику следует избегать, а миссия церкви состоит в том, чтобы влиять на окружающий мир косвенно, утверждая истинность духовных мотивов. «Церковь не может быть простым приложением к каким-либо политическим или экономическим проектам», – утверждал Архиепископ Йорский Космо Лэнг на церковном конгрессе в Шеффилде в 1922 г.[191] Тем не менее влияние Темпла к этому времени было настолько сильным, что эта позиция высшего англиканского духовенства не помешала его назначению в 1921 г. на пост епископа крупнейшего индустриального города Манчестера. В период всеобщей стачки 1926 г., в центре которой был Национальный союз шахтеров, Манчестер испытывал острый недостаток угля для производственных и бытовых целей, и Темпл принял активное участие в переговорах между правительством, партиями и рабочими в целях урегулирования конфликта.
В 1924 г. лейбористы, хотя и ненадолго, впервые пришли к власти. Для церковной жизни этот год был отмечен проведением конференции на тему «Христианская политика, экономика и гражданство», состоявшейся в апреле и собравшей 1400 делегатов. Форум проходил под председательством Темпла и при его неоспоримом лидерстве. В течение недели работало 12 комиссий, подготовивших 12 томов отчетов. В отчете 11-й комиссии ставился вопрос: как в обществе, в котором граждане принадлежат к различным христианским конфессиям, силой закона внедрить христианские ценности в государственную политику. Причем в соответствии с убеждениями самого Темпла речь шла о повышении влияния Церкви Англии как духовного лидера нации. В связи с этим в церковных кругах обсуждался и проект построения государства всеобщего благосостояния (welfare state)[192], который уже намечался в лейбористских планах.
В целом же благодаря многосторонней деятельности Темпла и его сторонников интерес верующих к государственной политике, и особенно к социальной доктрине лейбористов, значительно повысился.
30-е годы вошли в историю страны как «черные 30-е». В 1929–1933 гг. страна пережила глубочайший экономический кризис, а затем депрессию. Главной причиной кризиса был дисбаланс в экономике и прежде всего в цепи «производство – потребление». Промышленное производство, а отсюда и масса потребительских товаров благодаря технологическим нововведениям первой трети XX в. значительно увеличились в объеме. Жалованье же работающих не повышалось. Сокращалось производство, но цены не снижались. К тому же за воротами предприятий оказывались тысячи уволенных. Безработица достигла 3 млн человек. Из-за ограниченности бюджетных средств и отсутствия таковых у рабочих на окраинах городов увеличивались площади трущоб. Безработица и жилищные сложности стали самыми острыми социальными проблемами.
Между тем реформа 1932 г. уравняла в избирательных правах мужское и женское население и снизила возраст электората до 18 лет. Приход политических партий к власти теоретически зависел теперь от простого человека. Но сознание значительной части населения не было подготовлено к тому, чтобы использовать полученные права в своих интересах. В 30-е годы на всеобщих выборах большинство парламентских мест оставалось за консерваторами[193]. Лейбористская партия, основанная в целях защиты интересов трудящихся, еще не завоевала прочных позиций в партийно-политической системе, а ее антикризисная программа только формировалась. В свою очередь монополистические корпорации, сложившиеся к этому времени и пользующиеся поддержкой партии тори, отнюдь не стремились к добровольному сокращению своих прибылей.
В условиях экономического кризиса опасность разочарования в парламентской демократии становилась реальной. Свидетельством тому явилась активизация фашистских организаций – и прежде всего основанного О. Мосли (1932 г.) Британского союза фашистов.
Помимо всего перечисленного, стало очевидно, что Церковь Англии теряет статус национальной церкви. Так, например, если перед Первой мировой войной в англиканских храмах совершалось более 500 тысяч крещений ежегодно, то в 1932 г. их число не достигло и 400 тыс. и оставалось на этом уровне до конца десятилетия. Подобное происходило и с обрядом конфирмации. До 1928 г. через конфирмацию проходило более 200 тыс. юношей и девушек, а к 1939 г. эта цифра снизилась до 157 тыс. В школьном образовании отторжение от англиканства к концу рассматриваемого нами десятилетия было столь же явным. Так, в 1900 г. около 40 % от всех обучавшихся детей получали начальное образование в учебных заведениях, находящихся под эгидой Церкви Англии, а в 1938 г. в них обучалось только 22 % от всех школьников[194].
Сокращалось и число прихожан в англиканских церквах, что было особенно заметным в городах индустриального Севера, среди студентов новых университетов и сельских рабочих. Процесс секуляризации шел параллельно с процессом политизации. Утешению, которое можно было найти в церкви, многие рабочие предпочитали борьбу за свои права, участвуя в забастовках.
В этих обстоятельствах, грозивших ростом популярности праворадикальных организаций и расколом нации, часть англиканского духовенства попыталась занять самостоятельную общественно-политическую позицию. Ее идейным вдохновителем стал Уильям
Темпл, который в 1929–1942 гг. занял пост Архиепископа Йорского, и этот период был наиболее плодотворным периодом его деятельности.
Экономический кризис Темпл рассматривал как социальную болезнь общества, а безработицу – как ее самый страшный симптом, ведущий к «разрушению здоровья и бьющий в самое сердце нации». В 1933 г. архиепископ Йоркский обратился через газету «Таймс» ко всем верующим. Он призывал их требовать от своих депутатов, чтобы Парламент выделил необходимые бюджетные средства на снижение безработицы. Осенью следующего года Темпл направил письмо в ту же газету, где говорилось, что выплаты по безработице не компенсируют людям возможность вести нормальную жизнь и делать свой вклад в благосостояние общества. Жертвы этого общественного недуга, подчеркивал архиепископ, «испытывают душевную пустоту и даже деградацию интеллекта»[195].
Для того чтобы оказать моральную поддержку безработным и избавить их от чувства безысходности, Темпл при содействии Национального совета социальной службы (National Council of Social Service) вел кампанию по организации специальных клубов, где в относительно комфортной обстановке за чашкой чая безработные могли проводить свой вынужденный досуг.
Одновременно Архиепископ Йоркский задумал провести и более глубокое исследование, чтобы получить картину причин безработицы в различных регионах страны, выделить специальность, квалификацию и возраст людей, потерявших работу, а также рассмотреть размеры и сроки социальной помощи, оказываемой им государством и добровольными организациями. С этой целью в 1936 г. под председательством Темпла был создан специальный комитет, который включил известных деятелей экуменического движения епископа Дж. Белла и Дж. Олдхэма. Комитет определил направления исследования и посчитал, что в сфере его внимания должны быть люди, не имеющие работы более года. Непосредственные подсчеты выполняли эксперты, а финансовая помощь оказывалась организацией «Попечители поломников» (Pilgrim Trusters).