При данном опросе молодых мусульман, как и во многих других случаях, заметным было их ощущение отчужденности от общества, осуждение таких порядков окружающей их действительности, как сексуальная свобода, употребление алкоголя, пренебрежение семейными ценностями, равноправие женщин.
По сообщениям СМИ, в начале XXI в. наблюдался всплеск браков, заключенных по законам шариата и при содействии шариатских органов правосудия. В целом же в мусульманской диаспоре насчитывалось около 100 тыс. семей, живущих в полигамных браках. Причем при расторжении брака прежние жены, не имевшие прав на имущество, оказывались в еще большей зависимости от своего бывшего супруга. По утверждению корреспондентов газеты «Таймс», это происходит, поскольку молодое поколение мусульман исповедует более радикальную форму ислама, чем их родители, приехавшие в Англию в качестве мигрантов[377].
В свою очередь, авторы исследования, проведенного центром «Полней эксчейндж», связывали радикализацию исламской молодежи с политикой мультикультурализма. По их убеждению, достижение культурного многообразия идет в ущерб национальной идентичности британского населения и углубляет противоречия между исконными жителями Британских островов и их новыми гражданами[378]. Упрек был обращен в сторону правящего лейбористского кабинета.
Центр выдвинул ряд предложений, направленных на достижение национального согласия и адресуемых будущему консервативному правительству. Среди них: обеспечение подготовки имамов в самой стране и финансирование строительства мечетей за счет британских организаций. Предложения были обоснованы, так как имамы, как правило, прибывали из стран Ближнего Востока, и на средства этих государств в Британии возводились мечети. И то и другое влекло за собой идеологическую и финансовую зависимость мусульманской общины в Соединенном Королевстве от экстремистских организаций, базирующихся в ближневосточном регионе.
Война в Ираке, начавшаяся США и Британией в марте 2003 г., вызвала болезненную реакцию у британских мусульман. Активный протест против войны был выражен многомиллионной демонстрацией, включавшей большое число мусульман и состоявшейся в Лондоне в начале марта[379]. С этого времени подобные акции стали регулярными.
Так, например, 19 марта 2005 г. движение под названием «Остановите войну коалиции» (Stop the War Coalition) под председательством левого лейбориста Тони Бена организовало в лондонском Гайд-парке митинг, собравший около 200 тыс. человек. Выступавшие требовали вывода британских войск из Ирака. Затем под лозунгами «Нет войне», «Нет оккупации», «Верните войска домой» демонстранты проследовали к американскому посольству, где оставили символический гроб, на котором были начертаны цифры британцев, погибших в Ираке. Наибольшее число демонстрантов было представлено мусульманской общиной, в частности ее организациями – Мусульманским советом Британии и Мусульманской ассоциацией Британии[380].
Обострение мусульманской проблемы, проявившееся во внутренней и внешней политике, сказалось на усилении внутрипартийных и межпартийных противоречий.
Серьезный урон престижу Лейбористской партии нанесло заявление Дэвида Низера, бывшего спичрайтера Т. Блэра и советника министров внутренних дел Джека Стро и Дэвида Бланкетта. В своем заявлении, сделанном в октябре 2008 г, Д. Низер утверждал, что ослабление контроля за иммиграцией в 2000–2001 гг. и, как следствие, расширение притока мигрантов в последующие годы являлись преднамеренной политикой лейбористов. В целом она была рассчитана на укрепление электоральной базы лейбористов в их политической борьбе с консерваторами на всеобщих выборах. Причина же заключалась в том, что лейбористы еще в 80-х гг. потеряли своих избирателей в лице индустриального пролетариата и надеялись на поддержку мигрантов, проживающих в мегаполисах, и особенно на мусульман, как наиболее активную и быстро растущую в своей численности прослойку переселенцев. При этом министры лейбористского кабинета, как утверждал Низер, говорили лишь о выгоде иммиграции для британской экономики. Что же касается неквалифицированных британских кадров, лишавшихся рабочих мест из-за наплыва дешевой рабочей силы в лице мигрантов, то это следствие своей политики лейбористы игнорировали[381].
Между тем, несмотря на тревогу, охватившую большую часть общества в связи с терактом в Лондоне в июле 2005 г., очевидную радикализацию мусульманской общины и брожения в самой Лейбористской партии, ее лидеры оставались твердыми сторонниками политики мультикультурализма, хотя и с некоторыми коррективами.
Свидетельством этого явилась лекция Т. Блэра, озаглавленная «Наше национальное будущее – мультикультурализм и интеграция» и прочитанная 8 декабря 2006 г. В ней выдвигались шесть условий, необходимых, по мнению Блэра, для создания интегрированного общества. Они предусматривали: выдвижение определенных условий при предоставлении грантов религиозным группам; запрещение принудительных браков внутри иммигрантских общин (что имело место в мусульманской диаспоре); верховенство законов Соединенного Королевств перед законами шариата; строгий контроль за приезжими проповедниками (это касалось имамов, прибывающих из мусульманских стран Ближнего Востока); необходимость осуществления интеграции в соответствии с национальной программой; введение тестов на знание английского языка для мигрантов[382]. Однако при этом Блэр не указывал на пути и средства, посредством которых будут реализовываться данные условия.
Консервативная печать оценила выступление главы правительства как «пустое словоблудие». Выражалось сожаление по поводу того, что Блэр не собирается «вбивать гвоздь в гроб мультикультурализма»[383].
Полный отказ от двухпартийного подхода консерваторов и лейбористов к мультикультурализму обозначило выступление лидера Консервативной партии Дэвида Кэмерона, озаглавленное «Экстремизм, права личности и верховенство закона в Британии» и сделанное 27 февраля 2008 г. в Комиссии по равенству и правам человека[384]. Кэмерон начал свою речь с констатации того факта, что в настоящем угроза британскому обществу исходит от национальных меньшинств, которые используют терроризм для достижения свих политических целей. Задача современного поколения, по убеждению лидера консерваторов, состоит в том, чтобы сохранить хрупкое равновесие, которое существует между государством, верой и религиозной и политической идентичностью и которое в течение столетий оберегалось политическими деятелями.
Далее Кэмерон сосредоточил свое внимание на двух проблемах: оценке политики мультикультурализма и опасности реализации законов шариата. Следование данной политики, как заявил Кэмерон, превратило Британию в своеобразную гостиницу, где обособленно, независимо от общего течения жизни, проживают этнические меньшинства со своей религией, культурой, обычаями и языком. Результатом же явилось размывание британской идентичности, формирование этнических монолитов, члены которых не ощущают себя личностью, и, наконец, угроза культурного апартеида. Современный мультикультурализм Кэмерон назвал ошибочной доктриной, имеющей катастрофические последствия.
«Сосредоточившись на поощрении различных культур, которые обосновались у нас и называют Британию своим домом, – заявил политик, – мы забыли о поддержке самой важной культуры – нашей собственной. Таким образом, мы столкнулись с ситуацией, когда дети первого поколения иммигрантов, родившиеся и выросшие здесь, чувствуют себя более оторванными от британской жизни, чем их родители. В Америке 47 % мусульман ощущают себя, во-первых, мусульманами, а во-вторых, американцами. В Британии положение почти в два раза сложнее – 81 % мусульман считают себя, во-первых, мусульманами и, во-вторых, британцами»[385].
Равенство перед законом, а не предоставление привилегий какой-либо категории граждан, подчеркивал Кэмерон, является важной чертой нашей демократии.
Обращаясь к политикам, которые устраняются от критики мультикультурализма, опасаясь быть обвиненными в расизме, Кэмерон заверил их, что его критика не имеет ничего общего с расизмом.
Большое внимание в выступлении лидера консерваторов было уделено законам шариата. Поводом же для обращения к этой теме явилось сенсационное заявление Архиепископа Кентерберийского Рована Уильямса о неизбежности введения норм шариата в британскую юридическую практику[386]. Заявление было сделано верховным клириком Церкви Англии 7 февраля 2008 г. в рамках дискуссии «Ислам и английское законодательство».
По мнению Р. Уильямса, шариатские суды могут выступать в качестве официальной альтернативы гражданским судам и в первую очередь в таких вопросах, как заключение или расторжение брака между супругами[387]. В подтверждение своей мысли Архиепископ сослался на то, что около десятка шариатских судов, не имеющих официального статуса, уже действуют на территории Великобритании. Мусульмане обращаются к ним, так как считают, что вопросы брака и развода находятся в ведении небесных сил[388].
Необходимость введения норм шариата в британское законодательство Уильямс обосновал тем, что данное новшество будет способствовать сохранению единства британского общества, поскольку мусульманам не пришлось бы выбирать между преданностью исламу и верностью британским законам.
Поддержка Архиепископом законов, противоречащих не только либеральной идеологии, но и христианскому учению, вызвало осуждение со стороны преемника Т. Блэра на посту премьер-министра – Г. Брауна и членов Синода – верховного органа Церкви Англии. Высшие клирики призвали Уильямса покинуть свой пост. Сам Архиепископ вскоре в заявлении прессе уточнил свою позицию, подчеркнув, что он не предлагал использовать нормы шариата наравне с гражданскими законами.