Щель между зубами подмигивает.
Одна темная бровь дьявольски приподнялась.
«О боже мой, Джорджи, отвернись».
Нужно отвести взгляд.
Но я не могу.
Я смотрю на его ноги, закинутые на пуфик перед нами. Толстую выпуклость его атлетических бедер. Футболку, прилипшую к его твердой груди.
Его влажные волосы торчат в разные стороны, как будто парень просто провел по ним пальцами вместо расчески.
Черт.
Твою ж мать!
Вселенная сейчас издевается надо мной?!
Я откусываю морковку, которая застревает в пересохшем горле, моя способность глотать полностью пропала.
Морковка громко хрустит.
— Вкусно? — спрашивает он, посмеиваясь в темной комнате.
— Ага?
Еще один смешок.
— Похоже на то.
О, боже мой.
Пристрелите меня сейчас же.
Мне нечего на это сказать, потому что из уголка моего рта может потечь слюна, мысли разбегаются в миллиардах МИЛЛИАРДОВ разных направлений, и я задаюсь вопросом, как, черт возьми, мне провести остаток года рядом с этим… этим…
Секси-красавчиком.
Конечно, я заметила, что он симпатичный.
Это данность.
Может быть, дело в том, как парень пахнет — свежим лесом и каким-то средством для душа, которым он, должно быть, пользовался. Аромат доносится до меня через весь диван и попадает в ноздри, как скунсу Пепе Ле Пью[13] из мультфильма, и если бы моя задница не была прижата к дивану, мои ноги оторвались бы от земли, чтобы последовать за запахом.
— Что смотришь? — Вот. Это прозвучало достаточно нормально, ровный тон, глаза устремлены в переднюю часть комнаты.
Мой голос даже не дрогнул. Отлично!
— Да ничего особенного, просто документальный фильм о вождении гоночного автомобиля.
Внутренне я стону.
— Хочешь посмотреть что-нибудь еще? Можем переключить, я не возражаю.
Я украдкой смотрю на него, пока Эшли передает мне пульт, глазами сканирую его предплечье: татуировки, покрывающие его кожу, бицепс, полный цвета.
Сглотнув, сжимаю пульт в руке и откидываюсь на подушки, стесняясь того факта, что на мне пижама без лифчика. Хотя парень не взглянул на мое тело.
Ни разу.
Тем не менее, я чувствую себя уязвимой, находясь одна в этом доме с ним, одетая в одежду, предназначенную для постели.
Прочищая горло, я приковываю взгляд к экрану телевизора; он практически ослепляет меня своими размерами, испуская так много света, что я щурюсь в его сторону. В комнате темно, но телевизор чертовски яркий.
Навожу пульт на телевизор, подняв руку в воздух.
Отдергиваю его назад, чтобы посмотреть на него сверху вниз, изучая кнопки. Это так отличается от моего, и я…
— Понятия не имею, как им пользоваться. На что мне нажать, если я хочу найти телегид?
— Нажимай «Телегид»?
Ясно.
Я просматриваю шоу, не находя ничего, что мне действительно нравится, затем нажимаю «Выход», возвращаясь к документальному фильму об автомобильных гонках, бросаю пульт на середину массивного дивана, между нами.
— Мы не обязаны это смотреть, — снова предлагает Эшли.
Я зеваю.
— Нет, правда, все в порядке. Я просто посижу здесь и отдохну. Я устала.
Устала, но не готова ко сну. Откидываю голову на подушки дивана и наблюдаю за историей, разворачивающейся на экране передо мной — документальный фильм, которым был так заинтересован Эшли, когда я ворвалась со своим дурацким пакетом моркови и дурацким арахисовым маслом, которые я больше не могу есть, потому что это слишком громко.
«Смирись с этим, Джорджия. Ему все равно».
Иначе он бы посмеялся надо мной за это.
Мне ненужно беспокоиться об этом парне, о том, как я выгляжу — он и так увидит, что по утрам я выгляжу хуже некуда.
Мне ненужно беспокоиться о походе в туалет — я могу какать в своей собственной ванной комнате, и ему не придется это нюхать.
Мне ненужно беспокоиться о том, что я слишком громко жую, или ем слишком много, или выгляжу не мило, потому что парень все равно не интересуется мной, а я им, и даже если бы заинтересовалась…
Соседи по комнате не встречаются с соседями по комнате.
Где-то должно быть такое правило…
Около одиннадцати часов звонит его телефон, и я почти ожидаю, что он проигнорирует, но вместо этого Эшли берет трубку, с улыбкой поднося телефон к уху.
— Привет, мама. Почему ты встала так рано?
Привет, мама.
Вау, этот акцент.
Я притворяюсь, что не подслушиваю, но это невозможно — парень в полутора метрах от меня.
— Что? Собираешься в тренировочный лагерь по фитнесу? — Он замолкает на несколько минут, медленно кивая головой. — Ты что, спятила? — Затем: — Прости, мам. Мне не следовало этого говорить. Я имел в виду, ты с ума сошла? — Еще одна пауза. — Тренировочный лагерь? С кем? — Его мать говорит на другом конце линии, а он слушает. — Угу. Да. — Снова тишина. — Помолвлен? Они вместе всего шесть месяцев. — Эшли замолкает. — Я знаю, но… шесть месяцев? Будь реалисткой.
Должно быть, она читает ему нотацию, потому что потом Эшли говорит:
— Я знаю, мам, когда ты знаешь, то знаешь, но ему двадцать четыре, черт возьми. В последний раз, когда я видел Альфи Лэнгли, он пьяный в стельку мочился с моста.
Наблюдать за ним забавно. Очевидно, Эшли изо всех сил старается контролировать свой тон и интонацию, когда болтает со своей матерью, и у него это фантастически получается; насколько могу судить, он выругался всего один раз и использовал термин «помочился», который кажется таким же оскорбительным, особенно если его мама такая чопорная, какой он ее изобразил.
Я ерзаю на диване и ставлю его шоу на паузу, чтобы он ничего не пропустил.
— Можешь продолжать смотреть, — шепчет он мне. — С кем я разговариваю? С соседом по комнате. — Пауза. — Да, теперь у меня есть постоялец. Я забыл тебе сказать?
Эшли оглядывается и игриво показывает мне язык, поддразнивая свою мать, корча гримасу и скосив глаза.
— Только сегодня. Мы смотрели телепрограмму, когда ты позвонила.
Телепрограмму.
«Господи, как же мне это нравится».
— Ее зовут Джорджия. — Пауза. — Да, она девушка. — Эшли закатывает глаза и смеется. — Нет, мы не будем делить спальню. В доме, который ты мне сняла, две спальни, помнишь? — Пауза. — Мы познакомились на вечеринке и оказались в одном классе. — Пауза. — Бизнес-класс. Да, я учусь. — Пауза. — Нет, я ни с кем не встречаюсь. — Он молчит, пока она говорит, поглядывая на меня, а я наблюдаю за ним. — Да, она такая.
Да, она такая…
Какая?
Сейчас он говорит обо мне, я ПРОСТО ЗНАЮ ЭТО. Что они ГОВОРЯТ?
Его мама только что спросила, симпатичная ли я?
Или милая?
Или забавная? О чем она могла его спросить?!
— Все не так, мам. Расслабься. — Он отводит телефон от уха и смотрит на экран. — Прошло пятнадцать минут, тебе разве не пора идти? Ты опоздаешь. — Пауза. — Я тоже тебя люблю, мама. Передавай привет папе и Джеку. — Он театрально закатывает глаза к потолку. — Да, и Кэролайн тоже. — Он прикрывает микрофон рукой и шепчет: — Но на самом деле нет. Кэролайн небольшого ума.
Сиська[14]?
Что это, черт возьми, за оскорбление такое?
Если бы я сделала глоток чего-то — воды, например, — это был бы момент, когда я выплюнула бы все это на пол.
Эшли забавный, смешнее, чем я думала.
Они с мамой болтают еще несколько мгновений, на его лице все время улыбка, ямочка на подбородке подмигивает мне — на самом деле насмехается надо мной.
Как я раньше не заметила ее? Борода была не такой уж густой.
Когда парень завершает звонок и кладет телефон, то посмеивается.
— Мама проводит тренировочный лагерь по фитнесу.
Я поняла это из своего подслушивания.
— Сколько сейчас времени дома?
— Около пяти утра. Она рано встала, хотя обычно спит до обеда.
— О-ла-ла.
Эшли кивает.
— Она настоящая принцесса, да и гнездо опустело.
Похоже, у нее было пустое гнездо большую часть жизни, учитывая, что Эшли отправили в школу-интернат, но я держу рот на замке по этому поводу.
Кроме того, он кажется достаточно хорошо приспособленным, и похоже, у них с матерью прекрасные отношения. Не думаю, что это первый раз, когда они разговаривают за последние двенадцать часов, с момента как я переехала.
— Как часто вы разговариваете?
Он обдумывает это.
— Несколько раз в неделю. Думаю, ей одиноко. — Эшли наклоняется и достает из пакета несколько морковок, отправляя одну в рот. — Мой брат Джек живет в Лондоне и нечасто бывает дома, а папа много работает. Приятно, что она присоединилась к тренировочному лагерю, а непросто к благотворительному клубу, где они собирают средства и хвастаются у кого больше ботокса.
Его жевание и близко не такое громкое, как мое, или, может быть, я просто слишком стесняюсь этого. В любом случае, нет никаких шансов, что я снова засуну морковку в рот.
Не буду рисковать.
Спросите меня через неделю, и, возможно, я передумаю, но я не подписывалась на эту версию Эшли Драйден-Джонса. Я подписалась на волосатую, неряшливую версию.
— Мама славная, — добавляет он, и мое сердце смягчается.
Мама славная.
Не уверена, что такого в этом предложении, но если бы я была мороженым, то начала бы таять по бокам рожка и превращаться в лужицу.
— Сколько лет твоему брату? У тебя только один?
Он кивает.
— Джек младше меня, и уже работает на папу летом, пока я остаюсь здесь играть в регби. Не уверен, обижается ли он на меня прямо сейчас… Узнаю, когда вернусь. — Эшли жует еще одну морковку. — Ты близка со своей семьей?
— Да, я единственный ребенок в семье, так что мы близки, но мои родители не из тех, кто просто заскакивает ненадолго. Даже когда я была в том же штате, они все равно редко навещали меня. Они проводят много времени вместе.
— Ты сказала им, что съехала из общежития?