м и чугунок с гречневой кашей. Тут же стояли глиняные блюда с солеными огурцами, маринованными грибами и жареным мясом. Выпив по рюмочке водки с гостями, хозяин дождался, когда они насытятся, после чего велел слугам убрать со стола. Потом он тактично удалился, предоставив подполковникам поговорить наедине.
В начале беседы Гаврилов сообщил Щукину, что Антон Воронин сумел далеко продвинуться в совершенствовании своей машины времени. Теперь она могла перемещать из будущего в прошлое довольно большие по размерам предметы. Сейчас он работал над тем, чтобы добиться открытия портала в прошлом, при этом сместив место его открытия от места размещения машины времени в будущем километров на пятьсот-шестьсот. Пробные попытки смешения подтвердили, что это вполне возможно. Сейчас Антон занимался доводкой своей машины и рассчитывал закончить работу через несколько дней. Нашлось решение и еще одной важной задачи – Антон теоретически обосновал возможность открытия портала из прошлого в будущее. По его заказу «контора» достала для изобретателя дефицитные детали и оборудование. Антон самозабвенно работал над совершенствованием своего детища, забывая порой поесть и оставляя для сна всего несколько часов в сутки.
– Отличная новость! – воскликнул Олег, узнав, что в прошлое скоро пойдут крупногабаритные грузы. – Это значительно упростит нам переброску военной техники из нашего времени в прошлое. И возможно, что все это понадобится нам в самое ближайшее время. Знаете, коллега, никак у меня не выходит из головы мысль о том, что британцы решат отомстить нам за похищение мистера Уркварта и устроят какую-нибудь подлянку. Скорее всего, они захотят отыграться на наших ребятах, которые остались в Норвегии. Ведь им до них легче всего добраться.
– Я тоже подумал об этом, – кивнул головой Гаврилов. – А нет ли у вас новых известий от них? Как там обстоят дела, и скоро ли закончится ремонт «Богатыря»?
– Информация здесь перемещается со скоростью пожилой хромой черепахи, – невесело пошутил Щукин. – Радиостанции у нас пока недостаточно мощные, телеграфные линии отсутствуют напрочь, а своего рода «экспресс-доставка» – это голубиная почта. Но она ненадежна, так как крылатые «почтальоны» периодически становятся жертвами охотников или хищных птиц. Есть, конечно, так называемый оптический телеграф, который связывает Петербург и Варшаву. Кстати, действует он достаточно оперативно – телеграмма, посланная из столицы, поступает в Варшаву черед двадцать две минуты. Так вот, сообщение, отправленное неделю назад капитан-лейтенантом фон Глазенапом с борта русского торгового корабля, следовавшего в Ригу, было передано позавчера днем на станцию оптического телеграфа в Риге, а оттуда – в Петербург. Краткое содержание депеши следующее: «Ремонт затягивается, обнаружены новые повреждения, приблизительные сроки его окончания – две недели». А про какие-либо неприятности, угрожающие нашим коллегам, в нем нет ни слова.
– Так это было неделю назад, – заметил Гаврилов, – но с тех пор могло многое измениться. Эх, как сейчас нам нужна устойчивая радиосвязь! Собственно говоря, Олег Михайлович, радиостанция на «Богатыре» есть. Ведь вы забрали на «Ласточку» ту радиостанцию, которой пользовались во время вашей лондонской эпопеи. Она была легкой и компактной, но недостаточно мощной. А вторая радиостанция, установленная на «Богатыре», на нем и осталась. Она, как я слышал, более мощная, но дотянуть до Петербурга ей вряд ли удастся.
– А другой радиостанции здесь нет? – поинтересовался Гаврилов. – Может быть, нам стоит запросить из будущего комплект радиостанций большой мощности? Скажите, когда у нас будет очередной сеанс связи через здешний портал?
– Сейчас я спрошу у нашего гостеприимного хозяина, – Щукин встал с лавки, открыл дверь в коридор и крикнул: – Виктор Иванович! Будь добр, зайди к нам!
Через пару минут в комнату вошел Сергеев-старший. Он с любопытством посмотрел на своих гостей.
– Иваныч, мы тут хотели с тобой посоветоваться, – Щукин жестом указал отставному майору на табуретку. – Посиди-ка с нами. Мы тут голову ломаем над одной проблемой. Может ты, как человек опытный, нам чего и подскажешь.
– Может, и подскажу, – кивнул Сергеев. – Два ума, как говорится – хорошо, а три – еще лучше. Что там у вас такое стряслось?
– Тут вот какое дело, – начал Гаврилов, – нам нужно как можно быстрее связаться с нашими ребятами, которые остались в Норвегии. Есть подозрение, что британцы там готовят им какую-то бяку. У вас нет в наличии мощной радиостанции?
– Есть несколько КВ-радиостанции малой мощности, – ответил Сергеев, – но до Норвегии они вряд ли дотянут. Для этого нужно что-нибудь помощнее. Сегодня будет кратковременный сеанс связи с будущим. Так что можно будет сделать заявку. Вот только рассматривать ее будут долго. Боюсь, что когда мы получим требуемое, надобность в нем уже отпадет.
– Ну, я знаю одно волшебное слово, – усмехнулся Гаврилов, – которое заставит наших тыловиков выполнить заявку в максимально быстрые сроки. Так что, Виктор Иванович, все будет тип-топ.
– Вот тут что я подумал, – произнес Олег Щукин. – А что, если попробовать связаться с «Богатырем» не в телефонном режиме, а в телеграфном? Ведь тогда можно увеличить дальность связи. Я, к примеру, еще не забыл, как надо работать ключом. А ты, Иваныч, не помнишь – Пирогов или Шумилин-младший знают азбуку Морзе?
– Ха, так Вадим на срочной службе был радиотелеграфистом. У него даже классность была, – воскликнул Сергеев. – Так что – давай радиостанцию, и мы запросто свяжемся с Норвегией. Вот только откуда Вадим узнает, что мы выйдем в эфир в телеграфном режиме?
– Когда мы готовились к отплытию на «Ласточке» в Питер, – сказал Щукин, – то договорились с ними, чтобы они раз в день в 20:00 по Москве прослушивали частоты, на которых мы, возможно, выйдем с ними на связь. Думаю, что они это делают. Так что, если Вадим услышит в эфире морзянку, то он сразу же поймет, что это мы. Ведь другой действующей радиостанции в этом мире еще нет и в ближайшее время вряд ли появится. К тому же Сэмуэль Морзе изобрел свою телеграфную азбуку всего лишь два года назад.
– Отлично, так мы и сделаем, – подполковник Гаврилов тут же, что называется, не отходя от кассы, достал из кармана свой блокнот и начал писать в нем докладную о необходимости наладить устойчивую радиосвязь.
А Виктор Сергеев стал прикидывать – что еще попросить у этого подполковника, который, как выяснилось, имеет право заказывать в будущем любые, самые дефицитные вещи…
О встрече фальшивого «голландского коммерсанта» с британским военным – Семен Самохин клялся и божился, что человек, с которым мистер Бенсон общался в трактире, был именно офицер и, скорее всего, военно-морского флота – было доложено Вадиму Шумилину и капитан-лейтенанту фон Глазенапу. После небольшого совещания было решено подвести Самохина к британскому шпиону – теперь уже никто не сомневался, что мистер Бенсон именно им и является.
Вадим переговорил с Семеном. Парень оказался сообразительным и быстро понял, что от него требуется. Он согласился войти в доверие к англичанину и, прикинувшись простаком, склонным к дармовой выпивке, регулярно докладывать мистеру Бенсону о том, что происходит на борту «Богатыря». Разумеется, его рассказы будут «дезой», которая введет в заблуждение британскую агентуру.
Кроме того, Вадим снабдил Семена малогабаритным передающим устройством, с помощью которого можно будет прослушивать разговоры британского шпиона с его подельниками.
В свою очередь, капитан-лейтенанта фон Глазенапа попросили запретить вход на пароходо-фрегат всем посторонним лицам. Мотивироваться это должно ложной информацией о том, что кто-то из гостей украл из каюты капитана дорогой секстант. «Богатырь» теперь могли посещать лишь рабочие, производившие ремонт парового двигателя и гребных колес. Причем все они должны находиться отныне под бдительным оком вахтенных матросов и офицеров.
Когда раздосадованный мистер Бенсон, которого завернули у трапа парохода-фрегата, стоял на причале и ломал голову – как ему попасть на «Богатырь», к нему пошатываясь подошел Семен Самохин и ненавязчиво поинтересовался – не может ли господин торговец ссудить его парой-другой медных скиллингов.
– Выпить хочется, дружище, мочи нет, – сказал Семен шпиону на ломаном английском языке, жестами показывая, как он опрокидывает в рот чарку спиртного.
Как и предполагал Вадим Шумилин, мистер Бенсон знал русский язык. Именно на нем он ответил Самохину, что пару скиллингов он ему даст, а еще лучше будет, если они вместе завернут в ближайший кабачок, где выпьют по стаканчику рома за знакомство.
Выпивка затянулась. Бенсон то и дело подливал ром в стакан Семену, а тот, изображая вдрызг пьяного, разоткровенничался со своим новым знакомым. Он хвастал, что знает все, что происходит на пароходо-фрегате. Рассказал он и о неких странных особах, которые не являются членами команды «Богатыря», но, судя по тому, как к ним относятся офицеры корабля, весьма важные особы.
– Верь моему слову, Петруха, – так Семен стал запросто называть Бенсона, – непростые это люди. Они целыми днями о чем-то совещаются с нашим командиром, а потом стоят на шканцах и все смотрят куда-то в подзорную трубу. На берег они не ходят, будто опасаются чего-то.
Выпив еще немного, Самохин засобирался на корабль, сказав на прощание, что послезавтра он снова будет на берегу. И если «Петруха» захочет с ним снова увидеться, то пусть приходит сюда, в кабак. При прощании Семен дружески обнял мистера Бенсона, незаметно засунув ему под воротник булавку с передающим устройством.
Теперь можно было прослушивать все переговоры британского шпиона. Первым его собеседником стал некий Джон, которого Бенсон послал за мистером Говардом. Разговор двух британцев оказался весьма содержательным.
Перво-наперво, Бенсон рассказал своему куратору – а по содержанию беседы стало ясно, что мистер Говард в этом деле руководитель – все, что ему удалось узнать от «пьяной русской свиньи». Взвесив все за и против, мистер Говард предложил Бенсону с помощью «завербованного» им русского моряка организовать похищение людей, которые так интересовали британское правительство.