УГОЛ АТАКИ
И. И. Бабак
Среднего роста, плечистый, уже немолодой человек смотрел с Высокого Замка на панораму Львова — древнего и вечно молодого, широко раскинувшегося города. Это — полтавчанин Иван Ильич Бабак, фронтовик, прославившийся в боях с гитлеровцами летчик-истребитель, ныне труженик самой мирной профессии — учитель одной из полтавских школ.
А перед глазами ветерана возникал иной, объятый пожарами Львов, который он видел с высоты боевого полета в июльском небе сорок четвертого года. Не только над Львовом — на огромном пространстве гремело тогда небо в унисон грохоту танков, орудий, — войска 1-го Украинского шли в решающее наступление.
О боях в этих местах Иван Ильич рассказывал ученикам. Хорошо бы теперь привезти их сюда, показать сегодняшний Львов, Броды, Радехов…
Дети, школа… Им он посвятил всю жизнь. Получив педагогическое образование, работал в школе. Передавать детям знания, воспитывать их смелыми, верными Родине, — что может быть благороднее этого?
Перерыв был вынужденный. Он, учитель, взялся за оружие, чтобы в борьбе с врагом отстоять право своих воспитанников на учебу, на радость счастливого детства.
Иван Ильич Бабак поступил в летное училище. Быстро изучил боевой самолет — ведь еще раньше, студентом, он посещал аэроклуб. Весной сорок второго — он уже на фронте. Не терялся во время первых воздушных боев. Его наставник, ведущий пары, — известный летчик Дмитрий Глинка. Под Мариуполем они атаковали паровоз. Молодежь, которую фашисты увозили на каторгу в Германию, из эшелона разбежалась. Позже, когда город был освобожден нашими войсками, мариупольцы подарили авиачасти несколько самолетов и один из них лично Ивану Бабаку с надписью: «От школьников Мариуполя».
В ноябре сорок третьего года младший лейтенант Бабак, имевший на своем боевом счету более десяти побед в воздушных боях, стал Героем Советского Союза.
Двенадцатого июля сорок четвертого года Бабак вместе с другими летчиками полка приземлился на полевом аэродроме близ переднего края обороны, на земле Западной Украины. А через день он, как говорят летчики, уже не вылезал из кабины. Да, именно так. Заглянем в летную книжку Ивана Бабака. Вот записи на одной из ее страниц:
14. VII — Воздушный бой с 2 «МЕ-109» и 4 «ФВ-190».
14. VII — Уничтожение аэростата противника в районе г. Броды.
14. VII — Прикрытие войск. Воздушный бой с 4 «МЕ-109», 2 «ФВ-190». Сбил «МЕ-109» в районе Миркова[2].
…Вражеские бомбардировщики шли под прикрытием четырех истребителей.
— Отрезаем конвой! — приказывает командир группы Бабак ведомому и стремительно бросает машину в атаку на ведущего «мессера». Огненная лента ударяет в бензобак фашистского истребителя, и тот дымящимся клубком сваливается на землю. Следом падает второй, расстрелянный ведомым. Бой продолжается — третий бой за эти сутки…
С каждым днем бои как на земле, так и в воздухе становились все более ожесточенными.
Еще одна запись в летной книжке И. Бабака;
15. VII. Прикрытие войск. Воздушный бой с 4 «МЕ-109» и 8 «ФВ-190». Сбил «МЕ-109» в районе Княжего[3].
Трудным был и день 16 июля…
16. VII. Прикрытие войск. Воздушный бой с 10 «ФВ-190». Сбил «ФВ-190» в районе Стоянова[4].
16. VII. Прикрытие войск. Воздушный бой с 18 «Ю-87» и 14 «ФВ-190». Сбил 2 «ФВ-190» в районе Тартакова[5].
16. VII. Прикрытие войск. Воздушный бой с 2 «ФВ-190». Сбил «ФВ-190» в районе Миркова.
Противник все чаще применял в качестве штурмовиков и легких бомбардировщиков многоцелевые истребители — «фокке-вульф-190» — маневренные, не требующие прикрытия. Тогда, под Тартаковом, эти самолеты появились в конце боя группы Бабака с «юнкерсами». Строй «фокке-вульфов» был разрушен, машина ведущего сбита, за ней, пылая, падало еще несколько. Остальные повернули назад…
Заметил ли кто из летчиков четырнадцать увеличивающихся точек на горизонте? Бабак видел: тупой нос, характерные очертания, напоминающие наш «лавочкин», — «фоккеры». Они шли к расположению наших частей. Командир направляет свою группу навстречу немцам на максимальной скорости и атакует первым, не давая врагу опомниться.
В прицеле командирской машины вырос корпус «фоккера». Прошитый меткой очередью, он накренился, окутался дымом. В это время пара стервятников зашла в хвост одному из наших истребителей. Бабак стремительным маневром послал самолет направо вверх. Несколько огненных трасс перечеркнули то место, где он находился мгновением раньше… А теперь «фоккеры» проходили под ним. Он быстро поймал в прицел ведущего и нажал гашетку. Снаряды вошли в фюзеляж вражеской машины, и она распалась на части…
Когда львовяне расспрашивали Ивана Ильича об июльских боях, он отвечал: «Были обычные боевые задания».
Обычное боевое задание… Бабак делал по нескольку вылетов в день. Сколько нужно отдать сил и энергии, чтобы победить в воздушном поединке!
Наверное, для него боевая работа была обычной и тогда, когда в воздушном бою загорелся его истребитель и он как ни старался не смог сбить пламя. И сам обгорел…
Каждый боевой вылет, каждый воздушный бой — это подвиг летчика. Иван Бабак совершил эти подвиги во имя того, чтобы дети приходили в школу, учились, росли счастливыми.
Иван Ильич уже в поезде, который идет в Киев, затем в Полтаву… И снова он думает о том, что надо бы свозить во Львов своих ребят, о доме, о школе, о письмах, которые получает. Пишут в Полтаву летчику-герою, учителю бывшие ученики, однополчане. Вспомнил Бабак письмо друга-фронтовика, в котором тот писал, что в полку после того, как Иван однажды не возвратился с боевого задания, летчики шли в бой, сделав надписи на фюзеляжах самолетов: «За Ваню Бабака». Он писал: «Знаем, что ты, Ваня, сейчас такой же неугомонный, у тебя такая же кипучая энергия, та же высота, тот же угол атаки…»
Я. И. Денисов, майор запаса БЕССМЕРТИЕ
Ф. Е. Столярчук
Была чудесная летняя ночь. Танкисты расположились на короткий отдых в молодом сосняке. После наполненного грохотом дня не верилось в пришедшую вместе с ночью тишину.
Вздремнуть хотя бы часок танкистам… Но и на привале есть дела. Хлопочут экипажи у машин, осматривают двигатели, ощупывают ленивцы, траки гусениц. Другие стоят группками, разговаривают, шутят. Хотя у каждого в голове — мысли об отгремевших сражениях, о завтрашних боях. А они грянут где-то на рассвете, а может, и раньше.
К одной из «тридцатьчетверок», где собрались танкисты, подошел полковник. Невысокого роста, худощавый, в аккуратно расправленной гимнастерке, О боевой доблести его свидетельствовали ордена Красного Знамени, Отечественной войны I степени, орден Ленина. Это — Флор Евстафьевич Столярчук, начальник политотдела танковой бригады.
— Ну что, братцы, набираться сил надо, — приветливо сказал он. — Ночка коротка, а выступать будем рано.
— Ничего, отдохнем… Танкисту важно походить вокруг своей машины, воздухом свежим подышать — и уже, считай, побывал на курорте, — громко промолвил молоденький сержант — механик-водитель с забинтованной рукой.
— Подышали лесным ароматом — и усталость как рукой сняло, — отозвался другой танкист. — Хоть сейчас в атаку! — разрубил он рукой воздух.
— Все вы рветесь в бой, — вновь заговорил Столярчук. — Но к большому рвению нужно и хорошее умение. Вот сегодня экипаж Драника чуть машину не погубил. Вместо того, чтобы прямо идти на пушки противника, подавить их огнем, гусеницами, — развернул танк, подставил борт. А враг только того и ждал. Выручили товарищи, а то ходить бы Дранику безлошадным.
— Да это случайно, товарищ гвардии полковник, — оправдывался танкист.
— Оплошность в бою не милует солдата, и танкиста в том числе. Запомни это, Драник, — наставительно сказал Столярчук. — Да и все не забывайте.
Затем Флор Евстафьевич похвалил стоявшего здесь командира танка Сергеева. Атакуя опорный пункт, он первым ворвался на позиции врага, гусеницами раздавил минометную батарею, разбил в поединке самоходку и два бронетранспортера.
— Что пишут тебе, Петр, из дому? — спросил Столярчук Сергеева. — Пошлем письмо твоим родителям в Омск, пусть знают, как храбро ты воюешь.
Непринужденно текла беседа. Столярчук интересовался самочувствием бойцов, все ли в порядке в боевых машинах, достаточно ли снарядов.
Воины с уважением относились к начальнику политотдела, который был для них примером служения Родине. Никто им специально не рассказывал о боевых заслугах Столярчука, но все о них знали.
Всем известно, что до прихода в армию Флор Столярчук был секретарем райкома комсомола на Винничине. После срочной службы учился в институте, работал. Затем снова армия. Участвовал в освободительном походе на Западную Украину. Здесь, у западной границы, вступил в бой с гитлеровцами в сорок первом. С тех пор и не выходил из трудных военных будней. Подмосковье. Курская дуга. Днепр. Это он, высадившись с первыми десантниками на правом берегу Славутича, призывал: «Ни шагу назад! Победа или смерть!» И бойцы выстояли.
Фронтовыми побратимами, с которыми Столярчук форсировал Днепр и бился на плацдарме, были танкисты 150-й гвардейской танковой бригады. Много успешных боев провела 150-я на Правобережной Украине. Комбриг, Герой Советского Союза Пушкарев, обсуждая те или иные вопросы с начальником политотдела, частенько говорил: «Что ж, Флор Евстафьевич, скоро дойдем туда, где ты начинал воевать против гитлеровцев?»— Столярчук отшучивался: «Командиру виднее. На командирской карте расписание нашего похода. А с моей точки зрения, на днях на границу выйдем. Ведь до нее — рукой подать».
На долю танкистов 150-й гвардейской выпали нелегкие испытания. Здесь, на рава-русском направлении, советские войска, прорвав оборону врага, развивали наступление. Но в районе Горохова противник бросил в контратаку полтораста танков. Сила немалая! Гитлеровцам удалось потеснить наши части и опять захватить накануне освобожденный город Горохов. Обстановка на этом участке фронта обострилась. Наше командование приняло меры, чтобы немедленно разбить силы контратакующего врага. С севера двинулась в атаку на гитлеровцев 58-я стрелковая дивизия под командованием Самсонова. С востока и юго-востока пошла в наступление 389-я стрелковая дивизия, которой командовал Колобов. В этом же направлении вместе с пехотинцами пролегла дорога в бой батальонов 150-й гвардейской танковой бригады.