В куче сена Ядвига вырыла углубление, принесла постельное белье. Сюда и поместили воина.
На следующий день пришли в дом те же гитлеровцы: «Где русский? Где большевик?» — А Ядвига в слезы: «Ваши забрали. Час назад приходили, увели…» — плачет, слезами заливается. Но не такие фашисты, чтобы поверить на слово. Стали искать. Обшарили кладовую, чердак. Переволновались мы.
Но обошлось благополучно. Как раз сарай выпал из поля зрения гитлеровцев. Они ушли ни с чем. Жизнь советского воина спасена!
Через несколько дней вновь вступили в Свирж советские части. Всех раненых увезли в госпиталь. Был отправлен и танкист, которого лечила и спасла от лап фашистов семья Дацко.
Вскоре жителям местечка Свирж за оказание помощи в размещении и уходе за ранеными, за спасение их от расправы немецко-фашистских захватчиков в приказе войскам 38-й армии 1-го Украинского фронта была объявлена благодарность.
— А кто же он, спасенный вами воин? — интересуемся у Ядвиги и Прокофия Ивановича.
— Знаем своего уральца, — отвечает Ядвига. — Частенько пишет нам. А однажды навестил.
Несколько лет назад в Свирж приехал уже немолодой, среднего роста человек. Он проделал большой путь — от села Усть-Кишерти Пермской области до Львова. Выйдя из автобуса Львов — Свирж, он сразу направился к старому замку. Это был П. И. Ташкинов, бывший командир танкового взвода 6-го механизированного корпуса.
Затем ветеран отыскал домик Дацко. Радостной и волнующей была встреча фронтовика с людьми, которым обязан своей жизнью.
— Узнаете меня, дорогие мои? — голос Ташкинова дрожал от волнения. — Я вас никогда не забывал. Вы спасли меня от верной гибели в сорок четвертом году.
Больше недели гостил уралец в Свирже. Побывал на колхозной ферме, в саду, на пасеке. Уезжал он с горячими чувствами благодарности к своим украинским братьям.
…В Свирже мы встретили еще нескольких местных жителей, которые в июле сорок четвертого года спасали советских воинов. Бартош Тур и Текля Черняк в те дни, когда гитлеровцы ворвались в местечко, укрыли шестерых раненых.
— Тогда мы не думали о грозившей нам опасности, — говорит Черняк. — Все наши мысли были об одном: защитников Родины, проливавших кровь за наше освобождение, любой ценой надо спасти.
…Обо всем этом мы узнали в один из летних дней, побывав в небольшом тихом местечке Свирж, люди которого в дни военной бури проявили высокое благородство.
А. Г. Любарский, старшина запаса ПУТЬ СВОБОДЕН
В. И. Буслаев
П. М. Щусь
Изрытое снарядами и минами кочковатое поле. Между воронок, прижимаясь к земле, по-пластунски ползут двое, одетые в маскхалаты. Они прислушиваются к доносящимся издали раскатам орудий, треску пулеметов. А когда снаряд разорвался вблизи, один из них, выдвинувшись чуть вперед, посмотрел на отставшего и промолвил:
— Голову пригибайте, товарищ лейтенант.
У лейтенанта из-под пилотки выбивались длинные золотистые волосы. Это была молоденькая женщина-офицер, недавно прибывшая в полк. «И куда она рвется? — думал сопровождавший ее боец. Сказано ясно — батарея на «нейтралке», считай, в тылу противника, а она: «Ничего, пройти нельзя — проползем…»
И вот пробираются сейчас по нейтральной полосе. Невдалеке прошумела мина.
— К воронке отползай! — это уже командует лейтенант бойцу. — Да побыстрей двигайся!
Боец, извиваясь как уж, подполз к снарядной воронке, втиснулся в нее. «Ну и баба, — подумал он. — Наверное, все фронты исходила…»
Наконец добрались до батареи. Встретил старшина.
— Лейтенант Булавенко, работник штаба полка! — представилась гостья. И тут же пояснила, что в полку она новенькая, поэтому ее мало кто знает. Ей нужен комбат. Но комбат Буслаев как раз находился на наблюдательном пункте.
— Обождите малость, — сказал старшина, предложив гостье зайти в землянку.
Одолевала усталость, и не заметила, как вздремнула. «В это пекло пришла? Видать, храбрая…» — услышала она сквозь сон мужской бас, такой знакомый, родной.
— Здравия желаю, товарищ комбат!
Буслаев так и застыл на месте, не веря своим глазам. Перед ним — жена. А ему сообщили, что она погибла.
— Дина! Диночка! — воскликнул он. — Откуда ты? И как ты сюда попала? — Они крепко обнялись, поцеловались. — А где наши дети? Ведь я ничего не знаю с тех пор, как распрощался с вами во Львове в сорок первом.
— Живы! — радостно ответила Дина. — А теперь о главном: командир полка приказал батарее ночью сняться с огневой позиции и идти на Золочев. Вот здесь маршрут! — вынула она карту.
В этот момент наблюдатель громко доложил:
— На нас движутся фашистские танки!
Буслаев взглянул на жену, будто извиняясь за прерванный разговор, и побежал вверх по ступенькам. Приложил к глазам бинокль. Из-за холмиков, местами покрытых кустарником, появлялись бронированные машины, за ними темнели цепи автоматчиков.
— Приготовиться к отражению атаки! — прозвучала властная команда Буслаева.
Одетые в броню черные чудовища приближались. Но они шли не прямо на батарею, а справа от нее. Туда, ближе к дороге, Буслаев послал два расчета противотанковых ружей. Станковый пулемет поставили на запасной огневой позиции между батареей и большаком.
Когда противник оказался на расстоянии шестисот метров, комбат приказал открыть огонь. Удары артиллеристов приходились по бортам фашистских танков и самоходок. Выстрелами в борт расчет сержанта Нечаева подбил тяжелый танк, а затем поджег самоходку «фердинанд».
Танки, развернувшись, открыли огонь по позициям артиллеристов. Снаряды падали вокруг батареи, окутывая ее тучами пыли и дыма. Лейтенант Булавенко тоже находилась на линии огня: присоединившись к орудийному расчету, где не хватало бойцов, подносила снаряды. «Вот так встреча…» — думала она, поглядывая на Владимира, который, оценивая быстро меняющуюся обстановку, управлял боем.
Некоторые вражеские машины ринулись прямо по большаку, но здесь попали под огонь противотанковых ружей. Безуспешны были попытки трех танков прорваться к батарее. С близкой дистанции их навсегда остановил меткий огонь расчета сержанта Бородавкина.
А когда сумерки густой пеленой окутали землю, бойцы переводили орудия в походное положение. Двигаясь в боевом порядке полка, которым командовал майор Шуруй, вторая батарея Буслаева вырвалась вперед. Основные силы полка задержались, отражая вражеские контратаки.
— Была бы с нами вторая батарея — скорее добились бы здесь успеха, — заметил начальник штаба в разгар завязавшегося боя.
— Справимся и без второй, — рассудительно сказал майор Шуруй, всегда поддерживающий смелую инициативу. — Пусть вперед продвигается Буслаев. Это очень важно.
Буслаевцы удалились уже километров на десять. Радист второй батареи ефрейтор Бублик передавал в полк:
— Мы в Золочеве. Ведем бой.
А схватка была жаркая. В районе церкви, стоявшей на окраине города, у гитлеровцев оказался опорный пункт. Тут у них и танки, и орудия. Из пулемета, установленного на колокольне, фашисты били по перекрестку дорог. С высоты летели свинцовые очереди.
Буслаев с иронией промолвил:
— Божий храм превратился в пристанище фашистов. Надо выкурить их из святого гнездышка.
Комбат приказал выкатить орудие, чтобы ударить прямой наводкой по колокольне.
«С первого выстрела нужно снять», — решил он и сам приник к прицелу. Посланный снаряд сделал свое. И у окопавшихся вокруг церкви гитлеровцев сразу поубавилось прежней спеси. Среди них произошло какое-то замешательство. Этим воспользовались наши батарейцы. Все орудия, расчеты противотанковых ружей, пулеметы моментально обрушили удар по огневым точкам врага.
— Путь свободен! — передавал Буслаев в штаб полка после разгрома вражеского опорного пункта.
Ведя непрерывные бои, шли вперед артиллеристы. В авангарде по-прежнему находилась вторая батарея. Проселочными дорогами, а иногда прямо по полям шли тягачи, буксируя орудия. На одном из участков маршрута разведчик, расторопный и отважный донбассовец Павел Щусь предупредил:
— Стой! Мины!
И дорога, и большие участки поля справа и слева были сплошь покрыты противотанковыми минами. Чтобы сделать проход для машин, саперам потребовалось бы немало времени. А тут каждая минута дорога. Осматривая поле, Буслаев увидел, что минные ряды тянутся по маршруту движения батареи. Если направить колеса машин между рядами, то препятствие можно преодолеть. Эта мысль осенила комбата. Он приказал всем идти за первым тягачом строго по первой колее, ни на сантиметр не сворачивая в сторону.
Буслаев сел за руль. Машина покатилась по минному полю. Хотя все знали, что комбат предусмотрительный, осторожный, все же многих прошибал холодный пот. А вдруг какую-то мину заденут колеса и произойдет взрыв? Буслаев крепко держал баранку тягача, зорко вглядываясь в начиненное взрывчаткой поле. Ряды мин пролегали по далеко не идеальной прямой. Руль приходилось поворачивать то вправо, то влево. Маневрируя и напрягаясь, словно канатоходец, ловко управлял Буслаев машиной, буксирующей орудие.
После того как тягач, которым управлял комбат, прошел метров сорок, за ним повел машину лейтенант Курсилев. Он направлял ее точно по первой проложенной колее. Затем прошли третий, четвертый тягачи с буксируемыми орудиями.
Все с облегчением вздохнули, когда батарея очутилась на другой стороне минного заграждения. Остановив машину, Буслаев вытер вспотевший лоб, передал солдату-водителю руль.
— Это для меня хороший урок, — сказал боец. — Спасибо, товарищ гвардии старший лейтенант, за науку.
— Век живи, век учись, — улыбнулся Буслаев. — Это и для меня экзамен. Впервые ведь вел машину по такой дороге.
А вскоре артиллеристы вступили в бой за Перемышляны. Особенно ожесточилась схватка, когда противник подтянул сюда более тридцати танков и самоходок.
Танки рассредоточились, укрывшись в садах, огородах, за опустевшими окраинными домиками городка. Так, маскируясь, бронированные машины огнем поддерживали свои оборонявшиеся подразделения.