Да, летчики знали, как сажать израненный, почти неуправляемый самолет. Тут нужно не только мастерство, но и мужество, огромная сила воли. А в кабине — молодой пилот, едва делающий первые шаги в небе. И когда штурмовик, пробежав по полю, остановился, летчики, техники и мотористы бросились напрямик к самолету с возгласами:
— Молодец, Артамонов!
— В рубашке родился!
— Мастерски посадил!
А замполит полка, едва Артамонов соскочил с крыла на землю, обнял младшего лейтенанта.
— Спасибо, дорогой. За бой, за машину…
Первый вылет всегда краток. Кажется, только поднялся, а уже снова под крылом «спарки» знакомые антенны дальнего привода. Но и за эти недолгие минуты можно составить о летчике вполне определенное мнение. Артамонов остался доволен действиями лейтенанта Левитануса. И сейчас, шагая от самолетной стоянки к высотке, он думал о том, как хорошо, что в авиацию приходят такие парни: решительные, смелые, по-настоящему влюбленные в свое дело. А еще думал коммунист Артамонов: какое счастье передавать опыт таким, как этот лейтенант, видеть, как твои питомцы уверенно расправляют крылья.
…Беседа закончилась. В коридоре подполковника Артамонова окружили молодые офицеры.
— Вы так интересно о здешних местах рассказывали, — обратился к нему один. — Наверное, воевали здесь?
— Воевал, — кивнул головой Карл Корнеевич. — В сорок четвертом. Мое боевое крещение здесь проходило. При осуществлении Львовско-Сандомирской операции. Слышали о такой?
— Читал, товарищ подполковник, — лейтенант внимательно рассматривал орденские планки на груди ветерана. — Этот орден вы не тогда получили?
— Нет, позже.
Подполковник задумался. Боевой награды за те его первые фронтовые дни у него не было. Да и не совершил он тогда ничего героического. Разве что воевать учился. И душу вкладывал в каждый вылет. А награды пришли уже потом. Хотя нет. Была и здесь…
Рука ветерана невольно потянулась к груди, где у самого сердца хранилась небольшая красная книжечка. Несколько секунд он ощущал ее упругую твердость, затем повернулся к офицеру:
— Награда, спрашиваете, какая? Самая дорогая. После тех боев коммунисты мне рекомендацию в партию дали… Вот какая награда.
СЛОВО ДОКУМЕНТАМ (Из материалов Архива Министерства обороны Союза ССР)
Бой у села Тадани
Мужество и отвагу проявил личный состав 4-го гвардейского кавалерийского полка при форсировании Западного Буга в районе села Тадани.
Противник занимал оборону на западном берегу и, оказывая упорное сопротивление, вел сильный артиллерийско-минометный и пулеметный огонь.
Бойцы и командиры 2-го сабельного эскадрона гвардии капитана Галиулла Тимиргалиева, переправившись через реку вброд, завязали бой и отбросили врага. Несколько часов длилась схватка.
Командир пулеметного расчета коммунист Дмитрий Немцов под огнем противника первым переправился на западный берег и открыл огонь из «максима». К вечеру полк овладел селом Тадани.
Из политдонесения политотдела 2-й гвардейской кавалерийской дивизии от 19 июля 1944 г.
Уверенность в оружии
На боевом счету отважного пулеметчика гвардии старшего сержанта Бабайцева десятки уничтоженных гитлеровцев.
В районе села Турки группа немцев попыталась атаковать сабельный эскадрон 8-го гвардейского кавалерийского полка, в котором находился бывалый пулеметчик конной гвардии.
Бабайцев был уверен в своем «максиме», и когда фашисты приблизились на 50 метров, пулемет заработал короткими равномерными очередями.
25 вражеских солдат нашли себе могилу у огневой позиции пулеметчика Бабайцева. Остальные в панике разбежались.
Из информационного бюллетеня штаба 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Июль, 1944 г.
Завязалась рукопашная…
Мужественно действовали в бою 20 июля минометчики 4-го гвардейского кавалерийского полка под командованием гвардии капитана Е. М. Иванцова.
Более ста пятидесяти немецких солдат и офицеров, обнаружив огневую позицию нашей батареи, хотели, как показал пленный, уничтожить и захватить минометы. Гитлеровцы пошли в атаку.
Командир батареи Егор Иванцов принял решение: поднять личный состав в контратаку. Завязалась рукопашная.
В коротком бою минометчики уничтожили более 40 фашистов.
Капитан Егор Максимович Иванцов был удостоен ордена Отечественной войны I степени.
Из политдонесения политотдела 2-й гвардейской кавалерийской дивизии от 21 июля 1944 г.
Двенадцатый стервятник
Зорко охраняют боевые порядки частей дивизии воины-зенитчики 33-го отдельного дивизиона ПВО.
Дождливый, пасмурный день. Погода явно не летная, но зенитчики на страже.
Из-за туч послышался гул моторов.
— Самолет противника! — доложил дальномерщик коммунист Аникин.
Воины взвода старшины Паршака бросились к орудиям.
— Огонь! — скомандовал командир.
Трассирующие снаряды пошли в цель.
Отчетливо было видно, как фашистский стервятник, совершив последний рейс, врезался в землю.
Это двенадцатый самолет врага на счету взвода коммуниста старшины Паршака.
Из информационного бюллетеня штаба 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Июль, 1944 г.
Б. П. Василевич, старший лейтенант запаса .
Подарок колхозника
З. И. Макаров
В лучах заходящего солнца один за другим приземлялись самолеты. На прифронтовой аэродром опускался вечер.
Возвратился с боевого задания и летчик Зосим Макаров. Едва он успел зарулить самолет на стоянку, как посыльный сообщил, что его срочно вызывают в штаб.
«Что-то случилось, — мелькнуло в голове Макарова. — Наверное, важная цель обнаружена — вот и срочный вызов…»
Торопясь в штаб, Макаров думал, что за последнее время у него произошло немало радостных событий. Пожалуй, главное из них то, что он стал летать на самолете, приобретенном на средства колхозника Жадана. Этому патриоту с Харьковщины он послал письмо с сердечной благодарностью за подарок, заверяя, что будет беспощадно громить фашистов. Вскоре пришел ответ. Николай Артемович обращался, как к родному: «Прилетай, сынок, к нам, хочу посмотреть на тебя и на самолет, на котором летаешь… Узнаешь, как мы живем после того, как прогнали гитлеровцев…»
В штабе состоялся действительно необычный разговор.
— Колхозник Жадан приглашал в гости? — спросил командир полка.
— Да. А что?
— Летите. Готовьте самолет, и завтра — в путь.
— Куда?
— В Харьков. Там и встретитесь.
Оказывается, пришла телеграмма от Главного маршала авиации Новикова, разрешающая полет летчика Макарова для встречи с колхозником Жаданом.
И вскоре гвардии капитан Макаров на своем штурмовике приземлился под Харьковом. Самолет, на фюзеляже которого была надпись: «Подарок колхозника Н. А. Жадана», встречали авиаторы, представители общественности Харькова. К машине подошел крутоплечий, уже пожилой, с приветливым лицом человек. Он шагнул прямо к летчику, на груди которого сияли орден Ленина и Золотая Звезда. Подал руку. Затем крепко обнял капитана.
— Рад познакомиться, сынок! Вот какой ты, славный сокол!
— Да и вы молодцом выглядите, — улыбнулся Макаров Жадану.
Секретарь Харьковского обкома партии, поднявшись на импровизированную трибуну, открывает митинг, посвященный встрече патриотов.
Слово взял колхозник села Артемовки Печенежского района Н. А. Жадан.
В 1914–1915 гг. он был бортмехаником на самолете «Илья Муромец». На всю жизнь сохранил любовь к авиации. Находясь в тылу во время войны, Николай Артемович думал, как бы помочь Красной Армии быстрее разгромить врага. И все свои трудовые сбережения отдал в фонд обороны на приобретение самолета, который просил вручить летчику 1-го Украинского фронта.
— Я счастлив, что на мои личные средства приобретен этот боевой самолет, — сказал Николай Артемович. — Рад, что на этом штурмовике летает и громит врага наш славный летчик Макаров.
Жадан вынул золотые часы, на которых было выгравировано «Герою Советского Союза гвардии капитану З. И. Макарову от Н. А. Жадана», и вручил их гостю.
Никогда еще в своей жизни Зосим Макаров не переживал столь волнующих минут, как нынче. Горячо выступил он перед собравшимися.
— Я — удмурт, — начал он. — Вместе с русскими, украинцами, белорусами сражаюсь против общего врага — фашизма. Сейчас летаю на самолете — подарке украинского колхозника. И доверенный мне самолет, и врученные часы — выражение горячей любви народа к нашей армии. Буду драться с врагом, пока бьется сердце.
После митинга Жадан и его земляки увезли Макарова в Печенежский район. Радушно встречали летчика в райцентре, в селе Артемовке, откуда родом Жадан.
Прощались, как родные.
— Крылышки у тебя крепкие, летай, воюй, сынок, — говорил на прощание летчику Николай Артемович.
— Счастливо возвращаться — с победой, — желали колхозники.
Несся голубыми просторами штурмовик Макарова. «Воюй, сынок, воюй…» — пел мотор самолета, пело сердце летчика.
С ноября сорок первого года воюет Зосим. Бил он врага под Ржевом и Великими Луками, под Орлом и Курском, на берегах Днепра. На его счету — около сорока танков, тринадцать артиллерийских батарей, разрушенные склады и переправы. Случалось, что возвращался он с задания с пробитыми плоскостями, а однажды — на горящем самолете. Был неоднократно ранен в воздушном бою. Но как только заживали раны, снова возвращался в строй.
— Ну как слетал в гости? — спрашивали летчики Макарова.
Зосим рассказал о митинге, о встречах с хлеборобами… А в заключение сказал:
— Земляки колхозника Жадана передали всем горячий привет, желали скорее разгромить ненавистного врага.
— А мы меняем точку, — сообщил командир полка.
Часть перебазировалась на новый аэродром. Ближе к передовой. Осуществляя Львовско-Сандомирскую операцию, войска 1-го Украинского фронта шли в наступление. На одном из участков поддерживал наземные части 91-й гвардейский штурмовой