Пленный из окруженного 13-го армейского корпуса, оценивая действия наших штурмовиков при разгроме вражеских войск в бродовском котле, сказал: «Русская авиация в районе Белый Камень, Ожидов, Олеско и по шоссе Белый Камень — Ожидов 20 июля с 13.00 до 19.30 совершила около тридцати налетов группами по 10–12 штурмовиков и бомбардировщиков. Авиация бомбила беспрерывно, подходя волнами. Самые большие удары окруженным войскам были нанесены у Белого Камня и на переправах в этом районе. Шоссейная дорога, идущая с севера на Белый Камень, с 19 по 21 июля находилась под непрерывным огнем русской авиации».
На протяжении всего периода ожесточенных боев «крылатая пехота» наносила мощные удары по вражеским войскам, по боевой технике и живой силе противника, его опорным пунктам, что значительно ускорило окружение и разгром фашистских дивизий в бродовском котле.
При прорыве обороны, при уничтожении гитлеровцев в котле под Бродами бесстрашно бились летчики-штурмовики Сергей Бесчастный, Иван Виноградов, Василий Гамаюн, Федор Жулов, Анатолий Казаков, Алексей Киреев, Иван Могильчак, Петр Кизюн, Геннадий Пастухов, Петр Макаров, Николай Родин, Александр Кучеренко, Лев Говорухин, Сергей Фомин, Михаил Зарецких. Одни из них сражались здесь, уже будучи Героями Советского Союза, другие были удостоены этого высокого звания позже.
Трудно перечислить имена всех воздушных бойцов, отличившихся в боях на львовском и рава-русском направлениях в 1944 году. Десятки, сотни отважных соколов бились с врагом с изумительной храбростью и мужеством, за что по достоинству названы в народе крылатыми богатырями.
Б. В. Самарин, полковник запаса НА ОСТРИЕ РОМБА
З. Л. Асфандьяров
На огневой позиции второй батареи пушки под маскировочными сетями были приведены в боевое положение. Бойцы и командиры торопились, не теряли даром ни одной минуты. Где-то впереди шел бой. Доносились выстрелы танковых пушек, частые очереди крупнокалиберных пулеметов, приглушенный грохот разрывов снарядов, мин. Черный дым заволакивал мазанки небольшого села.
У первого орудия рядом с наводчиком стоял коренастый, невысокого роста старший сержант. На выцветшей гимнастерке артиллериста — орден Ленина, Золотая Звезда Героя, нагрудный знак «Гвардия».
— Как настроение, Закир? — спросил подошедший командир батареи.
— Трудновато будет. Фрицы напролом рвутся из котла, — ответил Закир Асфандьяров, вспоминая вчерашние бои под Сасовом. — Но выстоим! На то мы и гвардейцы!
Командир орудия окинул взглядом местность. Перед позициями — почти ровное поле с неубранными участками ржи, пшеницы. Вдали едва просматривалась синеющая гряда колтовских холмов. Закир невольно вспомнил Башкирию, долину реки Белой, свой родной Красноусольский район, где родился и вырос. Ему зримо представилась бесконечная горная цепь Урала.
— А мы здесь на голом месте встали. Как-то неуютно, — задумчиво произнес Асфандьяров.
— Это верно, что на голом, — согласился командир батареи. — Но и отсюда дадим по зубам фашистам. Впереди — путь на Львов.
— Да, интересно посмотреть его. Красивы украинские города, приветливы жители. Дойдем. Освободим. А потом и дальше, на запад, — твердым голосом закончил Закир.
…Приказ командира 322-го гвардейского истребительно-противотанкового артиллерийского полка был кратким: выйти в район северо-западнее Золочева, занять рубеж. Готовность к бою на 16.00.
Времени — в обрез. Ускоренным маршем противотанкисты пошли по проселочным дорогам. В авангарде — батарея гвардии старшего лейтенанта Забелина.
При подходе к Золочеву артиллеристов обстреляли вражеские автоматчики, но засаду быстро ликвидировали. К указанному рубежу они вышли точно в срок. С ходу занимали огневые позиции, но земляные работы были еще не завершены.
Забелин взглянул на часы. День клонился к вечеру. «Может, до утра не потревожат фашисты?» — подумал он. Неожиданно раздался громкий возглас наблюдателя:
— С передового НП три красные ракеты!
На батарее знали: это сигнал танковой опасности. И тут же полковой радист передал: «Ромашка», к бою!»
Забелин спрыгнул в окоп, где оборудован наблюдательный пункт, приник к стереотрубе. По полю, километрах в двух, двигалась группа немецких танков. За ними шла пехота.
Наша тяжелая артиллерия открыла огонь. Но снаряды не достигали цели: вражеские танки двигались на больших интервалах, маневрировали. Обогнув пологую высоту, они резко свернули в сторону и начали скрываться в лощине.
— Наверное, заметили нас и хотят обойти зону обстрела, — вслух проговорил Забелин. Мгновенно сработала мысль: если танки выйдут из лощины, а это наверняка, — деваться им некуда, — то орудия по отношению к ним окажутся в линейном положении, да еще в затылок друг другу. И он тут же отдал приказ: две пушки переместить метров на двести в сторону. На помощь артиллеристам пришли разведчики, связисты, водители. Почти на виду у противника боевой порядок батареи был перестроен в «ромб».
Первое орудие, которым командовал старший сержант Асфандьяров, находилось на острие ромба, обращенного к выходу из лощины.
Лейтенант Забелин хорошо знал Закира. Этот бывалый воин обладал сноровкой и необыкновенной смелостью. За время пребывания на фронте он не раз вступал в единоборство с фашистскими танками, выходя победителем.
Асфандьяров лежал возле орудия и не отрывал глаз от бинокля.
— Один… Три… Пять…
Девять бронированных громадин, двигавшихся на батарею, насчитал он. Гитлеровцы прибавили скорость. «Давай, давай, — подумал гвардеец, — подходи. Встретим как надо».
— По головному! Бронебойным!..
Прогремел выстрел, еще один…
Первый танк окутался дымом. По броне второй вражеской машины поползло пламя.
Вблизи раздался оглушительный взрыв. Осколки пронеслись над головой командира орудия, зацокали по щиту, станинам. Послышался стон. Закир на миг оглянулся. Соседняя пушка разбита, завалилась набок. А у орудия, в пяти шагах от Асфандьярова, пытался встать раненный осколками подносчик снарядов.
— Наводчик! Помоги раненому. Я заменю тебя! — И сержант, сам немного оглушенный, прильнул к окуляру оптического прибора, руки привычно легли на рукоятки механизмов. Он думал только об одном: точнее произвести наводку, учесть нужное упреждение на скорость движущихся целей, уловить мгновение, когда пора плавно нажать на рукоятку спуска.
— Нас не запугаешь! Заряжай! Огонь! — командовал Асфандьяров, подбадривая боевых друзей.
Последовало несколько выстрелов. В одном танке что-то взорвалось, повалили клубы густого черного дыма. Другой замер на месте, затем какая-то сила крутнула его так, что ствол пушки повернулся в противоположную сторону.
Не выдержав меткого огня нашей артиллерии, уцелевшие машины противника остановились и начали медленно ползти назад, к лощине.
— Кажется, можно передохнуть, — с облегчением промолвил Закир, окидывая взглядом бойцов. — Здорово дали им жару. Век не забудут котла.
Послышалась новая команда:
— По пехоте… осколочным!.. Беглый огонь!
Старший сержант опять прильнул к панораме. Гитлеровцы как ошалелые поднялись и пошли в полный рост густыми цепями под неумолкающий автоматный треск.
Все три орудия вновь открыли стрельбу. Вражеские цепи редели. Фашисты залегли. Закир вводил поправки в наводку и посылал снаряд за снарядом. «Чего-то ждут?» — недоумевал он.
Гитлеровцы действительно ожидали подмоги. Три танка, десяток бронетранспортеров с автоматчиками, выбравшись из той же лощины и ведя огонь, набирали скорость.
— Держись, ребята! — крикнул Закир. — Покажем фашистам, где раки зимуют.
Заговорила расположившаяся рядом батарея старшего лейтенанта Тарасова.
Канонада усилилась.
Три немецких танка были подбиты сразу. Несколько бронетранспортеров опрокинулось вместе с пехотинцами. С остальных соскочили автоматчики и, пробираясь во ржи, начали обходить позиции двух батарей. В это время по ним с флангов хлестнули пулеметные очереди. Немцы отхлынули, спасаясь бегством. Подступы к батарее усеяли десятки трупов гитлеровцев.
На землю опустился вечер.
— Ну, теперь отдохнем немножко, — вытирая пилоткой лицо, сказал Закир.
Бессонные ночи, постоянное нервное напряжение, физическая усталость валили бойцов с ног. Но почти до рассвета пришлось приводить в порядок орудия, пополнять боеприпасы.
А ранним утром снова грянул бой…
Противник опять шел в атаку: пехота, автомашины, повозки. Фашисты пытались обойти позиции артиллеристов слева, но наткнулись на непреодолимый танковый заслон. Потерпев там неудачу, около пятисот гитлеровцев двинулось на 322-й артиллерийский полк с фронта. Ценой больших потерь отдельным группам противника удалось сквозь огненную завесу снарядов прорваться к батарее. Пушкари взялись за автоматы и карабины.
Оставив орудие, схватил автомат и Асфандьяров.
— За мной! — крикнул он бойцам своего расчета.
Стреляя на ходу, артиллеристы смело бросились навстречу вражеским пехотинцам. Использовав автоматные патроны, гранаты, Закир ловко орудовал прикладом в рукопашной. Его примеру следовали другие бойцы.
Оставшиеся в живых фашистские солдаты и офицеры бросали оружие, сдавались в плен.
— И у орудия ты мастер, и в рукопашной молодец, — похвалил Закира командир батареи.
Герой Советского Союза гвардии сержант Закир Асфандьяров участвовал также в освобождении многих городов и сел Польши. Фронтовыми дорогами дошел до Берлина.
Из Балхаша Карагандинской области часто идут письма на Львовщину. «Большое расстояние от Караганды до Карпат, — пишет Асфандьяров, — но так хочется приехать и посмотреть на край, за освобождение которого мы жестоко бились с гитлеровцами в сорок четвертом». А ему отвечают благодарные жители и ветераны войны: «Приезжайте, будете дорогим гостем».
Патриоты
И. З. Кулешов
Таисия Кулешова
Виктор Кулешов
Василий Кулешов