Но больше всего Вик тосковал по чтению. Хотя Бурда следил за тем, чтобы у помощника не было ни минутки свободной весь день, да и порядочный кусок ночи, Вику не хватало привычного утешения книг. Среди экипажа «Одноглазой Пегги» грамотных не было, и книги их не интересовали. Большая часть пиратов вообще не верила, что Вик на самом деле умеет читать и что он был библиотекарем.
Вик ухватил ведро с мыльной водой покрепче и секунду помедлил, прежде чем подойти к поручню. Хотя больше монстры на «Одноглазую Пегги» не нападали, в океане вокруг их по-прежнему хватало. Некоторые из чудовищ охотились по ночам и с удовольствием цапнули бы матроса с палубы проходящего мимо корабля, подвернись им такой случай. По крайней мере, так Вику рассказывали.
Он поднял ведро и опрокинул его за борт. Объедки, сальные обрезки и мыльная вода полетели вниз и упали в море со всплеском, который был едва слышен сквозь привычный шум волн и треск парусов.
Море вокруг «Одноглазой Пегги» было слегка освещено. Капитан Фарок всегда вешал вдоль бортов несколько зажженных ламп с китовым жиром, чтобы проходящие мимо суда знали о присутствии «Одноглазой Пегги».
Вик уставился в темноту, в клубящийся над морем серый туман. Он понятия не имел, сколько миль «Одноглазая Пегги» прошла за восемь дней плавания, но расстояние должно было быть немалым. И все это время корабль удалялся прочь от Рассветных Пустошей.
– Подумываешь броситься за борт?
Голос Халекка прозвучал совсем близко, и Вик удивленно повернулся. Металлическое ведро звякнуло о поручень.
– В чем дело? – поинтересовался вахтенный на корме.
– Все в порядке, – ответил Халекк. – Занимайся своим делом.
Вик виновато посмотрел на гнома.
– Я не слышал, как ты подошел.
Халекк ухмыльнулся:
– И неудивительно – очень уж ты задумался. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так глубоко задумывался. – Гном оперся о поручень и посмотрел в небо. Достав из кармана трубку, перевел взгляд на Вика. – Ты куришь?
– Иногда. – Вик не знал, был ли вопрос ловушкой. Но Халекк никогда не старался обидеть его, как бы с ним ни обращалась остальная команда и Криттер.
– У меня есть лишняя трубка. – Халекк порылся в кармане и достал вторую трубку и кисет. Набив обе трубки табаком, он протянул одну Вику, прикурив ее от ближайшего фонаря.
– Спасибо, – осторожно сказал Вик.
– А ты-то сам знаешь, почему не прыгнул за борт?
Вик покачал головой. Он был слишком напуган, чтобы думать об этом всерьез. До берега все равно было не доплыть.
– Просто ты понимал, что добраться домой это не поможет, – Халекк выпустил клуб дыма, тут же унесенный ветром. – Если человек поставит себе цель, так он знает, когда приближается к ней, а когда нет. Если ты утонешь или тебя морское чудище сожрет, так это тебя к дому не приблизит, так ведь?
Вик помолчал, потом спросил:
– А что приблизит?
Халекк пожал плечами.
– Не знаю. Не прыжки за борт, это точно.
– Мне здесь не место, – сказал Вик.
– Знаю, малыш, знаю. – Халекк отвернулся. – Тут и я виноват, и мне очень жаль. Я думал, стукнем тебя по голове, но ты у нас тут надолго не задержишься, сбежишь домой, и тебе будет что рассказать. – Он пыхнул трубкой. – Если б ты захотел убежать, конечно. Может, тебе бы понравилось на «Одноглазой Пегги», и ты бы захотел остаться на борту. Такая жизнь не хуже многих других.
– Я в пираты не гожусь.
– Верно, – согласился Халекк. – Но ты мог бы стать моряком, коли захотел бы. У тебя к этому есть способности. Я уж насмотрелся, как люди ходят по палубе. У большинства, конечно, рано или поздно получается, но у тебя это выходит совершенно естественно. Ты за несколько дней научился тому, на что у других иной раз уходят месяцы.
– Я этим заниматься не собирался.
– Да и я не собирался. Папаша мой был камнерезом, и меня он в камнерезы готовил.
– И как же ты стал пиратом?
– Да так же, как и ты, – сказал Халекк. – Пошел в город, меня и огрели дубинкой по башке. Вот я и ушел в море на семь лет. Когда вернулся домой, узнал, что папаша погиб в карьере. А я уж привык к морю к тому времени – не мог дождаться, пока снова окажусь на палубе, под парусами.
– Мне жаль, что с твоим отцом случилось несчастье. – У Вика слипались глаза, но история Халекка его тронула.
– Да ничего. Мы с папашей не были так уж близки. Видишь ли, он меня в камнерезы готовил, но сам я этого не хотел.
– А кем ты хотел быть?
Халекк ухмыльнулся и покачал головой.
– Я тогда этого не знал. Знал только, что не хочу быть таким, как мой папаша.
– А я хотел быть похожим на отца, – сказал Вик.
– Он тоже библиотекарь?
Вик грустно улыбнулся.
– Нет. И ему не очень-то нравится, что я стал библиотекарем.
– Почему же ты не занялся его делом?
– Библиотекарем я хотел быть куда больше, чем фонарщиком.
– Между нами говоря, – сказал Халекк, понизив голос, – ты бы не очень распространялся перед командами других кораблей насчет того, кем ты был раньше. Кроме как в Рассветных Пустошах, библиотекарей не очень-то любят.
Вик не поверил собственным ушам.
– Но почему? Ведь только Хранилище Всех Известных Знаний стоит между нашим миром и миром тьмы, дикости и невежества! Если бы мы не сохранили знания, мы бы вообще все потеряли. Лорд Харрион и его полчища гоблинов однажды уже почти лишили нас всего. Неужели они этого не знают?
– Ага, – Халекк кивнул и пыхнул трубкой. – Эти легенды я слышал.
– Легенды?! – Вик всерьез разозлился, забыв про страх, владевший им восемь дней. – Нападение Харриона не легенда, а правда!
– Может быть, тогда это была правда, – сказал гном, – но сейчас это не так. Во всяком случае, к тому идет дело. Видишь ли, люди любят переделывать прошлое – чтобы оно подходило к тому, что они видят вокруг себя сейчас. А потом начинают думать, что так оно и было на самом деле. Нынче говорят, что библиотекари кормятся страхами других людей. А кое-кто добавляет, что библиотекари сами и заложили эти страхи в сознание людей, чтобы показать себя героями и мудрецами и подчеркнуть свою значительность, – Он покосился на Вика. – И чтобы хорошо жить, не занимаясь настоящей работой.
– Это не так! – воскликнул Вик.
– А ты откуда знаешь? Ты-то сам видел лорда Харриона и всех его гоблинов?
– Конечно нет. Но я прочел сотни книг о войнах, которые велись против него. Многие поля битв все еще существуют, и на них видны следы сражений.
– Ну да, – согласился Халекк, – ты так говоришь, и ты сам в это веришь. Но этому верят далеко не все. – Он махнул рукой куда-то вдаль. – Если забраться в другие страны, услышишь разное. Где-то, например, думают, что Хранилище назвали Хранилищем Всех Известных Знаний вовсе не из-за книжек на полках. Многие люди убеждены, что в Хранилище спрятаны сказочные сокровища.
– Какие еще сокровища? – спросил Вик. Во взгляде Халекка появился интерес.
– Кое-кто поминает спрятанные в Хранилище драгоценности. А еще говорят о талисманах волшебников и амулетах…
Вик промолчал. Он припомнил комнаты библиотеки, в которых хранилось именно то, о чем говорил Халекк.
Но каждый из этих предметов представлял собой важную часть мировой истории. Их стоимость нельзя было измерить в золоте.
Халекк по-прежнему опирался на поручень. Он спокойно курил и, казалось, не обращал внимания ни на что, кроме дымка, поднимавшегося из трубки.
– Все не так, – сказал Вик.
– Правда? Так там ничего такого нет?
– Кое-что есть. Но это реликвии погибших королевств. Семейные ценности эльфов, людей и гномов. Большинство этих предметов – исторические ценности.
– И они ничего не стоят, ну, если оценить их на деньги, а?
– Они стоят куда больше тех золота и драгоценностей, из которых сделаны.
– Не всех людей заботит история. Многие интересуются только сегодняшним днем. Историей сыт не будешь.
– Они бы просто разорили Хранилище, – прошептал Вик, – украли бы то, что выглядит ценным, а остальное оставили бы погибать.
– Именно. И быстро растратили бы награбленное. Но зато они бы повеселились, пока монета звенит в кошельках, так ведь?
– Таким людям не ограбить библиотеку. – Вику отчаянно хотелось в это верить.
Халекк почесал подбородок и взглянул на маленького библиотекаря.
– Из того, что я видел в Рассветных Пустошах, нетрудно сообразить, что не так уж хорошо вы защищены. Конечно, кто-нибудь сильно пугливый наткнется в Костяшках на парочку хороших кошмаров, но вообще на эти горы вполне можно забраться.
– Есть еще воины-гномы и эльфийские стражники, которые поклялись защищать Библиотеку.
– Их сил не хватит, если сразу несколько кораблей встанут на якорь в Дальних Доках и задумают взломать Хранилище.
Эта мысль перепугала Вика до полусмерти. Он всегда считал, что самыми страшными врагами библиотеки за всю ее историю были гоблины. Но если в дальних странах ходят слухи о том, что в стенах Хранилища спрятаны неисчислимые богатства, то как помешать человеческим, эльфийским и гномьим разбойникам разграбить Библиотеку?
– Ну-ну, ни к чему такое уныние, – сказал Халекк. – Я не хотел тебя расстраивать.
– Ты не понимаешь, насколько важна Библиотека.
– Я знаю, что многие считают ее важной. Отчасти я именно поэтому остаюсь пиратом.
– Не понимаю, – сказал Вик.
Халекк ухмыльнулся.
– Ну, мне вообще-то просто нравятся все эти волнения пиратской жизни, но пиратство, по крайней мере в Кровавом море, – не просто охота за чужими сокровищами. Мы, гномы-пираты, – первая линия обороны против тех, кто мог бы напасть на Рассветные Пустоши и Библиотеку.
Библиотекарь с сомнением глянул на гнома.
– Я никогда ничего такого не слышал.
– Может, и не слышал, но это так и есть, малыш. Не думаю, чтобы кто-нибудь из прошлых Великих магистров согласился в том признаться. Я слыхал, они вообще воротят нос, когда встречаются с ребятами вроде меня.
– Я совсем ничего не понимаю, – озадаченно сказал Вик.