– Подожди. – Павел вернулся к Мэнсону. Оцепенение совсем отпустило, он снова чувствовал себя Хранителем. Сильным, страшным и властным. – После концерта в Готэм-баре. Понял? Форма одежды парадная. Попробуй только не явиться.
«Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери…» – раздавалось из динамиков, висящих на стенах Готэм – бара.
Людей было мало, большинство после концерта пошли крушить витрины, сжигать автомобили и бить тех, кто не любит рок-музыку.
Павел приказал официантам принести стол из кабинета директора, который установили на сцене, скинув диджейскую аппаратуру. Стол накрыли скатертью с бахромой, на стену повесили наспех сделанный плакат – на полосе кумача криво было написано – «Вся власть советам». Дабы не травмировать психику Чапаева, в графин вместо воды решили налить водку. Напротив стола на стульях сидели, как в актовом зале, Борис, Максим, Фриц с белком на плече и амазонки.
– Прошу внимания! – Павел постучал карандашом по графину. – Так, все в сборе? Давайте начинать. Так, тишина в зале.
«Владимирский централ, зла немерянно…» – Павел достал из кобуры пистолет и выстрелил в музыкальный центр.
– Итак, начинаем заседание, в президиуме у нас – Батько Махно, герр Чапаев, я, Павлик Морозов и независимый эксперт, автор повестки дня, товарищ Герцен, – Павел кивнул в сторону человека, который мирно спал, положив голову на стол. Повестка дня сегодня – кто виноват и что делать? По-моему кого-то не хватает. Так, амазонки есть? Два человека.
Девушки подняли руки.
– Бродяги. Два человека.
– Здесь, – хором выкрикнули Борис и Максим.
– Фашист. Один человек.
– Я.
– Белка. Одна штука.
– Нет, нормально! – возмутился белк. – Всех в человеках меряют, а меня в штуках!
– Белка есть? – повторил Павел.
– А то, блин, не видно. Можно подумать, я на бегемота похож. Есть, есть.
– Однорукий клоун-убийца. Где клоун?
Все стали озираться в поисках клоуна.
– Я не понял! – Павел стукнул кулаком по столу. – Почему неявка? Я же говорил, чтобы все были!
– Говорил я тебе, надо было его ещё в параше завалить, – сказал Махно. Теперь кворума не будет.
И тут в бар вошёл по– щёгольски одетый мужчина в полосатом костюме, лакированных штиблетах, и с кожаным кейсом в руках. Гладко выбритый, с набриолиненной причёской и пахнущий на весь бар дорогим одеколоном. Вместо кисти левой руки у него был крюк.
– Простите за опоздание, – он присел на стул, рядом с Рииль.
– Вы кто? – спросил Павел.
– Я Мэнсон.
– Вас приглашали?
– Конечно, вы лично приглашали.
– Вас нет в списке, – Павел пролистал бумаги. – Не хватает одного человека – клоуна-убийцы.
– Это я.
– Да? Что-то вы не похожи на клоуна. Освободите помещение.
– А так? – Чарли вытащил из нагрудного кармана пиджака огромный букет роз, из внутреннего кармана – кролика, а из уха – монетку.
– Вы фокусник?
– Да, мы с клоуном в одном цирке работаем, он попросил его заменить, у него расстройство желудка. – Чарли улыбнулся, обнажив острые пеньки выбитых зубов. – Это я, чтоб не объяснять долго, – шепнул он Рииль.
– Хороший костюмчик, – сказала она.
– Да, пришлось убить продавщицу. Денег-то у меня не было.
– Так, тишина в зале. Хорошо, начитаем. Первый вопрос – кто виноват. С докладом выступает бродяга Борис. Прошу.
Борис подошёл к столу, стал лицом к залу.
– Мы не виноваты. Вернее, может, и виноваты, но мы не хотели. Это был неудачный научный эксперимент. Открытие века! Машина времени. Учёные всего мира бились не одно десятилетие над созданием машины времени. И удалось это только мне. Доказательством этого служит тот факт, что я сейчас выступаю с этой трибуны.
– Короче. – перебил его Павел. – Давайте по теме.
– Я всё.
– Хорошо, садитесь. Максим, у вас есть, что добавить?
– Да, – встал Максим, – можно я с места? Товарищи, честное слово, я не виноват, это он меня в машину затащил. Кто же думал, что она работает. А я, честное слово, не хотел. Да если бы я знал, разве я позволил бы.
– Хватит, садитесь. Всё ясно. Теперь, второй вопрос – что делать?
– Предлагаю всех порубить шашкой, и дело с концом, – предложил Махно. – Василий Иванович, вы как?
– Я за. Голосуем? А то мне уже надоело тут сидеть. Кто за то…
– Товарищи! Прекратите, – Павел строго посмотрел на Махно с Чапаевым, – дело серьёзное. Нам необходимо отправить бродяг обратно, иначе наш мир рухнет. Как именно, никто не знает, но процесс уже запущен. Да разбудите вы уже Герцена!
Чапаев ткнул спящего локтем в бок. Герцен поднял голову, близоруко осмотрелся, вынул из кармана пенсне и напялил на нос.
– Товарищ Герцен. Вопрос на засыпку – как отправить товарищей бродяг обратно?
– Обратно? Да легко. Нужна машина времени.
– Понятно, и где нам её взять?
– Где-где, сделать. Вот товарищ пусть и сделает ещё одну. Какие проблемы? Есть ещё варианты – если он её изобрёл год назад, то должна она быть где-то сейчас. Подозреваю, даже где. Есть у меня один знакомый коллекционер. Он ни одну машину мимо не пропустит.
– Машину разобрали на запчасти. – сказал Борис.
– Не факт, что она была одна. За год можно было наладить серийное производство. Так что, думаю, где-то есть ещё образцы. Вот вам телефончик, – Герцен написал в блокноте номер, вырвал листок и протянул Павлу.
– «Центр христианских технологий» – прочитал Павел, – Иисус? Да, тот на машинах помешан. Это же здесь, в городе?
– В городе, – кивнул Герцен, – вот адресочек, – он вырвал из блокнота ещё один листок. Я могу идти? Спасть хочется.
– Да, идите, спасибо за помощь.
Герцен встал, откланялся и под жиденькие аплодисменты вышел из бара.
– Так, – Павел налил себе из графина, выпил, занюхал рукавом, – с бродягами всё ясно. Теперь нужно выяснить, что делать с остальными.
– Давай девок в бордель продадим, – предложил Махно. – белку на воротник, а остальных порубим в капусту. Чапай, ты как, согласен?
– Вполне. Не люблю я эти собрания. Долго ещё?
– Нестор, опять ты за своё. Дело важное. Товарищи, – обратился он к залу, – мы вас отпускаем. Занимайтесь своими делами, согласно инструкции бис. Раз в неделю – отчитываемся, чтобы я в курсе был. Животное, – посмотрел он на белка, – скажи мне, ты тут при чём?
– Я? А что я? Я совсем ни при чём, сидел я здесь, в зоопарке. Вот, по местам боевой славы решил прошвырнуться. Я вообще – домашнее животное вот этого парня, Фрица.
– Справка о прививках есть? – спросил Павел.– Есть, – соврал Фриц.
– Приступим к прениям?
– В жопу прения, – выкрикнул Чапаев. – Надоело.
– Кто за то, чтобы…– начал Павел.
– Паша, издеваешься?
– Ладно, ладно, все свободны. Бродяги, останьтесь. Теперь от меня ни на шаг.
– Скажи что-нибудь, скажи хоть что-нибудь.
Можно ли тебя любить?
Можно ли тебя любить?
Не дай другим морочить себе голову … – пел Боб Марли за столиком у окна, удивлённо рассматривая стеклянными глазами погасший косяк. Рядом на расстроенной гитаре подыгрывал ему Майк, неуверенно перебирая три блатных аккорда.
Махно и Чапаев откланялись и отправились на поиски реки и пулемёта.
Павел узнавал у бармена, как добраться до Центра Христианских Технологий, Максим гладил по спине прильнувшую к нему Литу.
– Я пойду с тобой, – шептала она. – Хоть на край света. Мне больше некуда идти.
– А если впереди опасности?
– Я тебя буду защищать.
– Ну, тогда я согласен.
Однорукий фокусник пошаркал ножкой и направился к выходу, удивлённый, что его отпустили просто так.
Уже возле дверей его догнала Рииль.
– Подожди. – Она схватила его за рукав. – Ты Мэнсон?
– Да вроде.
– Возьми меня с собой. – Девушка умоляюще заглянула ему в глаза.
– Зачем ты мне? Я женщин ненавижу, презираю и убиваю. Пошла вон.
– Дело в том, – не отпускала Рииль, – что я точно так же отношусь к мужчинам. Но ты – это что-то. Я искала, чтобы отомстить за свою подругу. Но нашла совсем другое. А если ты меня не возьмешь, я тебе прямо сейчас яйца оторву. Понял, козляра?
– Это совсем другое дело. – Мэнсон улыбнулся, обнажив пеньки выбитых зубов. – Поработаем дуэтом? Как Ромео и Джульетта.
– Нет, как Тристан и Изольда.
– Как Бонни и Клайд.
– Как Барби и Кен.
– Как тупой и ещё тупее.
– Как три богатыря.
– Как Микки и Мини Маус.
– Как Моисеев и Трубач.
– Как Менделеев и Клайперон.
– Как Петров и Водкин.
– Как Лёлек и Болек.
– Как народ и партия.
– Как Али-Баба и сорок разбойников.
– Хватит. Надоело. – сказал Мэнсон.
– Как отцы и дети.
– Закрой рот!
– Как война и мир.
– Я сказал – заткнись!
– Как Чебурашка и крокодил Гена. Как Чук и Гек!
Мэнсон со всей силы ударил девушку в челюсть. Но она совсем даже не рухнула в нокауте, только мотнула головой и что силы стукнула Чарли ногой в пах. Тот согнулся пополам, хватая ртом воздух.
– Как пиво и водка. – она ударила его ногой в лицо и он упал. – Никогда не смей меня бить. Разве что, я попрошу тебя. Ясно? Пойдём милый, вставай, любовь моя. Наконец-то я нашла своё счастье. Давай, знаю, что больно, но это так заводит, правда? Ты же любишь такие игры?
Мэнсон, всё ещё корчащийся от боли, поднялся.
И тут подошёл возмущённый Фриц.
– Ты ударил мою девушку? – он сжал кулаки, уже размахнулся для удара, но Мэнсон вдруг распрямился, махнул рукой и крюк на его культяшке вонзился прямо в горло Фрица. Чарли дернул, вырывая горло, кровь хлынула фонтаном, полуоторванная голова неестественно повисла, тело ещё секунду продержалось на ногах и рухнуло на пол, заливая всё кровью.
– Это тебе вместо Нюрнберга. – Сказал Мэнсон, вытирая платком брызги крови на пиджаке. – Ненавижу фашистов.
В глубине зала истерично заорал белк. Через мгновение зверёк уже сидел на голове Мэнсона, царапая ему лицо и норовя добраться до глаз.