Борис тоже ничего не понимал. Он не мог ничего напутать. Это была она. Он узнал бы её даже через сто лет, тем более, Маша почти не изменилась. Последний раз он видел одноклассницу лет пять назад, мельком на улице. Она зачем-то приехала в город, они поговорили несколько минут ни о чём. После длительной разлуки как-то и говорить было не о чем.
Маша Климова шла через жизнь Бориса красной нитью. Он влюбился в девятом классе, когда заиграли гормоны. Она была красоткой, уже полностью сформировавшейся. Молодое, крепкое тело манило юнца, ещё толком не понимающего, куда и зачем. Когда на школьных дискотеках танцевали, он вдыхал аромат её волос, и руки лежали на местах, недалеко расположенных от недозволенного. А она однажды поцеловала его в щёку, захохотала и побежала к подружкам, а он стоял, как дурак, не в состоянии двигаться, не веря в произошедшее. На следующий день он решился и пригласил её в кино, но она отказалась. Он потом выяснил, что за ней увивается хулиган из десятого класса, и что видели их вместе. В общем длинная история. Хулиган этот оказался дутым, Боря встретил его вечером возле подъезда, и рассказал, с кем не нужно встречаться, разбив сопернику нос и поставив под глазом радужный фингал. И стал встречаться с Машкой, так как рейтинг его в школе сразу поднялся, даже одноклассники хулигана этого стали с ним здороваться за руку. А женщины, естественно, выбирают сильных.
Встречались они два года, было всякое, он предложил ей руку и сердце, но светила армия, и его призвали на два года, а пока он служил, родители Маши переехали далеко на север, и её увезли. Вот, собственно, и всё. Вернувшись со службы, порывался ехать к ней, но то денег не было, то работать пошёл, а потом друзья-подруги, квас-газ, так и не сложилось. Узнал, что она замуж вышла за моряка-подводника, что сына родила.
Но всё это время Борис помнил её. И снилась иногда, и мечтал, бывало, как бы могли жить вместе, и думал – вот брошу всё, и уеду к ней, и плевать на мужа, увезу, украду. И на Марине женился потому, что похожа была на Машу. Первая любовь оказалась последней.
Где-где, но здесь он совсем не рассчитывал на такую встречу.
– Маша, что здесь происходит? – повторил он.
– Ничего, – у Мурки не было ответа на этот вопрос.
– Маш, ты меня узнаёшь?
– Да отстань ты от неё, – встрял Максим, – видишь, человек в шоке. Дай ей в себя прийти.
– Макс, ты не представляешь, кто это!
– Успокойся. Не ори.
– Если получится вернуться, я заберу её с собой. Нечего здесь делать.
– А Маринке что скажешь? Племянницу привёз, или сироту удочерил?
– А ничего не скажу. Я Машу всю жизнь ждал. Жаль, что не искал, дурак.
– Боря, дыши глубже. Пойдём посмотрим лучше, что там с этим идиотом.
Они пошли к месту, где Борис завалил Мэнсона, но, ещё недавно лежащее беспомощное тело исчезло.
– Чёрт, – Борис оглянулся вокруг, – куда он мог деться? Нужно уходить. Пошли отсюда. Маша, пойдём, – он взял Мурку за руку и потащил за собой, к кустам.
– Эй, а масло?
– Какое?
– Конопляное! Борь, ты что? Зачем мы здесь, а?
– Чтобы спасти Машу.
– Идиот, что с вами сегодня? Динозавр побежал к жене, теперь ты…
– Ты первый начал со своей амазонкой, так что закрой рот, ладно?
– Ладно, – вздохнул Максим, – но масло всё равно нужно.
– Ладно, мы Машу спрячем и вернёмся.
Когда они дошли до зарослей, сзади что-то щёлкнуло, не громко, но знакомо и зловеще.
Друзья оглянулись и увидели Мэнсона с автоматом, направленным им в спины.
– Привет, мальчики. И девочки, привет. Стали на колени, руки за голову.
Компания выполнила приказ. Чарли подошёл ближе, направил автомат на Бориса.
– Тебя я застрелю первым. Но сначала хочу кое-что прояснить для себя. Почему мне катастрофически не везёт? За последние дни я потерял руку, зубы, кусок уха, я мочусь кровью, у меня в голове живёт целый табун придурков, меня били постоянно, и что самое обидное, даже женщины. Эти гамбургские свиньи сбежали пить пиво, бросив меня здесь одного, в глухом лесу. Нет, чтобы стать олицетворением всемирного зла, я чувствую себя полнейшим лузером. Вопрос – что я делаю не так? Молчите? Ладно. Я сам отвечу на вопрос – я слишком много говорю. Я видел это в фильмах – плохиш, вместо того, чтобы сразу замочить героя, начинает задавать ему всякие дурацкие вопросы, ответы на которые ему, если честно, сто лет не нужны. Начинает объяснять, почему он поступил так, а не иначе, впадать в откровения, выдавать все секреты и исповедоваться. Пока он разводит демагогию и трёп, герой успевает развязать верёвку на руках, или вдруг появляются сто полицейских машин с мигалками, или отсыревают патроны, или у плохиша вдруг начинается диарея. В итоге, в любом случае, он проигрывает. А всё потому, что ему захотелось померяться членами, показать своё преимущество или просто потрындеть. Правильно говорили древние – язык до кладбища доведёт. Но со мной этот номер не пройдёт! Не на того напали! Вам тут демагогию разводить не собираюсь, я вам не ритор какой-нибудь лекции читать! Не дождётесь! Думаете, я тут трибуну сейчас буду сооружать? Фигу вам! Трындец вам ребята. Мне вот только одно интересно…
Максим вдруг стал медленно заваливаться на бок.
– Что это с ним? – спросил Чарли. – Вы мне эти трюки бросьте.
Боря попытался подхватить падающего товарища, но не успел. Тот упал, поворочался, подложил под щёку ладонь и захрапел.
– Ах, ты, вражина! – закричал белк. – Ты что это натворил? Ты же его усыпил своей болтовней. Максим, проснись, друг!
Борис толкнул рукой спящего друга.
– Не буди его, пусть умрёт во сне, – остановил Бориса Чарли. – Вот такой ему от меня подарок будет. На чём я остановился?
– Что-то там про синхронизацию электромагнитных полей в вакууме.
– Ну, да… При низких температурах происходит… Каких полей? Что ты мне мозги морочишь? Приплыли вы, ребятки.
Он обвёл взглядом пленников: Максим что-то бормотал во сне, Мурка тоже начинала дремать, поднятые руки то и дело опускались, и она вздрагивала, просыпаясь, и снова проваливалась в дрёму. Борис смотрел куда-то за спину Чарли.
– Что ты там увидел? Смерть свою? Это не она. Это я твоя смерть. – Мэнсон оглянулся, увидел идущую к ним Рииль. В руке она держала приличных размеров камень. – Рииль, детка моя, иди, поразвлекаемся.
Рииль подняла камень, замахнулась, присев, как бейсбольный подающий. Бросок. Мэнсону показалось, что булыжник летит медленно, он видел, как он вращается, как увеличивается в размерах по мере приближения, как подлетает к его лбу. Сноп искр посыпался из глаз, в голове одновременно завопили души убитых маньяков, и наступила тишина. И темнота. Вакуум. И в нём красиво синхронизировались разноцветные электромагнитные поля.
Мэнсон упал, выронив автомат.
– Ваше счастье, что с вами эта шлюшка, – сказала подошедшая амазонка, ехидно посмотрев на Мурку. – Я не позволю всяким дегенератам убивать женщин. Проваливайте отсюда. Пошли вон.
Борис растолкал ничего не понимающего Максима, схватил под локоть и потащил к лесу.
– Как там Лита? – крикнула им в догонку Рииль.
Но ей никто не ответил. Троица скрылась в зарослях.
Рииль посмотрела на Мэнсона. Помятый, непричёсанный, небритый мужичок, с выбитыми зубами, с нелепым крюком вместо руки, с обгрызенным ухом. На лбу наливалась шишка, играя всеми оттенками красного и синего. Из носа вытекла сопля. Он был похож на конченного алкаша, так и не дошедшего до дома. А по сценарию – она сейчас в роли жены, ждущей своё горе луковое. Да никогда! Амазонка подняла автомат, приставила ствол к груди Мэнсона, но вдруг ей стало страшно. Что-то шипело и хрипело в его голове, злобно и угрожающе. Рот скривился в оскале, глазные яблоки завращались под закрытыми веками, нос заострился.
Рииль бросила автомат и пошла в сторону Амазии.
Мэнсон очнулся от того, что под ним дрожала земля. Бум, бум, бум, словно где-то работал гигантский дизель-молот. Чарли потрогал лоб, обнаружил та шишку, которая ответила на прикосновение резкой болью. Голова болела, и кроме того, в ней ругались голоса. Кто-то кричал, кто-то жалобно скулил, кто-то хохотал. Заметив, что хозяин головы пришёл в себя, они сразу притихли. То-то, подумал Чарли, знают, кто главный.
Бум, бум, бум! Мэнсон повернул голову в сторону, откуда доносился звук, и оцепенел от ужаса. На кронами деревьев виднелась голова крокодила. Огромная, с полураскрытой пастью, она качалась в такт шагов. Чудовище было ещё далеко и двигалось не спеша. Ещё было время, чтобы убежать. Чарли встал на ноги. Голова слегка кружилась, но страх прибавил сил, и он побрёл к краю поляны, чтобы скрыться в зарослях. Бум – отдавалось в ступнях, бум – адреналин врывался в кровь. Бум – всё ближе и ближе. Мэнсон перешел на рысцу.
«Слизняк!» – сказал кто-то робко в голове.
«И не говори, я думал – он друг, а он – ссыкун» – согласился с ним второй голос.
«Испугался, трус. Испугался, трус. И с этим человеком нам предстоит жить…»
«Трус-трус, боягуз, на войну подался, как увидел крокодила, сразу обосрался».
Маньяки веселились во всю.
– А ну, заткнулись все! – заорал Мэнсон.
«А то что?» – раздался наглый вопрос.
– А то «то»…
«Что „то“? Дырку в башке просверлишь, чтобы мне по попке нашлёпать?»
«Во-во! Мы ещё посмотрим, кто тут главный!» – поддержали бунтаря.
«Давай, чмо, сразись с этим уродом один на один!»
До кустов осталось всего несколько шагов, но Чарли остановился и посмотрел назад. Голова осматривалась. Молот остановился.
Мэнсона всю его сознательную жизнь преследовали крокодилы. Когда ему было четыре года, он впервые посмотрел мультик про крокодила Гену, который на пару с каким-то ушастым гремлином Chebyrashka цинично издевались над милой старушкой Shapoklyak. Чарли долго мучился кошмарами, в которых за ним гонялся крокодил с гармошкой, попутно расправляясь с попадающимися на пути бабушками. Затем ему попалась книжка про крокодила, проглотившего солнце. Там же она живьём сожрала кумира всех детей Бармалея. А потом отрыгнула его, пожеванного, в ожогах от желудочного сока, с полупереваренными конечностями. Детская психика была не в состоянии выдержать такой удар. И с тех пор он заболел крокодилофобией в самой тяжёлой форме. Когда родители водили его в зоопарк, у вольера с крокодилами у мальчика начинался припадок со всеми вытекающими последствиями – рвотой, приступом эпилепсии, аллергическими высыпаниями и непроизвольным мочеиспусканием. Папу это прикалывало, поэтому они решили вообще переехать на берега Миссисипи. Клин клином вышибают, говорил отец. Но клин забивался всё глубже. Пиком заболевания был просмотр фильма о Питере Пене, в котором за отважным пиратом и флибустьером Капитаном Крюком постоянно гонялись аллигаторы.