В те времена, когда олени-карибу водились в изобилии, на зов прибежала бы сотня волков, теперь же один за другим к Молниеносному явилось всего двенадцать собратьев – тощих, красноглазых и оголодавших. Вместе с ними он повернул обратно в долину, и там волки уловили запах овцебыков. Мистик все так же нес свою вахту, а Япао и его стадо стоически терпели его атаки. И тут из ночного мрака выбежала стая волков.
Под звездами разразилась настоящая битва. Уступая по численности на две головы, Япао и его команда больше не стояли неподвижно, ожидая нападения. На них накинулись четырнадцать острозубых, быстрых, обезумевших от голода волков, и самыми свирепыми из них были Молниеносный и Мистик. Снова и снова бросались они на головы-щиты. Затем послышался первый звериный крик боли – один из волков угодил на рога Япао. Но атака не прекратилась ни на секунду. Едва Япао успел сбросить одного волка с рога, как в нос ему вцепились клыки второго. И в это самое мгновение произошло одно из тех непредвиденных событий, которые коренным образом меняют ход сражения. Перепрыгнув через склоненную голову Япао, третий волк попал на рог к его соседу, и какое-то время ни он, ни Япао, обездвиженные повисшими на них волками, не могли защищать свой участок кольца.
Уцелевшие волки увидели свое преимущество и с быстротой самых ловких охотников на свете ринулись в прогал. Мощным прыжком один из них перемахнул через головы быков в центр стада. За ним последовал второй, и хладнокровной невозмутимости быков пришел конец. Центр круга превратился в беспорядочную массу из тяжелых копыт и огромных тел.
Вскоре два волка погибли под копытами. Но эта жертва нарушила построение стада, и волки бросились в самый его центр, вцепляясь в глотки и носы быков. Те разбегались, как испуганные овцы. Сам Япао упал на колени – большой волк впился зубами ему в нос, а Мистик – в глотку. Молниеносный и еще двое волков валили второго быка. Разобщенные, эти огромные животные утратили боевой дух. Непобедимые в оборонительной позиции, они были беззащитны поодиночке. Убегали они неуклюже и в панике еще больше стали похожи на перепуганных овец. И все же с ними было тяжело справиться из-за их длинной и густой шерсти. Только через полчаса Япао и еще два быка были мертвы. Пять из четырнадцати волков погибли, пытаясь прорвать оборону стада, а девять выживших принялись за еду, которой хватило бы, чтобы набить животы полсотни волков.
И вот уже по просторам тундры полетели зашифрованные послания, с помощью которых все, у кого были крылья, когти и кто питался мясом, узнавали о крупной добыче. Быстрота и точность, с которыми передавалась эта весть, озадачивали даже бывалых охотников. Еще час назад в белоснежном замерзшем мире не обнаруживалось никаких признаков жизни, а теперь то тут, то там виднелись ее проявления.
Вот настороженный оголодавший песец сверкающими глазками вгляделся в холмистую тундру. Вот бесшумно пролетела невесть откуда взявшаяся сова и тут же исчезла. Пробежал второй песец, третий… Затем из глухого безветрия вынырнул кровожадный и бесстрашный горностай, перед каждым прыжком сжимающийся как пружина. До этого маленького хищного сообщества запах свежего мяса действительно мог дойти очень быстро. Однако новость распространялась все шире и шире. Всякая живность, набредшая на следы овцебыков, инстинктивно приходила в возбуждение от того, что огромные животные вынуждены отступать перед угрозой смерти, а крылатым существам, наблюдающим за их бегством, тот же инстинкт сообщал, что где-то рядом разразилась кровавая бойня.
Все голодные звери Бесплодных Земель избегали волков, потому что волк – это убийца, и в то же время шли по их следам. Ведь все знали, что волк – самый умелый охотник среди них, и надеялись поживиться остатками его трапезы. Подобно лесному воронью, что инстинктивно слетается к болоту, откуда только что раздался выстрел, и песец, и горностай, и сова сразу же понимали, что волк вышел на охоту и в его вое слышится призыв к убийству. Этой ночью подсказками им служили следы дюжины волков и девяти убегавших от них овцебыков, а еще запах свежего мяса и крови, который ветер разносил далеко по округе.
Волки, наевшиеся до отвала впервые за много недель, не разбрелись, а устроили себе лежки недалеко от добычи или на краю тундры. Первую же сову, которая опустилась на обглоданную тушу овцебыка, с яростью разорвали на куски, так что ее клюв даже не успел коснуться мяса, а песцов, которые отваживались подойти слишком близко, встречали угрожающим рычанием и наскоками.
Если кто из волков и вел себя по-другому, так это Мистик. Он тоже был готов сражаться за свою добычу, но над этой готовностью возобладало иное стремление, которое упорно росло в нем с тех пор, как он подружился с Молниеносным. Его тянуло домой. А домом ему служили обширные леса и глубокие болота юга. И он хотел, чтобы Молниеносный пошел с ним. Много раз Мистик пытался увлечь его за собой и сегодня почти преуспел, ведь, перед тем как наткнуться на стадо быков, они как раз направлялись на юг. Теперь же, когда голод был утолен и к Мистику в полной мере вернулись силы, он хотел идти дальше. Он скулил рядом с Молниеносным и несколько раз отбегал к краю долины, ожидая, что друг последует за ним, пока наконец Молниеносный не оставил несущих дозор сородичей и не присоединился к нему.
Теперь вел Мистик. Он бежал быстро, слегка навострив уши, но больше не прислушивался и не принюхивался в поисках добычи. И на дальнем краю тундры, где перед ними вновь разостлалась огромная заполярная пустыня, Молниеносный понял, что́ все это значит. Он остановился и заскулил, обратив морду туда, откуда они пришли, а Мистик вторил ему, глядя на юг. Туда его тянула та же непонятная сила, которая удерживала Молниеносного здесь. Теперь, когда Мистик звал его к лесам и болотам с ловушками, расставленными белыми людьми, Молниеносный вновь услышал зов, который не раз приводил его к хижине на краю ледниковой расселины.
Он последовал за Мистиком, но так неторопливо и нерешительно, что их бег замедлился, и к исходу часа они всего на три мили удалились от равнины, где состоялась расправа над быками. А затем дух, что парит под звездным небом полярной ночи, простер к Молниеносному свою длань, и с другого конца огромной равнины к нему пришел голос – останавливая его, призывая к себе, требуя вернуться.
И Молниеносный, и Мистик слушали этот зов, глядя на север. То был вой стаи – древний охотничий клич, призыв убивать, приглашение длинных белых клыков на пир, где правит смерть.
Слабый этот зов пришел с северо-запада.
Но это выли не те семеро волков, которые остались охранять добычу в холмистой тундре.
Волки в долине услыхали этот призыв до того, как он достиг ушей Молниеносного и Мистика. Он больше не был похож на клич братьев по стае. Угроза смерти от голода, что длился уже много недель, положила конец инстинкту товарищества, который правил жизнью стаи во времена изобилия. Общие интересы уступили место собственным, и, защищая их, волки готовы были драться со всеми непрошеными гостями, тут же причисляя к ним всякого, кто еще совсем недавно был их товарищем.
Нестройной группой они собрались вокруг трех растерзанных бычьих туш. Клыки их сверкали, из глоток вырывалось грозное рычание, в глазах полыхал воинственный огонь, когда в долине показалась чужая стая. Небольшая, она все же была вдвое больше их стаи – преимущество, на которое семь насытившихся волков не обратили должного внимания.
Гвардия Молниеносного не сдвинулась с места. Волки ждали. В сотне ярдов от них чужаки на мгновение замерли, а затем, рассредоточившись, начали медленно приближаться, скуля от голода и лязгая зубами в надежде поживиться. Они рассчитывали на гостеприимство, но, если бы им его не оказали, стали бы драться и убивать.
Семеро волков не выказывали никаких признаков дружелюбия. Они застыли, словно каменные изваяния, несмотря на то что пришлая стая превосходила их числом. Будь врагов не четырнадцать, а пятьдесят, они все равно встали бы на защиту своей добычи. Это молчаливое предупреждение быстро дошло до сознания чужаков под предводительством Уйу-Громкоголосого. Это его вой остановил Молниеносного и Мистика, и именно он сейчас подошел к бычьим тушам ближе остальных тринадцати волков, а затем бросился к одной из них. В следующее мгновение к нему ринулся ближний из семи волков Молниеносного, и едва их тела успели соприкоснуться, как тринадцать пришлых волков устремились вперед, словно тени, увлекаемые штормовым ветром. Волки, оставшиеся от стаи Молниеносного, встретили их клыком к клыку. В пылу кровавой схватки они позабыли о добыче, и над окоченевшими тушами быков развернулась борьба не на жизнь, а на смерть. Уйу, напавшему первым, вспороли яремную вену, и теперь его кровь заливала остекленевшие глаза Япао – поверженного предводителя стада. В первом столкновении разящих клыков кровавый счет открыли семеро более сытых и сильных волков.
Сражаясь один на один, они были для нападавших достойными противниками. Но вскоре стало сказываться численное преимущество пришлых волков. Двое из семерки Молниеносного и четверо врагов умерли совсем рядом с Япао, так что их тела накрыли его, словно серым саваном. В целом шестеро волков из стаи Уйу и трое из стаи Молниеносного пали, когда ожесточенная оборона потерпела неизбежное поражение. Израненные и истекающие кровью – четверо против восьмерых, – защитники постепенно отступали, с боем сдавая каждый фут. Если бы дух погибшего Япао мог вернуться, он торжествующе взирал бы на свершившийся акт возмездия, ибо поле битвы алело от крови и было усеяно мертвыми волками.
И как раз когда наступила кровавая развязка битвы за добычу, которую загнали и завалили Молниеносный и Мистик, друзья подбежали к краю долины. Как только до них донесся далекий вой стаи, они почувствовали, что грядет большая заварушка, и теперь спешили поучаствовать в последнем акте трагедии – два демона, разящих без промаха и быстрых как пули.
Тела дюжины волков слились в одну сплошную извивающуюся массу, и в центр этой массы устремились два серых гиганта. Одним ударом мощных челюстей Молниеносный перегрыз шею тощего зверя, вонзившего клыки в кого-то из его стаи. Мистик острыми как кинжалы клыками вспорол глотку второму врагу. Явись они на минуту раньше, и жизни всех отважных волков, которые дрались до последнего, были бы спасены. Теперь же двое из них пали под натиском стаи Уйу, а из глотки третьего, все еще сражавшегося волка струилась кровь. Но посягатели на чужую добычу заплатили высокую цену. Только пятеро остались в живых, и Молниеносному пришлось сражаться сразу с двумя из них. Он впился в глотку первому, но тут на него сверху напрыгнул второй. И сцепившаяся в смертельной схватке троица, извиваясь, покатилась по снегу.