И Молниеносный, глядя на равнину внизу, больше не ощущал пустоты и холодной бесприютности своего мира, ибо наконец обрел наследие, которое передал ему далекий предок через двадцать поколений волков. Дух Скагена восторжествовал. Чудо случилось, и мир Молниеносного изменился навсегда.
Глава XI
Самая могучая из всех сил природы, сила, более мощная, чем наводнения и штормы, сила, углубляющая долины и сглаживающая горы, – это ледники. Они, словно скульпторы, создают рельеф континентов. Основная миссия ледников окончена. Тысячи лет они ползли по Земле – медленно, неуклонно и неостановимо, подобно тому, как небесные тела движутся по своим орбитам, – и обустраивали ее для жизни человека. Они вырыли озера и изменили русла рек, раздробили и перемешали горные породы. Они потрудились на славу, выступив в роли божественного орудия в завершающем акте Сотворения мира.
На берегу океана, где миссия ледников теперь ограничивалась тем, чтобы каждое лето поставлять ему многотонные айсберги, располагался Уссисуйи – Ледовый Клин – огромная плавучая гора льда, неохотно поверяющая океану свои последние, ревностно хранимые тайны.
Обращенная к океану сторона Уссисуйи имела изломанные края и изобиловала огромными пустотами и глубокими разломами – во время летних штормов в них глухо рокотал прибой, и от нее же с ужасным грохотом, похожим на взрывы, откалывались и медленно уплывали в океан глыбы и горы льда. С противоположной стороны от этого потрепанного и избитого морем края Уссисуйи был ровным, как столешница.
Сейчас на его вершине рядом с Молниеносным стояла собака белого мужчины и белой женщины. Каждый изгиб изящного тела шотландской овчарки нес на себе отпечаток красивой и благородной породы, а сама она являла собой живое воплощение мечтаний и странной тоски, которая отличала Молниеносного от волчьих собратьев.
Воспоминания Светлячка о прежней жизни были все такими же яркими. Казалось, только вчера она ощущала ласковое прикосновение нежных рук женщины, живущей за тысячи миль к югу отсюда, женщины, на лице которой читались глубокая печаль и гордость, горе и любовь в тот день, когда хозяин уплыл на большом корабле, забрав с собой Светлячка. К той женщине устремлялись ее заветные мечты. Где-то далеко хозяйка жила, ждала и звала ее!
Стоя бок о бок с Молниеносным, Светлячок тихо заскулила, тоскливо, неуверенно. От звуков ее нежного голоса мускулы Молниеносного напряглись и стали твердыми как сталь. Это был его мир. Он понимал его, он знал, что жизнь в нем означает непрестанную борьбу. Всю свою жизнь он сражался и убивал. И он хотел снова подраться с кем-нибудь прямо сейчас! Это желание бурлило в его крови. Его обуревала жажда геройства, он был подобен юному кавалеру, сопровождающему робкую красивую девушку сквозь толпу грубых мужланов. В эти первые часы медового месяца его переполняли чувства, ему хотелось отличиться, показать себя. А в его мире продемонстрировать свою отвагу означало сразиться с кем-нибудь до победного конца. Драка с Вапуском была не в счет, там Молниеносный только оборонялся. Гордо подняв голову, он пружинистой и решительной походкой прошелся перед Светлячком. Весь вид его говорил: «Посмотри на меня, Светлячок! Я не боюсь никого и ничего на свете. Я превзойду всех прочих волков и в драке, и в беге. Только скажи, и я вернусь и одолею самого Вапуска!»
И Светлячок смотрела на него. Она была очарована этим диким и великолепным зверем, который гордо вышагивал перед ней. Она подбежала к нему, одобрительно тявкнула и тоже уставилась в белую пустоту.
В жилах Молниеносного забурлила кровь. Больше всего ему хотелось, чтобы прямо сейчас подвернулся какой-нибудь удобный случай себя проявить. Он возвратился к лазу, через который они со Светлячком выбрались на поверхность Уссисуйи, и зарычал. Его бы сейчас обрадовало даже появление белого медведя.
Однако Вапуску и так приходилось тяжко. С дальнего конца ледника до Молниеносного и Светлячка доносилась разноголосица звуков – вой собак, крики людей и рев медведя. Какое-то время Молниеносный прислушивался. Потом прижал уши к голове и рысцой побежал на шум. Поскуливая, он призывал Светлячка следовать за ним. Через двести-триста ярдов Ледовый Клин полого уходил к морю. Молниеносный принялся осторожно спускаться по этому склону и наконец достиг крутого обрыва высотой пятьдесят-шестьдесят футов. Светлячок остановилась позади, и вместе они заглянули за край обрыва.
На ледовом плато, залитом светом луны и звезд, развернулась настоящая битва, и сверху хорошо было видно ее участников: огромного белого Вапуска, дюжину собак и юркие фигурки охотников-эскимосов. Позабыв о желании продемонстрировать свою удаль, Молниеносный инстинктивно припал к льдине. Светлячок, завороженная зрелищем, продолжала стоять – ее силуэт отчетливо выделялся на краю обрыва. Трое людей с воплями сновали между нападающими на медведя собаками, в воздухе, словно серебряные стрелы, мелькали железные наконечники копий. Вапуск, припертый к огромной ледяной стене, ожесточенно защищался.
Один из охотников резко подался вперед. В воздухе мелькнуло копье, и Вапуск неожиданно бросился на метнувшего его человека. В это мгновение к первой фигурке охотника подскочила вторая, и второе копье нанесло еще более сокрушительный удар медведю между лопаток.
Вапуск поднялся на задние лапы и кинулся на собак. Он больше не ревел, из его глотки вырывались только сдавленные хрипы. Возмездие наконец настигло этого старого убийцу, кровожадного бродягу и людоеда. Эскимосы с копьями окружили его, и какое-то время он еще пытался обороняться. Но вскоре, будучи уже не в силах отбиваться от собак, он грузно рухнул на лед. Тупыми концами копий охотники отогнали от него собак. Вапуск был мертв.
Все это время Светлячок затаив дыхание следила за битвой. В ее мозгу образы и воспоминания из прежней жизни уступали место суровой реальности. На корабле она всегда была защищена и обласкана, теперь же ей довелось лицезреть смерть под звездами и луной.
Один из охотников поднял голову и увидел вырисовывающийся на фоне неба силуэт Светлячка. Опьяненные схваткой собаки не замечали ее. Охотник замер. Рука его резко взметнулась, и в воздухе, блестя железным наконечником, просвистело копье. Его острие воткнулось в лед, не достав нескольких дюймов до Светлячка. Чуть дальше – и оно проткнуло бы ей лапу. Звон стали, удар копья о лед и суматоха внизу мгновенно напомнили ей об опасности, и она отпрыгнула назад. В это же мгновение Молниеносный подскочил к ней, и вместе они отбежали от края обрыва.
Для него увиденное не стало трагедией, то была всего лишь охота – самая обыденная сцена в его мире. Он не понимал ощущений Светлячка, ибо самого его ничто не напугало и не удивило. Скорее он был разочарован. Внизу произошла столь желанная для него драка, а он не смог в ней поучаствовать. Это было единственное, что расстроило его в смерти Вапуска. Прибрежная сторона Уссисуйи оставалась все дальше и дальше позади, и Молниеносного стало вновь распирать от желания произвести впечатление на свою красавицу-подругу и продемонстрировать ей свое бесстрашие и удаль. Пребывая в этом настроении, он подвел Светлячка к тому краю ледника, который был обращен к суше.
Здесь ледовая гора уходила в Бесплодные Земли длинным гладким склоном высотой триста-четыреста футов. В обычных обстоятельствах Молниеносный проявил бы крайнюю осторожность, однако сегодня он чертовски беспечно относился к возможной опасности, а потому смело прыгнул на край ледника, столь скользкий, будто сам Уссисуйи предупреждал, что шутить с ним не стоит. Светлячку блестящий ледяной скат показался достаточно безобидным. Ничто на нем ее не встревожило, на вид спуститься по нему не составило бы труда.
И тут Молниеносный поскользнулся. Он поехал вперед передними лапами, в течение нескольких секунд безуспешно пытаясь затормозить задними. Затем под удивленным взглядом Светлячка осторожно, дюйм за дюймом начал унизительный спуск на брюхе.
С дюжину ярдов он скользил по льду, словно на санях. Потом ледяной выступ развернул его боком, Молниеносный окончательно потерял равновесие и перестал понимать, что происходит. Последнее, что он видел, перед тем как помчаться вниз, было то, как Светлячок смотрит на него с края Уссисуйи. Триста ярдов или больше он катился вниз, набирая скорость. Он перелетал через перекаты, приземляясь на лед так резко, что от боли из него вышибало дух. Он катился то на спине, то мордой вперед, то просто кубарем летел вниз.
Когда он таким образом достиг конца склона, то был похож на бесформенный куль с мукой. Шатаясь, он поднялся на ноги. Земля кружилась, в животе все как-то странно переворачивалось. Но то, что он увидел перед собой, тут же привело его в чувство и заставило – пусть и неосознанно – действовать. Оказалось, что он скатился с ледяной горы прямо в гущу собравшихся у ее подножия зайцев. Эти крупные белые существа никак не ожидали его появления. Возможно, они приняли его за отвалившуюся от ледника глыбу льда. И не успели они сообразить, что глыба – живая, как один из них угодил прямо в зубы Молниеносному.
Тело Молниеносного, привыкшего к такому, среагировало мгновенно – он инстинктивно схватил зайца. Теперь же, когда в голове у него прояснилось, он понял всю важность произошедшего и быстро сообразил, что добычу можно положить к ногам Светлячка, дабы загладить впечатление от внезапного и позорного спуска. Его гордость и достоинство были уязвлены, но воодушевление вернулось к нему, когда он твердо встал на ноги, держа в зубах большого белого зайца. Он отнесет его Светлячку, и она поймет, что ради этого он и совершил впечатляющий спуск с Уссисуйи. Он потрусил к подножию ледяной горы и там неожиданно остановился. Все его планы вновь рухнули. С горы несся испуганный лай – Светлячок спускалась к нему.
Заяц выпал из пасти Молниеносного. Он застыл, словно глыба льда. Сначала он не видел Светлячка, только слышал ее испуганное тявканье, шорох и удары ее тела об лед. Перелетев через первый перекат, она исступленно взвыла. Затем он ее увидел. Она летела вниз, словно огромный золотистый шар, а когда докатилась донизу и пронеслась мимо него, Молниеносный снова взял в зубы зайца и потрусил к ней. Светлячок уже встала на ноги, но ходила, шатаясь, по кругу.