Сначала, когда Мак-Таггарт увидел Ба-Ри на проволоке, он решил, что это волк. Бросил одеяло и поднял палку. Если бы на небе были облака, если бы звезды сияли не так ярко, Ба-Ри ждала бы гибель – как Вапуса. Но Мак-Таггарт, уже занеся палку над головой, вовремя заметил и белую звездочку, и белый кончик уха, и черную шерсть Ба-Ри.
Одним стремительным движением он бросил палку и схватил одеяло.
Знай Мак-Таггарт будущее в ту минуту, он взял бы палку. Сумей он предвидеть великую трагедию, в которой Ба-Ри предстояло сыграть одну из главных ролей, погубить его надежды и разрушить его мир, он оставил бы от этого щенка мокрое место под звездным небом. А если бы Ба-Ри предвидел, что произойдет между этим белокожим чудовищем и самым прелестным украшением лесов, то бился бы еще отчаяннее, прежде чем сдаться в душных объятиях одеяла. Той ночью судьба разыграла странный козырь для обоих, и лишь сама она да, быть может, звезды над головой знали, к чему это все приведет.
Глава XII
Через полчаса костер Буша Мак-Таггарта запылал с новой силой. В его свете лежал Ба-Ри, запеленатый, будто индейский младенец-папус, и увязанный кожаной веревкой-бабиче, словно воздушный шар, так что торчала только голова в том месте, где Мак-Таггарт прорезал в одеяле дыру. Ба-Ри попался и не мог сбежать – он был так туго завернут в одеяло, что не в силах был пошевелить ни единым мускулом. Мак-Таггарт в нескольких шагах от него обмывал окровавленную руку в котелке с водой. Красная царапина тянулась и сбоку на бычьей шее Мак-Таггарта.
– Дьяволенок! – закричал он на Ба-Ри. – Сущий дьяволенок!
Вдруг он подался к Ба-Ри и со всей силы ударил его по голове тяжелым кулаком.
– Надо было мозги тебе выбить! Дождешься у меня!
Ба-Ри смотрел, как он выбирает палку из груды, приготовленной для костра. Пьеро тоже гонялся за Ба-Ри, но он впервые очутился так близко к чудовищу-человеку, чтобы увидеть красный отблеск в его глазах. Они были совсем не похожи на глаза дивного создания, которое едва не поймало его в сети своих волос и заползло за ним под валун. А это были глаза опасного безумца. От них Ба-Ри съежился и попытался спрятать голову в одеяло при виде занесенной палки. Но при этом зарычал. Белые клыки блеснули в свете костра. Уши прижались. Ба-Ри хотел вонзить зубы в красное горло, туда, где ему уже удалось пустить кровь.
Палка опустилась. И опускалась еще много раз, и когда Мак-Таггарт сделал свое дело, Ба-Ри лежал в полубеспамятстве, глаза у него заплыли от ударов, из пасти текла кровь.
– Вот как мы выбиваем дьявола из дикой собаки, – процедил Мак-Таггарт. – Что, небось пропала охота кусаться, а, юноша? Тысяча чертей, почти до кости мне руку прокусил!
Он снова принялся промывать рану. Зубы Ба-Ри проникли очень глубоко, и комиссионера это явно тревожило. Стоял июль, неподходящий месяц для укусов. Мак-Таггарт достал из мешка фляжку виски и полил немного на рану, пока не защипало, и при этом ругал Ба-Ри на чем свет стоит.
Ба-Ри не сводил с него заплывших глаз. Он понимал, что столкнулся с самым страшным своим врагом. Но Ба-Ри не боялся. Палка в руках Буша Мак-Таггарта не сломила его дух, только избавила от страха. Она пробудила в нем такую ненависть, какой он не знал прежде, даже когда дрался с Ухумисо, совой-разбойницей. Теперь в душе Ба-Ри пылала волчья жажда мести вместе с неукротимой отвагой собаки. Когда Мак-Таггарт снова шагнул к нему, он даже не поежился. Напротив, попытался встать, чтобы броситься на это чудовище в человечьем обличье. Но поскольку он был спеленат одеялом, то только беспомощно перекатился на бок, будто нелепый куль.
Мак-Таггарту это показалось смешным, и он расхохотался. Снова сел спиной к дереву и набил трубку.
Ба-Ри не отрываясь смотрел, как Мак-Таггарт курит. Смотрел, как тот растянулся на земле и уснул. И после этого вслушивался в омерзительный храп человека-чудовища. Всю ту долгую ночь он не оставлял попыток высвободиться. Эту ночь он запомнил на всю жизнь. Она была ужасна. Все тело его, все мышцы затекли в толстых жарких складках одеяла, так что кровь едва не остановилась в жилах. Но Ба-Ри ни разу не заскулил.
Они отправились в дорогу еще до рассвета, поскольку если у Ба-Ри кровь едва не свернулась, то у Мак-Таггарта она так и кипела от предвкушения. Размашисто шагая по лесу с Ба-Ри под мышкой, он строил последние планы. Надо будет сразу же отправить Пьеро за отцом Гротеном в миссию, за семьдесят миль. Мак-Таггарт обвенчается с Нипизой, да-да, обвенчается! Пусть Пьеро порадуется. А пока Пьеро ездит за миссионером, они с Нипизой останутся наедине.
При этой мысли Мак-Таггарт разгорячился, будто хлебнул крепкого виски. В его пылающем, утратившем всякое разумение мозгу не было и мысли о том, что скажет на это Нипиза, что она подумает. Душа ее не интересовала Мак-Таггарта. Рука у него сжалась в кулак, и он сипло засмеялся, представив себе на минуту, что будет, если Пьеро не захочет выдавать Нипизу за него. Пьеро! Ха! Он будет не первым, кого убьет Мак-Таггарт, и даже не вторым.
Мак-Таггарт снова засмеялся и ускорил шаг. Нет, он не проиграет, Нипиза не ускользнет от него. Он, Буш Мак-Таггарт, повелитель здешних мест, владыка всех их обитателей, ему решать, казнить их или миловать. Он здесь власть, он здесь закон.
Солнце было уже совсем высоко, когда Пьеро, стоявший на пороге хижины рядом с Нипизой, показал на горку на дороге в трех-четырех сотнях ярдов от них: там только что показался Мак-Таггарт.
– Идет.
Он посмотрел на Нипизу. За одну эту ночь он состарился. И снова увидел, как мрачно засияли ее глаза, как заалели полуоткрытые губы, и снова сердце его упало от ужаса. Неужели она…
Нипиза повернулась к нему – глаза у нее сверкали, голос дрожал.
– Не забывай, Нуто, ты должен отправить его за ответом ко мне! – выпалила она и быстро вошла в хижину. Пьеро встретил Мак-Таггарта с серым холодным лицом.
Глава XIII
Нипиза глядела из окна, спрятавшись за занавеской, которую сама сшила, и видела, что происходит снаружи. Теперь она уже не улыбалась. Она бурно дышала, все ее тело напряглось. Буш Мак-Таггарт остановился меньше чем в дюжине футов от окна и пожал руку Пьеро, ее отцу. Нипиза слышала грубый голос Мак-Таггарта, слышала, как он зычно поздоровался, а потом увидела, как он показывает Пьеро свою ношу. До нее донесся его подробный рассказ о том, как он поймал своего пленника в заячий силок. Мак-Таггарт развернул одеяло. Нипиза вскрикнула от изумления. И мигом выскочила к ним. Она даже не взглянула в красное лицо Мак-Таггарта, пылающее от радости и торжества.
– Это же Ба-Ри! – Она выхватила сверток у Мак-Таггарта и повернулась к Пьеро. – Скажи ему, что Ба-Ри мой!
И бросилась обратно в хижину. Мак-Таггарт огорошенно посмотрел ей вслед. Потом посмотрел на Пьеро – даже слепой разглядел бы, что Пьеро огорошен не меньше. Нипиза даже не заговорила с ним, с самим комиссионером со станции Лак-Бэн! Она даже не взглянула на него! И забрала у него собаку как ни в чем не бывало, словно он деревянный. Краска на его лице сгустилась, и он перевел взгляд с Пьеро на дверь, за которой скрылась Нипиза и которую она затворила за собой.
Дома Нипиза упала на колени и полностью развернула одеяло. Она не боялась Ба-Ри. И позабыла про Мак-Таггарта. А потом, когда Ба-Ри беспомощно вывалился из одеяла на пол, она увидела его заплывшие глаза и запекшуюся кровь на морде, и свет на ее лице погас, словно туча набежала на солнце.
– Ба-Ри! – нежно позвала она. – Ба-Ри!
Она приподняла его двумя руками. Голова у Ба-Ри поникла. Все тело его онемело, и он не мог даже пошевелиться. Ног он вовсе не чувствовал. И почти ничего не видел. Зато слышал ее голос! Тот самый голос, который донесся до него в день, когда его ужалила пуля, голос, который выманивал его из-под валуна.
Голос Ивы зачаровал Ба-Ри. Он словно бы разогнал по жилам застоявшуюся кровь, и Ба-Ри открыл глаза пошире и снова увидел чудесные звезды, которые так ласково светили ему в день гибели Уакайю. Одна длинная коса упала Нипизе через плечо, и Ба-Ри снова уловил сладкий аромат ее волос, а ее рука гладила его, ее голос звал его. Потом она вдруг вскочила и оставила его, и он не двигался, пока ждал ее возвращения. Вскоре она вернулась с тазиком воды и полотенцем. Осторожно смыла кровь с глаз и морды. Но Ба-Ри все равно не двигался. И едва дышал. Но Нипиза видела, как по его телу пробегает дрожь, будто от электричества, когда она прикасается к нему.
– Он избил тебя палкой, – говорила она, и ее темные глаза были от Ба-Ри не дальше фута. – Избил тебя! Настоящее чудовище!
Тут им помешали. Дверь отворилась, и вошло чудовище и стало смотреть на них сверху вниз с усмешкой на красном лице. Ба-Ри мигом показал, что жив. Вывернулся из-под руки Нипизы, вскочил с внезапным рыком и уставился в глаза Мак-Таггарту. Шерсть на хребте у него встопорщилась щеткой, клыки грозно блестели, глаза горели как живые угли.
– Сущий дьявол, – сказал Мак-Таггарт. – Совсем дикий, должно быть, полуволк. Осторожнее с ним, а то он вам руку отхватит, ка сакахет!
Он впервые назвал ее этим нежным именем на наречии кри – «любовь моя»! Сердце у Нипизы заколотилось. Она на миг склонила голову над сцепленными руками, и Мак-Таггарт, решив, будто это она от девического смущения, погладил ее по голове. Пьеро с порога слышал это слово, а потом увидел, как Мак-Таггарт гладит ее, и вскинул руку, словно желая заслониться от этого святотатственного зрелища:
– Mon Dieu!
В следующий миг он коротко вскрикнул от удивления, а Мак-Таггарт взвыл от боли. Ба-Ри молнией метнулся к комиссионеру и вонзил зубы ему в ногу. И успел основательно прокусить ее, прежде чем Мак-Таггарт отбросил его сильным пинком. Комиссионер выругался и выхватил револьвер из кобуры. Но Ива успела первой. Она вскрикнула, бросилась к Ба-Ри и обняла его. Вскинула голову, чтобы посмотреть на Мак-Таггарта, и ее нежная голая шея оказалась всего в нескольких дюймах от оскаленных клыков Ба-Ри. Глаза ее вспыхнули.