и останавливался, намереваясь встретить лицом к лицу настигающую их опасность, но Неева ни разу даже не замедлил бега. Прямо на север… на север… на север – к плоскогорьям, к большим озёрам и рекам, к открытым равнинам.
Они бежали не одни. Мимо, обгоняя их с быстротой ветра, промчался большой карибу. «Беги быстро, быстро, быстро! – кричал инстинкт Неевы. – Но не надрываясь! Карибу бежит быстрее огня, но его сил хватит ненадолго, он упадёт, и огонь сожрёт его. Беги быстро, но не надрываясь!»
И Неева продолжал бежать своей обычной переваливающейся рысью, не убыстряя шага.
Их дорогу пересёк лось. Он спотыкался и хрипел так, словно ему перерезали горло. Его бока были сильно обожжены, и, обезумев от боли, он вырвался из хватки огня, надвигавшегося с запада, только для того, чтобы слепо ринуться в стену пламени на востоке.
Позади них по обеим сторонам огонь бушевал с неумолимой яростью. Маленькие зверьки пытались укрыться от этого беспощадного врага в привычных убежищах – в дуплах, под кучами валежника, среди густых древесных ветвей, в норах, – но смерть настигала их и там. Кролики, куницы, пеканы, норки, горностаи, совы гибли, не издавая ни звука, и только барсуки жалобно кричали, как маленькие дети.
Огонь ревел, словно океан в бурю, смолистые вершины елей и кедров мгновенно вспыхивали гигантскими факелами. Пожар нёсся по хвойным лесам, как ураган, и спастись от него бегством было невозможно никому – ни зверю, ни человеку. Для тех, кого настигали огненные валы, оставалась только одна надежда, воплощавшаяся в безмолвном крике, который словно оглашал горящие леса: «Вода! Скорее, скорее к воде!» Только вода обещала спасение, обещала жизнь, и каждое озеро превращалось в приют самых разных зверей: в грозный час общей гибели исконная вражда, кровожадность, ненависть, страх – всё это было забыто, и дикие обитатели глухих дебрей жались друг к другу, как братья.
К такому-то озеру и привели Нееву инстинкт и чутьё, которые становились всё острее по мере того, как огненная стена постепенно настигала беглецов. Мики же, наоборот, совсем растерялся, все его чувства притупились, ноздри были полны только запаха огня, и он следовал за Неевой со слепой покорностью. Пожар уже бушевал на западном берегу озера, и вода буквально кишела разным зверьём. Озеро было не очень большим и совсем круглым. Его поперечник не превышал двухсот ярдов. Почти на самой его середине собрались лоси и карибу. Их было десятка два. Некоторые плавали, но большинство просто стояли на дне, и над водой виднелись только их рогатые головы. Вокруг беспорядочно плавали другие животные, чьи ноги были покороче, – вернее, они даже не плавали, а только еле-еле загребали лапами, чтобы не утонуть. У самой воды, где Неева и Мики на мгновение остановились, топтался большой дикобраз. Он сердито фыркал и хрюкал, словно ругая всех и вся за то, что ему не дали спокойно пообедать. Секунду спустя он вошёл в воду. В нескольких шагах дальше по берегу пекан и лисица припали к песку возле самой воды, словно им не хотелось мочить свой драгоценный мех и они намерены были прыгнуть в озеро только в самую последнюю минуту, когда их уже опалит жгучее дыхание огненной смерти. И тут, словно вестница этой смерти, на берег с трудом выбралась вторая лисица, с которой ручьями стекала вода, – она только что переплыла озеро, так как на противоположном берегу уже колыхалась сплошная стена пламени. Но если эта лисица рассчитывала найти спасение на восточном берегу, то старый медведь, который был вдвое больше Неевы, по-видимому, не разделял её надежды: во всяком случае, он, с треском вырвавшись из кустов, стремглав кинулся в озеро и поплыл прямо к западному берегу. На мелководье бродили, барахтались, плавали куницы, красноглазые горностаи, норки, кролики, белки, суслики и всевозможные мыши. Наконец Неева медленно вошёл в воду и очутился среди зверьков, которыми ещё недавно с большим удовольствием закусил бы. Но теперь он не обращал на них ни малейшего внимания.
Мики следовал за своим другом, пока вода не дошла ему до шеи. Тогда он остановился. Огонь был уже совсем близко и мчался к озеру со стремительностью скаковой лошади. Из-за вершин ещё целых деревьев на озеро обрушилось чёрное облако дыма и пепла. Через несколько минут всё было поглощено непроницаемым жарким мраком, в глубинах которого начали раздаваться дикие, пронзительные звуки: лосёнок отчаянно звал мать, а она отвечала ему испуганным мычанием, тоскливо выл волк, в ужасе тявкала лисица, и, заглушая все остальные голоса, исступлённо кричали две гагары, чьё гнездо исчезло в огне.
Кашляя от густого дыма, чувствуя на морде опаляющий жар пламени, Неева фырканьем позвал Мики и повернул к середине озера. Мики ответил ему коротким визгом и поплыл за своим большим чёрным братом, касаясь мордой его бока. На середине озера Неева последовал примеру тех, кто добрался туда раньше него, и почти перестал работать лапами. Однако костлявый Мики, которого не поддерживал на поверхности толстый слой жира, не мог просто лечь на воду, как это сделал его приятель, и продолжал плавать, описывая круги около Неевы. Потом ему в голову пришла удачная мысль, и, приблизившись к медведю вплотную, он опёрся на его плечо передними лапами.
К этому времени озеро уже было опоясано огнём со всех сторон. Языки пламени взвивались высоко в воздух над смолистыми вершинами. От рёва огня можно было оглохнуть, и все остальные звуки тонули в нём. Жар был нестерпимым: в течение нескольких ужасных минут Мики казалось, что он вдыхает не воздух, а огонь. Неева каждые две-три секунды окунал голову в воду, но инстинкт мешал Мики последовать его примеру. Подобно волку, лисе, пекану и рыси, он скорее умер бы, чем погрузился бы в воду с головой.
Огонь унёсся дальше так же быстро, как налетел, и его оглушительный рёв вновь превратился в отдалённый рокочущий гул, но от зелёных деревьев по берегам озера остались только чёрные, обугленные скелеты.
Уцелевшие звери медленно подплывали к чёрным, дымящимся берегам. Из тех, кто искал спасения в озере, выжило не больше половины. Многие погибли, и в том числе все дикобразы, никуда не годные пловцы.
Возле берега жар по-прежнему был нестерпимым, и тлеющие угли не угасали ещё очень долго. Весь остаток дня и всю ночь спасшиеся звери провели на мелководье, но ни один хищник не напал на беззащитного соседа. Общая беда уравняла и примирила их всех.
Перед рассветом пришло неожиданное облегчение. Начался сильный ливень, и когда первые лучи солнца пробились сквозь серые тучи, в озере и на его берегах виднелись только трупы погибших животных. Те, кому удалось уцелеть, вернулись в свои опустошённые леса, и в их числе были Мики с Неевой.
Глава XXVI
Ещё много дней после Большого Пожара Мики продолжал покорно следовать за Неевой. Места, которые он так хорошо знал прежде, превратились в чёрную, безжизненную пустыню, и он понятия не имел, в какой стороне следует искать уцелевшие леса. Если бы это был обычный небольшой пал, Мики, конечно, и сам сумел бы без большого труда выбраться из царства золы и пепла, но этот пожар опустошил многие сотни квадратных миль, и половина зверей, укрывшихся от огня в озёрах и реках, была теперь обречена на голодную смерть.
Но в эту половину не входили ни Неева, ни все его сородичи. С той же уверенностью, с какой он во время пожара нашёл спасительное озеро, чёрный медведь брал теперь кратчайший путь к границе гари. На этот раз он направился на северо-запад, ни на шаг не отклоняясь от прямой линии. Если они натыкались на озеро, Неева обходил его по берегу и продолжал путь точно напротив того места, с которого он начал обход. Он шёл и шёл вперёд, не только днём, но и ночью, лишь изредка останавливаясь, чтобы перевести дух, и на рассвете второго дня Мики еле волочил ноги – он устал даже больше своего друга.
Впрочем, судя по всему, они уже добрались до тех мест, где сила пожара начинала уменьшаться. Там и сям среди гари зеленели болотца, рощицы, полоски травы, пощажённые огнём. В этих оазисах среди чёрной пустыни Нееву и Мики ждал сытный завтрак, потому что вся окрестная дичь сбегалась под защиту уцелевших деревьев, которые, вероятно, вставали из огненного моря, как островки. Однако впервые за всё время их знакомства Неева не прельстился изобилием еды и не пожелал остаться у гостеприимного болотца. И на шестой день от озера, в котором они спаслись от огня, их отделяла уже добрая сотня миль.
Теперь пожарище осталось позади, и они очутились в прекрасном краю могучих лесов, широких равнин и сотен озёр и рек. Невысокие гряды холмов, пересекавшие равнины, были отличными охотничьими угодьями. Изобилие водных потоков, струившихся между холмами и соединявших озёра в одну огромную цепь, спасло эти края от засухи, от которой так пострадали более южные области страны.
Мики и Неева остались в этих благодатных местах и через месяц снова стали толстыми и позабыли недавние невзгоды.
Затем, как-то в начале сентября, они наткнулись у болота на странное сооружение. Сначала Мики подумал, что это хижина, но только он никогда ещё не видел таких маленьких хижин. Неизвестное сооружение было не намного больше, чем та клетка из жердей, в которую его запирал Лебо, однако тут вместо жердей были толстые брёвна, скреплённые между собой так искусно, что никто не мог бы их разбросать. Между брёвнами оставались широкие щели, а с одной стороны зияло большое отверстие, по-видимому, заменявшее дверь. Из непонятного сооружения доносился сильный запах испорченной рыбы. Мики этот запах показался на редкость противным, но Неева просто упивался им и не пожелал уйти от этого места, несмотря на все попытки Мики увести его. В конце концов, негодуя на низменные вкусы своего друга, Мики обиженно отправился на охоту один. Однако прошло ещё довольно много времени, прежде чем Неева осмелился просунуть в отверстие голову и плечи. Там стояло такое рыбье благоухание, что его маленькие глазки заблестели от восторга. Он осторожно шагнул вперёд – теперь он был уже со всех сторон окружён брёвнами. Однако ничего не случилось. Неева увидел аппетитную кучу рыбы, сваленной позади тоненькой наклонной жерди. Чтобы достать рыбу, надо было навалиться на жердь. Он неторопливо придвинулся к ней, налёг на неё грудью, и…