— У меня в столе есть запасной галстук. Все будет в порядке.
О’Келли проворчал что-то про свинью в смокинге.
На обратном пути я бегло просмотрел отчет — все в точности соответствовало сводке, изложенной шефом. Жертвы: Патрик Спейн, его жена Дженнифер и их дети Эмма и Джек. Сестра, вызвавшая полицию, — Фиона Рафферти. Под ее именем диспетчер предупреждающе добавил заглавными буквами: «ВНИМАНИЕ: ЗВОНИВШАЯ В ИСТЕРИКЕ».
Ричи не сиделось, он подпрыгивал, словно у него пружины в коленях.
— Что…
— Собирайся. Мы уезжаем.
— Я же говорил, — сказал Квигли моему напарнику.
Ричи невинно распахнул глаза:
— Правда? Извини, бро, я прослушал. Голова другим занята, понимаешь?
— Курран, я вообще-то пытаюсь оказать тебе услугу. Впрочем, дело твое. — Вид у Квигли был по-прежнему обиженный.
Я натянул пальто и проверил свой портфель.
— Похоже, у вас тут увлекательная беседа. Может, поделитесь?
— Ерунда, — тотчас отозвался Ричи. — Просто болтаем о том о сем…
— Я посоветовал юному Ричи задуматься о том, почему главный вызывает тебя одного и передает информацию за его спиной, — лицемерно сказал Квигли. — Это не лучшим образом свидетельствует о репутации юноши в отделе.
Квигли обожает пудрить мозги новичкам, а также давить на подозреваемых чуть сильнее, чем следует. Мы все не без греха, однако он получает от этого особенный кайф. Впрочем, обычно у него хватает мозгов не трогать моих ребят. Ричи чем-то его разозлил.
— В ближайшие дни юноше будет о чем подумать, ему незачем отвлекаться на всякий вздор. Ну как, детектив Курран, идем?
— Что ж, — прошипел Квигли, напыжившись. — Не позволяйте мне себя задерживать.
— Само собой, приятель. — Я вытащил из ящика галстук и сунул его в карман пальто — под столом, чтобы не давать Квигли повода для подколок. — Детектив Курран, готов? Тогда погнали.
— До встречи, — не слишком любезно проворчал Квигли нам вслед.
Ричи послал ему воздушный поцелуй, и, поскольку зрелище это не предназначалось для моих глаз, я ничего не заметил.
Было туманное, холодное и серое утро вторника, такое хмурое и мрачное, словно на дворе не октябрь, а март. Я вывел из гаража любимый серебристый «бумер». Официально машины разбирают в порядке живой очереди, однако салаги, занимающиеся бытовым насилием, не посмеют и приблизиться к лучшей тачке отдела убийств, так что машина всегда к моим услугам, и в салоне не валяются обертки от бургеров. Я не сомневался, что и с закрытыми глазами найду дорогу в Брокен-Харбор, но сейчас не время было проверять это на практике, поэтому я включил навигатор. Где находится Брокен-Харбор, прибор не знал. Он хотел ехать в Брайанстаун.
В свои первые две недели в отделе Ричи помогал мне собирать досье по делу Маллена и заново опрашивать свидетелей. Это было его первое настоящее дело об убийстве, и он буквально из штанов выпрыгивал от нетерпения. Парень сдерживался изо всех сил, но, как только машина двинулась с места, выпалил:
— Нам дали дело?!
— Да.
— Какое?
— Убийство. — Я остановился на красный, достал галстук и передал его Ричи.
К счастью, сегодня на нем была белая рубашка — правда, дешевая и настолько тонкая, что просвечивала безволосая грудь, — и серые брюки, почти приличные, только на размер больше, чем надо.
— Вот, надень.
Он уставился на галстук так, словно никогда не видел подобной диковины.
— Да?
— Да.
Я уже было смирился с мыслью, что придется съехать на обочину и самому повязать Ричи галстук, — скорее всего, он в последний раз надевал его на первое причастие, — но в конце концов парень справился — ну, более-менее.
— Круто выгляжу, да? — спросил он, наклонив солнцезащитный козырек, чтобы посмотреться в зеркало.
— Лучше, чем было, — ответил я.
О’Келли оказался прав: галстук ничего не исправил. Галстук-то был что надо — шелковый, темно-бордовый, в тонкую полоску, — но кто-то умеет носить хорошие вещи, а другим это просто не дано. Росту в Ричи пять футов девять дюймов, причем в прыжке, он весь из углов, ноги тонкие, плечи узкие, выглядит лет на четырнадцать, хотя в личном деле сказано, что ему тридцать один. Считайте меня предвзятым, но я с одного взгляда понял, из какого он района Дублина. Это очевидно: слишком короткие неопределенного цвета волосы, острые черты лица, подпрыгивающая беспокойная походка, и одним глазом он словно высматривает опасность, а другим — все, что не прикручено. На парне этот галстук казался краденым.
Ричи нерешительно потер его пальцем:
— Симпатичный. Потом верну.
— Оставь себе. А при случае купи еще несколько.
Он мельком покосился на меня и, кажется, хотел что-то ответить, но сдержался.
— Спасибо.
Мы выехали на набережную и направлялись к шоссе М-1. С моря вдоль Лиффи дул сильный ветер, заставляя пешеходов пригибаться. Когда мы застряли в пробке — какой-то баран на внедорожнике не заметил или наплевал, что не успевает проскочить перекресток, — я достал телефон и отправил сообщение своей сестре Джералдине: «Джери, СРОЧНО выручай. Выдерни Дину с работы КАК МОЖНО СКОРЕЕ. Если начнет ныть, что потеряет день, скажи, что я компенсирую. Не волнуйся, насколько я знаю, с ней все нормально, но пусть пару дней побудет у тебя. Позвоню позже. Спасибо».
Шеф прав: через пару часов Брокен-Харбор наводнит пресса. Дина — младшая в семье, и мы с Джери по-прежнему ее опекаем. Когда сестренка услышит про эту историю, она должна быть в безопасном месте.
Ричи тактично не замечал того, что я уткнулся в телефон, и изучал маршрут на экране навигатора.
— Едем за город, да? — спросил он.
— В Брайанстаун. Слышал о нем?
Он покачал головой:
— Судя по названию, один из новых поселков.
— Точно. На побережье. Раньше там была деревня Брокен-Харбор, но, похоже, с тех пор ее застроили.
Баран на внедорожнике наконец убрался с дороги, и пробка рассосалась. Один из плюсов экономического кризиса: половина автовладельцев сидит дома, и те из нас, кому действительно нужно ехать по делам, теперь могут добраться до места назначения.
— Скажи, что самое страшное ты видел на службе?
Ричи пожал плечами:
— Я сто лет работал на трассе, еще до транспортного отдела. Видел всякую жуть. Аварии.
Все они так считают. Когда-то я и сам так думал.
— Нет, сынок. Ничего ты не видел. Ты просто невинный ягненок. Да, вовсе не весело, когда некий урод не сбавляет скорость на повороте и сбивает ребенка, однако это цветочки. Смотреть на детский труп с разбитым черепом, зная, что какой-то мудак долбил этого ребенка головой о стену, пока он не перестал дышать, — совсем другое. Пока что ты имел дело только с несчастными случаями, а теперь сможешь взглянуть на то, что люди творят друг с другом умышленно. Разные вещи, поверь.
— А что там, куда мы едем? Ребенок?
— Семья — отец, мать и двое детей. Женщина, возможно, еще выкарабкается. Остальные уже покойники.
Его руки вяло лежали на коленях. Я впервые видел Ричи совершенно неподвижным.
— Господи Иисусе. Сколько лет детям?
— Пока неизвестно.
— Что с ними случилось?
— Похоже, зарезали. У них дома — скорее всего, вчера вечером.
— Жесть! Нет, ну просто охренеть… — Лицо Ричи исказила гримаса.
— Точно. И к тому времени, когда мы приедем на место, ты уже должен это переварить. Правило номер один, можешь записать: никаких эмоций на месте преступления. Считай до десяти, читай молитвы, тупо шути — все что угодно. Если нужен совет, как справиться с чувствами, спрашивай сейчас.
— Я в порядке.
— Надеюсь. Там сестра жены, и твои переживания ее не интересуют. Ей надо знать, что у тебя все под контролем.
— У меня все под контролем.
— Хорошо. На, почитай.
Я протянул ему отчет о вызове и дал тридцать секунд на то, чтобы просмотреть текст. Сосредоточившись, Ричи сразу стал выглядеть старше и умнее.
— Когда доберемся, что выяснишь у патрульных в первую очередь? — спросил я, выждав.
— Про оружие. Найдено ли оно на месте преступления?
— А почему не о наличии следов взлома?
— Взлом кто угодно мог сымитировать.
— Давай без обиняков, — сказал я. — Под кем угодно ты подразумеваешь Патрика или Дженнифер Спейн?
Он чуть поморщился — и я заметил это только потому, что внимательно наблюдал за ним.
— Всех, у кого был доступ, — родственников, друзей. Всех, кого они бы впустили.
— Но ты ведь думал не про них, а про Спейнов.
— Да, наверное.
— Так бывает, сынок, и незачем это отрицать. То, что Дженнифер Спейн выжила, делает ее главной подозреваемой. С другой стороны, в подобных случаях это, как правило, отец: женщины убивают только детей и себя, а вот мужчины — всю семью. В любом случае обычно никто не пытается имитировать взлом. О подобных ухищрениях они уже не думают.
— И все-таки это мы можем выяснить сами, когда приедут криминалисты. Полагаться на слова патрульных не будем. А вот насчет оружия я хотел бы узнать сразу.
— Молодец. Да, это главный вопрос. А о чем ты в первую очередь спросишь сестру?
— О том, кто мог желать зла Дженнифер Спейн. Или Патрику Спейну.
— Разумеется, но об этом мы будем спрашивать всех, кого найдем. А о чем ты хочешь спросить именно Фиону Рафферти?
Он покачал головой.
— Ни о чем? Лично мне очень интересно услышать, что она там делала.
— Тут сказано… — Ричи поднял отчет, — они созванивались каждый день. Она не смогла дозвониться.
— И что? Ричи, подумай. Допустим, обычно они созваниваются часов в девять, когда муженьки уже на работе, а дети в школе…
— Или когда женщины сами на работе. Может, они тоже работают.
— Дженнифер Спейн не работала, иначе сестра сказала бы: «Ее нет на работе», а не «Я не смогла дозвониться». Итак, Фиона звонит Дженнифер около девяти, самое раннее в полдевятого — до этого обе заняты утренними заботами. А в десять тридцать шесть, — я постучал по листку, — она уже в Брайанстауне и звонит в полицию. Не знаю, где живет и работает Фиона Рафферти, но Брайанстаун находится в добром часе езды от цивилизации. Иными словами, из-за того, что Дженнифер часок не берет трубку, —