Я тоже поставил свечку, изо всех сил держался за надежду на лучшее — и убеждал себя, что верю в это лучшее. Тем не менее я знал, что такая ночь не проходит бесследно, и оказался прав. Эта ночь забралась в самое уязвимое место Дины, свернулась клубком и стала ждать своего часа — ждала годами, а разжирев, заворочалась, проснулась и прогрызла себе путь на поверхность.
Во время Дининых приступов мы никогда не оставляли ее одну. Изредка она умудрялась заплутать по дороге ко мне или к Джери и тогда приходила в синяках, нанюханная в хлам, а однажды — с клоком выдранных с корнем волос. Каждый раз мы с Джери пытались выяснить у нее, что случилось, но особо не надеялись на ее откровенность.
Я почти решился позвонить на работу и сказаться больным. Телефон уже лежал в моей руке, и я готов был набрать номер Убийств и сообщить, что подхватил жуткое расстройство желудка от племянницы и дело придется передать кому-то другому до тех пор, пока я не смогу отойти от унитаза. Знаю, все бы решили, что меня остановила мысль о мгновенном крахе карьеры, но на самом деле я передумал, потому что перед глазами появилась картинка: Пэт и Дженни Спейн сражаются не на жизнь, а на смерть, в одиночку, считая, что мы их бросили. Я не смог бы жить, если бы это оказалось правдой.
Когда до четырех оставалась пара минут, я пошел в свою спальню, перевел мобильник на беззвучный и стал смотреть на экран — до тех пор, пока на нем не высветилось имя Ричи. Снова ничего. Судя по голосу, его уже клонило в сон.
— Если до пяти ничего не произойдет, можете сворачиваться, — сказал я. — Скажи как-бишь-его-там и остальным летунам, пусть вздремнут немного, а в полдень возвращаются. Ты ведь протянешь еще пару часов без сна?
— Без проблем. Кофеиновые таблетки еще остались. — Ричи помолчал, подбирая правильные слова. — Я увижу вас в больнице, да? Или…
— Да, сынок, увидишь. Ровно в шесть. Пусть как-бишь-его-там подбросит тебя по пути. И не забудь позавтракать — когда приступим к делу, перерывов на чай с гренками не будет. До скорого.
Я принял душ, побрился, надел чистую одежду и быстро съел миску мюсли — практически беззвучно. Потом написал записку Дине: «Доброе утро, соня! Мне надо на работу, но скоро вернусь. А ты пока поешь, что найдешь на кухне, почитай/посмотри/послушай, что найдешь на полках, еще раз прими душ — вся квартира в твоем распоряжении. Если возникнут проблемы или захочешь поболтать, звони мне/Джери. M.»
Я оставил записку на кофейном столике, на свежем полотенце еще с одним батончиком гранолы. Никаких ключей. Я долго думал об этом, но в конце концов все свелось к выбору — либо рискнуть пожаром в квартире, пока Дина взаперти, либо тем, что она пойдет бродить по опасным улочкам и наткнется на кого-нибудь не того. Была не та неделя, чтобы полагаться на удачу или на людей, но если меня загнать в угол, то я всегда выбираю удачу.
Дина пошевелилась на диване, и я замер, но она только вздохнула и еще глубже зарылась головой в подушки. Из-под одеяла свисала одна тонкая рука, молочно-бледная, с ровными, чуть заметными красноватыми полукружьями — следами укусов. Я подтянул одеяло и укрыл руку. Затем надел пальто, выскользнул из квартиры и закрыл за собой дверь.
8
Без четверти шесть Ричи ждал меня у больницы. В обычных обстоятельствах я бы прислал кого-нибудь из полицейских: формально наше присутствие было необходимо только для опознания трупов, и я мог потратить это время с большей пользой, но для Ричи это было первое дело, и ему нужно посмотреть на вскрытие, в противном случае о нем пошли бы слухи. Кроме того, Купер любит, чтобы ты смотрел на его работу, и если Ричи сумеет ему понравиться, тогда в будущем у нас появится шанс пройти без очереди.
Была еще ночь, холодная редеющая тьма перед самым рассветом, которая высасывает из костей последние силы. Дул колючий ветер. Белый фонарь над входом в больницу неуютно мигал. Ричи прислонился к перилам, держа в обеих руках по бумажному стакану промышленных размеров и перебрасывая с ноги на ногу комок фольги. Он был бледен, под глазами набрякли мешки, но по крайней мере не спал. На нем была чистая рубашка — такая же дешевая, как и прежняя, — но я мысленно похвалил его за то, что он вообще про нее подумал. Он даже повязал мой галстук.
— Здрасте. — Ричи протянул мне один из стаканов. — Я подумал, вам это не помешает. Правда, на вкус как жидкость для мытья посуды. Из больничной столовки.
— Спасибо. Наверное, — ответил я. Все-таки это был кофе, плюс-минус. — Как прошла ночь?
Он пожал плечами:
— Было бы лучше, если бы показался наш парень.
— Терпение, сынок. Рим не сразу строился.
Ричи снова пожал плечами и опустил взгляд на фольгу, которую подбрасывал все выше. Я сообразил, что ему хотелось с утра пораньше презентовать мне нашего парня, связанного, как цыпленок для жарки, принести добычу и доказать, что он настоящий мужчина.
— Зато криминалисты говорят, что успели кучу всего.
— Хорошо. — Я прислонился к перилам рядом с ним и попытался влить в себя кофе, а то стоит один раз зевнуть, и Купер мигом вышвырнет меня за дверь. — Как показали себя летуны в патруле?
— Вроде отлично. Они зафиксировали несколько машин на въезде в поселок, но все номера оказались зарегистрированы в Оушен-Вью, просто люди ехали домой. В одном из домов на другом конце улицы собралась толпа подростков — принесли пару бутылок, врубили музыку на всю катушку. Примерно в полтретьего по поселку медленно кружила машина, но за рулем была женщина, а на заднем сиденье плакал младенец, так что парни решили, что она его укачивает. Это все.
— Думаешь, если бы по округе шнырял кто-то подозрительный, они бы его заметили?
— Ну да, разве что ему очень повезло.
— Репортеры больше не появлялись?
Ричи покачал головой:
— Я думал, что они докопаются до соседей, но нет.
— Скорее всего, ищут родных, это кусок посочнее. Похоже, у нашей пресс-службы пока все под контролем. Я просмотрел утренние выпуски, там только то, что мы уже знаем, и ни слова о том, что Дженни Спейн жива. Однако долго скрывать это не получится, так что парня надо брать как можно скорее.
На всех первых полосах были огромные кричащие заголовки и фотография Эммы и Джека, похожих на белокурых ангелочков. У нас есть неделя, от силы две, чтобы найти убийцу, иначе пресса окрестит нас никчемными дилетантами и начальник будет очень недоволен.
Ричи начал что-то отвечать, но на полуслове зевнул.
— Ты хоть немного поспал? — спросил я.
— Не. Мы собирались дежурить посменно, но, знаете, за городом охренительно шумно. Вся болтовня про тишину и покой — полный бред. Море штормит, сотня летучих мышей закатывает вечеринку, по домам шныряют мыши или другое зверье. И еще какая-то здоровая тварь рыскала по дороге, трещала кустами, словно танк. Я пытался разглядеть ее с помощью тепловизионных очков, но она успела скрыться между домами.
— Что, слишком жутко для тебя?
Ричи криво усмехнулся:
— В штаны я все-таки не наложил. Я так и так хотел бодрствовать. На всякий случай.
— Я бы тоже так сделал. Как самочувствие?
— Нормально. Немного разбит, но на вскрытии не отрублюсь.
— Если где-нибудь вздремнешь пару часов по ходу дела, сдюжишь еще одну ночь?
— Еще чуток вот этого, — он наклонил стакан с кофе, — и запросто. Так же, как и в прошлый раз?
— Нет, друг мой. Одно из определений безумия — это делать то же самое и надеяться на другой результат. Если наш парень не клюнул на удочку вчера, то не клюнет и сегодня. Нам нужна наживка получше.
Ричи взглянул на меня:
— Да? А мне наша наживка казалась вполне аппетитной. Еще пара ночей — и мы его поймаем.
— Ценю твое доверие. — Я отсалютовал ему стаканом. — Но штука в том, что я недооценил нашего мальчика. Мы его не интересуем. Кое-кого из них так и тянет к копам, они правдами и неправдами пытаются влезть в расследование, ступить некуда, чтобы не наткнуться на мистера Помощника. Нет, наш не таков, иначе мы бы его уже взяли. Что бы мы ни делали, на нас — и на криминалистов — ему плевать. Но ты ведь знаешь, кем он очень интересуется, верно?
— Спейнами?
— Ты получаешь десять очков. Да, Спейнами.
— Но у нас ведь нет Спейнов. Ну то есть Дженни — да, но…
— Но даже если бы Дженни была в состоянии нам помочь, я хочу как можно дольше держать ее в секрете. Верно. Зато у нас есть… как-бишь-ее? та оперативница — и впрямь, как ее зовут?
— Оатс. Детектив Джанин Оатс.
— Да, она. Может, ты и не заметил, но издалека да еще при правильном освещении детектив Оатс вполне сойдет за Фиону Рафферти. Тот же рост, телосложение, волосы — правда, у детектива Оатс прическа поаккуратней, но, думаю, если мы попросим, она согласится ее взлохматить. Наряди ее в красное пальто — и вуаля. Конечно, на самом деле они совсем не похожи, но чтобы это заметить, нужно как следует приглядеться, а для этого необходим хороший пункт наблюдения и бинокль.
— И мы опять сваливаем в шесть, она подъезжает… А в нашем автопарке есть желтый «фиат»?
— Не уверен, но даже если нет, ее же может привезти патрульная машина. Она входит в дом, проводит там вечер, делая то, что, по ее мнению, делала бы Фиона, причем как можно заметнее, — безутешно бродит по дому за открытыми занавесками, читает бумаги Пэта и Дженни и тому подобное. А мы ждем.
Ричи пораскинул мозгами, отхлебывая кофе и невольно морщась при каждом глотке.
— Думаете, он знает, кто такая Фиона?
— По-моему, это чертовски вероятно. Не забывай, нам неизвестно, где он познакомился со Спейнами, — в этом могла участвовать и Фиона. Но даже если нет — она, скорее всего, не бывала в поселке уже несколько месяцев, — возможно, он начал наблюдать за ними гораздо раньше.
На темном горизонте проступали еще более темные очертания низких холмов. Где-то за ними первые лучи солнца двигались по пескам Брокен-Харбора, проникали в пустые дома и в самый пустой из них. На часах было без пяти шесть.