— Совсем забыл, — вдруг сказал Ричи в начале второго. Он наклонился к своей торбе и вытащил бинокль в черном пластмассовом футляре.
Я протянул руку и открыл футляр. Бинокль выглядел дешевым и появился явно не из отдела снабжения — футляр еще сохранял запах нового пластика.
— Ты его специально купил?
— Та же модель, что у нашего парня, — сказал Ричи слегка смущенно. — Я подумал, что нам тоже такой нужен. Чтобы увидеть то, что видел он, верно?
— О господи. Надеюсь, ты не из этих сентиментальных натур, которые стимулируют интуицию, пытаясь взглянуть на мир глазами убийцы?
— Да нет же! Я просто хотел проверить, видел ли он выражения лиц, мог ли прочитать что-то на экране компьютера — названия сайтов или еще что-нибудь.
Даже в лунном свете я видел, как Ричи залился краской. Это меня тронуло — не только то, что он потратил свое время и деньги на поиск нужного бинокля, но и то, насколько явно его заботило мое мнение.
— Хорошая мысль, — сказал я, смягчившись, и вернул ему бинокль. — Взгляни — никогда не знаешь, что можно обнаружить.
Казалось, сейчас он мечтает, чтобы бинокль исчез без следа, однако все же настроил его и, уперев локти в подоконник, навел на дом Спейнов. Наша Фиона споласкивала кружку в мойке.
— Что видишь? — спросил я.
— Лицо Джанин Оатс видно очень четко, если бы я умел читать по губам, то разобрал бы каждое слово. Компьютерный экран я бы не разглядел — ракурс не тот, — но названия книг на полке прочитать можно и список покупок на доске тоже: «Яйца, чай, гель для душа». А это уже кое-что, да? Если он мог каждый вечер читать список покупок Дженни, то знал, где она будет на следующий день…
— Да, стоит проверить. Особое внимание обратим на камеры наблюдения вдоль ее маршрута — посмотрим, не попадался ли на них кто-то регулярно.
Лже-Фиона у мойки резко обернулась, словно почувствовав на себе наши взгляды. Даже без бинокля я видел, как она вздрогнула.
— Вот блин! — вдруг воскликнул Ричи — так громко, что я едва не подпрыгнул. — Ох, черт, извините. Но вы только гляньте на это.
Я направил бинокль на кухню и подстроил под свое зрение — к моему прискорбию, оно оказалось значительно хуже, чем у Ричи.
— Куда смотреть?
— Не в кухню — за нее, в прихожую. Видна входная дверь.
— Ну и?..
— Слева от двери.
Я перевел бинокль левее, и вот она — панель сигнализации. Я тихонько присвистнул. Цифр не видно, но это и не нужно — достаточно было бы проследить за движениями пальцев. Дженни Спейн могла менять код хоть каждый день — несколько минут, проведенных здесь, пока она или Патрик запирали дверь, свели бы на нет все ее меры предосторожности.
— Так-так-так. Ричи, друг мой, прошу прощения, что высмеял твою идею с биноклем. Похоже, теперь мы знаем, каким образом кто-то обошел сигнализацию. Молодчина. Даже если наш парень сегодня не появится, ночь прошла не зря.
Ричи — одновременно смущенный и довольный — склонил голову и потер нос.
— Только мы все еще не знаем, как он добыл ключи. А без них от кода никакого толку.
В этот момент у меня в кармане пальто завибрировал телефон: Ковбой Мальборо.
— Кеннеди, — сказал я.
Летун почти шептал.
— Сэр, мы засекли парня, который выходил из переулка. Это тупик у северной стены поселка, там одни стройплощадки, попасть туда он мог, только если перелез через стену. Парень довольно высокий, в темной одежде, но больше ничего сказать не могу — мы не хотели подъезжать слишком близко. Мы следили за ним на расстоянии, пока он не свернул на лужайки. Там тоже тупик, ни одного достроенного дома, так что ни у кого нет никаких причин там находиться. Мы, естественно, не последовали за ним, но продолжаем наблюдение с краю лужаек. Пока что оттуда никто не выходил, но он мог снова перелезть через стену. Мы собирались сделать круг и поискать его с той стороны.
Ричи обернулся и наблюдал за мной, продолжая держать в руках бинокль.
— Отличная работа, детектив, — сказал я. — Оставайтесь на связи и быстро прочешите окрестности. Если сможете как следует рассмотреть человека и дать нам описание, отлично, но, бога ради, не спугните его. Если заметите кого-то, не сбавляйте скорость, не показывайте, что разглядываете его, — проезжайте дальше, болтая друг с другом, и доложите о том, что успели увидеть. Действуйте.
Наш парень мог быть где угодно, возможно, уже поднимался в логово по заросшим плющом строительным лесам, поэтому я не стал включать громкую связь, а только сделал знак Ричи, чтобы тот подошел поближе. Он опустился на корточки рядом со мной, склонившись ухом к телефону.
Бормотание летунов: один из них шуршит картой и разбирается, как проехать, второй включает передачу; тихое урчание двигателя. Кто-то барабанит пальцами по приборной панели. Минуту спустя — внезапный шквал громкой сумбурной болтовни: «…И жена мне говорит — давай, швырни это в мусор вместе с остальным!» — и взрыв фальшивого хохота.
Мы с Ричи затаили дыхание, склонившись над телефоном и почти соприкасаясь головами. Болтовня стала громче, потом смолкла. После паузы, которая, по ощущениям, продлилась целую неделю, Ковбой заговорил еще тише, но с нарастающим волнением:
— Сэр, мы только что проехали мимо худощавого мужчины ростом примерно пять футов десять-одиннадцать дюймов. Он направляется на восток по авеню Оушен-Вью — это за стеной от лужаек. Уличного освещения нет, так что мы не очень хорошо его разглядели, но он одет в темное пальто средней длины, темные джинсы и темную шерстяную шапку. Судя по походке, ему лет двадцать-тридцать.
Ричи быстро со свистом выдохнул.
— Он вас раскусил? — спросил я так же тихо.
— Нет, сэр. Ну то есть поклясться не могу, но мне так не кажется. Когда он услышал нас у себя за спиной, то быстро оглянулся и опустил голову, но не побежал и, пока мы видели его в зеркале заднего вида, продолжал просто идти по улице — с той же скоростью, в том же направлении.
— Авеню Оушен-Вью. Там кто-то живет?
— Нет, сэр. Там одни стены.
Значит, никто не упрекнет нас, что мы подвергаем жителей опасности, позволяя этой твари свободно подбираться сквозь ночь все ближе к нам. Но даже если бы на авеню Оушен-Вью было полно румяных семейств и незапертых дверей, я бы не беспокоился. Наш парень — не серийно-массовый убийца, бросающийся на всех, кто появился у него на радаре. Для него никто не имеет значения, никто не существует — кроме Спейнов.
Ричи присел над своим вещмешком — так низко, чтобы его силуэт не было видно из окна, — вытащил сложенный лист бумаги и развернул его в бледном прямоугольнике лунного света на полу перед нами: карта поселка.
— Хорошо, — похвалил я Ковбоя. — Свяжись с детективом… — Я щелкнул пальцами в сторону Ричи и показал на кухню Спейнов; «Оатс», — произнес он одними губами. — …С детективом Оатс. Объяви ей готовность номер один. Пусть проверит, что все двери и окна заперты, а ее оружие заряжено. Потом пусть начинает перетаскивать вещи — бумаги, книги, DVD, все равно что, — из комнат в кухню, причем как можно заметнее. Вы двое возвращайтесь к точке, где впервые увидели парня. Если он сдрейфит и попытается уйти, берите его. Больше мне не звоните — разве что в крайнем случае. Если что-нибудь случится, мы вам сообщим.
Я убрал телефон в карман. Ричи ткнул пальцем в карту: авеню Оушен-Вью, в северо-западном углу поселка.
— Здесь, — сказал он чуть слышно за мощным бормотанием моря. — Если он двигается к нам, придерживаясь пустых улиц и перелезая через стены, ему понадобится минут десять-пятнадцать.
— Похоже на то. Но сразу он вряд ли сюда придет — наверняка боится, что мы нашли это место. Сначала он все разнюхает, чтобы решить, стоит ли рисковать, — будет искать копов, незнакомые машины, любое необычное движение… Я бы сказал, минут двадцать пять в общей сложности.
Ричи поднял глаза:
— Если он решит, что риск слишком велик, и даст деру, то схватим его не мы, а летуны.
— Я не против. Пока он не поднялся сюда, он просто чувак, который вышел на ночную прогулку у черта на рогах. Мы можем выяснить, кто он, и мило с ним побеседовать, но задержать его не удастся — разве что он настолько тупой, что наденет окровавленные кроссовки или явится с повинной. Я с радостью уступлю кому-нибудь возможность взять его, а через пару часов отпустить. Не хочу, чтобы он думал, что утер нам с тобой нос.
Что мы будем делать, если он не побежит, не имело значения: я был настолько уверен, что он подбирается к нам, что почти чувствовал его запах — горячий, острый и мускусный; этот запах приближался, поднимался от крыш и строительного мусора. Впервые увидев логово, я сразу же понял, что он сюда вернется. Затравленный зверь рано или поздно возвращается в нору.
Ричи, похоже, мыслил в том же направлении.
— Он придет. Сейчас он ближе, чем вчера ночью, — он до смерти хочет узнать, в чем дело. Как только он увидит Джанин…
— Поэтому мы и велели ей таскать вещи в кухню, — сказал я. — Готов поспорить, что в первую очередь он заглянет в дом Спейнов с одной из строек напротив. Идея такова: оттуда он заметит ее и захочет понять, чем она занята, но для этого ему придется вернуться сюда. Дома стоят слишком близко, перелезть через стену и пройти садом он не сможет. Ему придется пойти по тропинке Оушен-Вью.
Верхний конец улицы скрывался в тени домов, а нижний, изогнутый, был озарен лунным светом.
— Я надену очки и буду следить за той частью улицы, — сказал я. — Ты следи за этой. Если увидишь движение — любое, — дай мне знать. Если он действительно придет, постараемся не поднимать шума — лучше, если жители вообще не узнают, что здесь что-то происходит, — но, возможно, он не оставит нам выбора. Не стоит ни на секунду забывать, что парень опасен. Вряд ли он вооружен, но надо исходить из того, что оружие у него есть. В любом случае это бешеный зверь, а мы — в его логове. Вспомни хорошенько, что он сделал со Спейнами, и имей в виду: если представится возможность, он сделает то же самое и с нами.