Ричи сухо улыбнулся и поднял скомканное бумажное полотенце, которым вытирали что-то вроде разлитого кофе.
— Я видал и похуже.
— Я тоже, но это не оправдание. Мне плевать, что парень сидел на мели — за самоуважение платить не нужно. Спейны тоже разорились, но в их доме ни пятнышка. — Даже в худшие дни, сразу после развода с Лорой, я никогда не оставлял объедки гнить в мойке. — Вряд ли он был настолько занят, что некогда было взять в руки тряпку.
Ричи вытащил одну из диванных подушек, усыпанных крошками, и провел рукой по окантовке.
— Круглые сутки торчать здесь без работы и денег — кто угодно свихнется. Наверное, я бы тоже не заморачивался с уборкой.
— Не забывай: он не торчал здесь круглые сутки. Конору было где провести досуг. У него была куча дел в Брайанстауне.
Ричи расстегнул чехол на подушке и сунул руку внутрь.
— Да, действительно. И знаете что? Свалка здесь, поскольку это не его дом. Он жил в том логове в поселке, а там все блестело чистотой.
Мы обыскали все как следует: нижние стороны ящиков, задние стенки книжных полок, коробки с просроченными полуфабрикатами в морозильнике. Мы даже взяли зарядку Конора и подключили телефон Ричи к каждой розетке, чтобы убедиться, что ни за одной из них нет тайника. Коробку с документами мы собирались прихватить с собой в контору — на тот случай, если Конор воспользовался банкоматом через две минуты после Дженни или сохранил чек от компании Пэта, для которой рисовал сайт, — но для начала решили по-быстрому в нее заглянуть. Его банковские выписки живописали ту же удручающую картину, что и у Спейнов: приличный доход и основательные сбережения, затем доходы уменьшились, а сбережения сократились, затем разорение. Поскольку Конор был самозанятым, его падение выглядело менее стремительным, чем у Пэта Спейна, — суммы на чеках постепенно становились все меньше, а перерывы между гонорарами увеличивались. Однако Конор проделал этот путь раньше: количество заказов начало снижаться в конце 2007 года, а к середине 2008-го он уже залезал в сбережения. За последние несколько месяцев на его счет не поступало ни гроша.
К половине третьего мы уже заканчивали обыск — раскладывали вещи по прежним местам, меняя наш осмысленный беспорядок на хаотичный беспорядок Конора. Наш смотрелся лучше.
— Знаешь, что меня здесь поражает? — спросил я.
Ричи охапками засовывал книги на полку, поднимая маленькие пыльные вихри.
— Что?
— Тут нет никаких следов других людей — ни зубной щетки его девушки, ни фотографий Конора с приятелями, ни поздравительных открыток, на календаре ни одной памятки типа «Позвонить папе» или «В 8 встреча с Джо в пабе». Ничто не указывает на то, что Конор хоть раз в жизни встречал других людей. — Я задвинул DVD-диски в стойку. — Помнишь, я говорил, что ему некого любить?
— Может, у него все в цифре. В наше время каждый второй хранит все в телефоне или на компьютере — фотки, напоминания о встречах… — Книга с глухим стуком упала на пол, и Ричи развернулся ко мне, открыв рот и сцепив руки на затылке.
— Черт, — сказал он. — Фотографии.
— Сынок, может, закончишь предложение?
— Черт. Я знал, что видел его. Неудивительно, что они были ему дороги…
— Ричи.
Он потер щеки, глубоко вдохнул и с шумом выдул воздух.
— Помните, ночью Конор сказал, что ему хотелось бы, чтобы из всех Спейнов выжила Эмма? Еще бы, пес его раздери. Он же ее крестный отец.
Снимок на книжной полке Эммы: непримечательный младенец в белых кружевах, разодетая Фиона, лохматый улыбающийся парнь за ее спиной. Его лица я не помнил.
— Уверен? — спросил я.
— Да, уверен. Фотографию в ее комнате помните? Тогда он был моложе и с тех пор сильно похудел и подстригся, но, клянусь богом, это он.
Фотография отправилась в контору вместе со всем остальным, связанным с личностью тех, кто знал Спейнов.
— Давай еще раз проверим, — сказал я. Ричи уже доставал свой телефон. По лестнице мы поднимались почти бегом.
Не прошло и пяти минут, как летун, сидевший на горячей линии, откопал снимок, сфотографировал его своим телефоном и прислал Ричи по электронной почте. Картинка была маленькая и зернистая, и Конор выглядел на удивление счастливым и бодрым, однако это вне всяких сомнений был он. Крепко сбитый, во взрослом костюме, он держал Эмму так, словно она из хрусталя, а Фиона тянулась, чтобы вложить палец в детский кулачок.
— Охренеть… — тихо сказал Ричи, глядя на экран телефона.
— Угу. Точно подмечено.
— Неудивительно, что он все знал про отношения между Пэтом и Дженни.
— Точно. Паршивец все это время смеялся над нами.
Уголок рта Ричи дернулся:
— Ночью мне так не показалось.
— Ну, когда он увидит эту фотографию, ему будет не до смеха. Но покажем мы ее, только когда как следует подготовимся. Пока не проработаем все факты, к Конору и близко не подойдем. Ты хотел мотив? Готов поставить немалые деньги на то, что искать его нужно здесь.
— Похоже, тут старая история, — Ричи постучал по экрану, — карточке шесть лет. Если тогда Конор и Спейны были лучшими друзьями, к тому времени они давно друг друга знали — с колледжа, а то и со школы. И мотив мог возникнуть когда угодно. Что-то произошло, все забыли, а потом жизнь Конора идет прахом, и внезапно событие пятнадцатилетней давности снова кажется офигительно важным…
Он рассуждал так, словно наконец поверил, что Конор — наш парень. Я пониже наклонился над телефоном, чтобы скрыть улыбку.
— А может, мотив появился относительно недавно. Где-то за последние шесть лет отношения настолько испортились, что теперь Конор мог увидеть крестницу только в бинокль. Вот бы узнать, что у них стряслось.
— Мы это выясним. Поговорим с Фионой, с их старыми друзьями…
— Обязательно. Теперь ублюдок от нас никуда не денется. — Мне хотелось взять Ричи в шейный захват, словно мы с ним идиоты-подростки, которые по-дружески колотят друг друга. — Ричи, друг мой, ты только что отработал свое годовое жалованье.
Ричи улыбнулся и покраснел:
— Да нет. Рано или поздно это все равно бы всплыло.
— Верно. Но рано гораздо лучше, чем поздно. Теперь полудюжине летунов не придется выяснять, не заправляли ли Конор и Дженни машины на одной бензоколонке год назад, а это дает нам на полдюжины больше шансов найти одежду в баках, пока ее не увезет мусоровоз… Ты герой матча, друг мой. Можешь похлопать себя по спине.
Он пожал плечами, потирая нос, чтобы скрыть румянец.
— Просто повезло.
— Чепуха. Никакого везения не бывает. Удача приходит в результате хорошей следственной работы, а это именно твой случай. Теперь скажи мне: что ты хочешь делать дальше?
— Поговорить с Фионой Рафферти. Как можно быстрее.
— О да, черт побери. Позвони ей сам — ты понравился ей больше, чем я. — Мне даже не было обидно это признавать. — Постарайся затащить ее в контору как можно раньше. Если приедет в течение двух часов, обед за мой счет.
Фиона была в больнице — на заднем плане ритмично пищал какой-то прибор. «Алло?» — произнесла девушка, и по голосу стало ясно, что она вымоталась до предела.
— Мисс Рафферти, это детектив Курран, — сказал Ричи. — У вас найдется минутка?
Секундная пауза.
— Подождите, — ответила Фиона и, прикрыв трубку ладонью, обратилась к кому-то еще: — Это важно. Я выйду, хорошо? Буду рядом, если что, звони.
Раздался щелчок закрывающейся двери, и писк смолк.
— Алло?
— Простите, что отрываю вас от сестры. Как она?
Снова небольшое промедление.
— Не очень. Так же, как вчера. Вы же тогда с ней разговаривали, да? Еще до того, как впустили нас.
В голосе Фионы появились резкие нотки.
— Да, разговаривали, но всего несколько минут, — спокойно ответил Ричи. — Не хотели ее утомлять.
— Собираетесь снова приехать, чтобы ее расспрашивать? Не надо. Ей нечего вам сообщить. Она ничего не помнит. Она даже разговаривать почти не может, только плачет. Мы все плачем. — Голос Фионы задрожал. — Вы не могли бы просто… оставить ее в покое? Пожалуйста!
Ричи быстро учился: на этот вопрос он не ответил.
— Я звоню, потому что у нас есть новость. Скоро об этом расскажут по ТВ, но мы подумали, что будет лучше, если вы услышите от нас. Мы кое-кого арестовали.
Молчание.
— Это не Пэт. Я же говорила вам. Я же говорила.
Ричи на секунду встретился со мной взглядом.
— Да, говорили.
— Кто… Боже… Кто он? Почему он это сделал? Почему?
— Мы это выясняем, и нам кажется, что вы могли бы нам помочь. Может, приедете в Дублинский замок и мы побеседуем? Там и расскажем все подробности.
Еще одна секундная пауза: Фиона пыталась усвоить услышанное.
— Да. Да, конечно. Только я… Это может немного подождать? Мама уехала домой поспать, и я не хочу оставлять Дженни одну. Мама вернется в шесть, и я смогу быть у вас, скажем, к семи. Это не слишком поздно?
Ричи поднял брови, глядя на меня. Я кивнул.
— Отлично, — ответил он. — И послушайте, мисс Рафферти, сделайте одолжение, не говорите пока ничего сестре. И матери тоже, ладно? Как только мы предъявим обвинения и все такое, сразу ей сообщим, но сейчас еще слишком рано, не хочется, чтобы она расстроилась, если что-то пойдет не так. Обещаете?
— Да. Я ничего не скажу. — Она быстро вздохнула. — Этот парень. Пожалуйста… Кто он?
— Поговорим об этом позже, — мягко ответил Ричи. — Берегите сестру, ладно? И себя тоже. До скорого. — Он нажал на отбой, прежде чем Фиона смогла задать ему очередной вопрос.
Я взглянул на часы: почти три. Ждать четыре часа.
— Не видать тебе бесплатного обеда, солнышко.
Ричи убрал телефон и быстро улыбнулся.
— А я-то уже собрался заказать лобстера.
— Салат с тунцом устроит? Хочу заехать в Брайанстаун, проверить, как дела у поисковиков, и напустить тебя на пацана Гоганов, но по пути надо перехватить что-нибудь поесть. Начальник меня по головке не погладит, если ты замертво рухнешь от голода.