— А чем мы, по-твоему, сейчас занимаемся? — Я показал на монитор: — Копаемся в жизни Пэта Спейна. Нет, мы не объявляем всему свету, что он подозреваемый. Вот о чем мы договаривались. Если, по-твоему, это несправедливо по отношению к тебе…
— Нет, на это мне плевать. Это несправедливо по отношению к Конору Бреннану.
Ричи говорил все громче, но я заставил себя не повышать голос.
— Правда? Не понимаю, каким образом ему поможет видеокамера. Допустим, мы установим ее и ничего не увидим, — как отсутствие выдр опровергнет признание Бреннана?
— Скажите мне вот что: если вы верите Пэту, то почему возражаете против камер? Всего один кадр с норкой, белкой — да хоть с крысой, и можете послать меня куда подальше. Вы сейчас рассуждаете прямо как Пэт — будто знаете, что там ничего нет.
— Ошибаешься, приятель. Мне без разницы, есть там что-то или нет. Если в объектив никто не попадется, что это докажет? Может, животное спугнули, может, его убил хищник, может, оно впало в спячку… Даже если его не существовало, это не аргумент против Пэта. Возможно, звуки были связаны с осадкой или плохой шумоизоляцией труб, а он запаниковал и раздул из этого трагедию. Если так, у парня действительно был стресс, но нам это уже известно. Это не значит, что он убийца.
Ричи не спорил. Он прислонился к столу и надавил пальцами на глаза.
— Тогда мы хоть что-нибудь выясним. Это все, о чем я прошу, — тихо произнес он, помолчав.
Не знаю, из-за спора, от усталости или мыслей о Дине, но к горлу подкатила изжога, и я едва удержался от гримасы.
— Ладно. Пиши заявку. Мне пора, но я подпишу ее перед уходом — лучше, если на ней будут оба наших имени. Стриптизерш не заказывай.
— Я делаю все, что могу, — пробормотал Ричи в сложенные руки, и меня кольнула какая-то нота в его голосе. Это был голос затравленного существа, умоляющего о помощи. — Я просто стараюсь все сделать правильно. Видит бог, я стараюсь изо всех сил.
Каждому новичку кажется, будто от исхода его первого дела зависит судьба вселенной. Сейчас, когда Дина бродила где-то, отбрасывая яркие вспышки света, подобно стробоскопу, и привлекая хищников за много миль вокруг, у меня не было времени успокаивающе держать Ричи за ручку.
— Знаю, — ответил я. — У тебя отлично получается. Хорошенько проверь правописание — начальник к нему сильно придирается.
— Ага. Ладно.
— А пока перешлем ссылку как-бишь-его, доктору Дулиттлу — возможно, он заметит что-нибудь интересное. Я поручу Кирану проверить учетную запись Пэта на форуме — вдруг он обменивался с кем-нибудь личными сообщениями. Кое-кто из этих ребят принял его историю довольно близко к сердцу — возможно, один из них начал с ним переписываться и Пэт выложил ему дополнительные подробности. И еще надо найти следующий форум, куда он обратился.
— Следующего может и не быть. Он уже побывал на двух, и ни один не помог… Возможно, Пэт сдался.
— Нет, не сдался. — Конусы и параболы грациозно двигались по экрану моего компьютера, заезжали друг на друга, складывались, исчезали и разворачивались, чтобы снова начать свой медленный танец. — Пэт был в отчаянии. Понимать это можно как угодно, и если тебе нравится думать, что он тронулся, — пожалуйста, однако факт остается фактом: ему нужна была помощь. Он бы продолжил поиски в Сети, ведь больше ему идти было некуда.
Оставив Ричи писать заявку, я уже мысленно составил список мест, где может быть Дина, опираясь на опыт прошлого раза, позапрошлого, позапозапрошлого и так далее: квартиры ее бывших, пабы, в которых ей симпатизировали бармены, дешевые клубы, где за шестьдесят евро можно довольно долго выжигать себе мозг. Я знал, что все это бессмысленно — скорее всего, Дина просто села в автобус до Голуэя, потому что он живописно выглядел в документалке, или очаровала какого-нибудь парня и пошла к нему полюбоваться на его гравюры. Впрочем, выбора у меня не было. В портфеле еще оставались кофеиновые таблетки после ночной засады; парочка таблеток, душ, сэндвич — и буду снова бодр. Холодный голос в моей голове нашептывал, что я слишком стар и слишком устал для подобных спасательных операций, однако мне удалось его заглушить.
Вставляя ключ в замочную скважину своей квартиры, я все еще перебирал в памяти адреса, выстраивал кратчайший маршрут и потому не сразу сообразил, что что-то не так — дверь не заперта.
Целую минуту я простоял в коридоре, прислушиваясь, — ни звука. Потом положил портфель, расстегнул кобуру и распахнул дверь.
В темной гостиной негромко плыл «Затонувший собор» Дебюсси, блики свечей играли на изгибах бокалов, зажигали искры в темно-красных глубинах вина. На секунду у меня перехватило дыхание, и я потрясенно подумал: «Лора». Затем Дина спустила ноги с дивана и потянулась к бокалу.
— Привет, — сказала она, отсалютовав мне бокалом. — Наконец-то, черт побери.
Сердце колотилось где-то в горле.
— Какого хрена?!
— О господи, Майки, да расслабься ты. Что это — пистолет?
Застегнуть кобуру удалось только со второго раза.
— Как ты сюда попала?
— А ты кто — Рэмбо? Палку не перегибаешь?
— Боже, Дина, я чуть в штаны не наложил.
— Направить пушку на родную сестру! А я-то думала, ты будешь рад меня видеть.
Недовольная гримаска была притворной, однако блеск в глазах предупреждал, чтобы я вел себя осторожно.
— Я рад, — отозвался я, овладев голосом. — Просто не ждал тебя. Как ты вошла?
Дина самодовольно улыбнулась и запустила руку в карман кардигана; он весело звякнул.
— У Джери есть ключи от твоей квартиры — хотя, пожалуй, что и от всего Дублина. Наша маленькая мисс Благонадежность — прошу прощения, миссис Благонадежность — именно тот человек, кому можно доверить ключи на случай, если тебя ограбят, пока ты в отпуске, скажи ведь? Если бы тебе надо было выдумать человека, у которого есть ключи от всех дверей, он был бы точь-в-точь как Джери, да? Боже, ты бы лопнул от смеха: ключи висят рядком на крючках в чулане — с аккуратно подписанными ярлычками. При желании я могла бы ограбить полрайона.
— Джери с ума сходит от беспокойства. Мы оба места себе не находили.
— Ну да, я как бы за этим и пришла — чтобы поднять тебе настроение. Вчера ты выглядел таким нервным, клянусь, будь у меня кредитка, я бы заказала тебе девочку. — Она наклонилась через стол и протянула мне второй бокал: — Вот. Вместо девочки я принесла это.
Вино либо куплено на деньги Шилы, либо украдено: Дина вечно стремится напоить меня краденым вином, накормить печеньем с гашишем, прокатить на машине очередного бойфренда, за которую не уплачены налоги.
— Спасибо, — сказал я.
— Садись и пей. Меня нервирует, когда ты так нависаешь.
Ноги у меня еще дрожали от всплеска адреналина, надежды и облегчения. Я взял портфель и закрыл дверь.
— Почему ты не у Джери?
— Потому что Джери невыносимая зануда. Я пробыла у нее сколько — день? И за это время выслушала все до последней подробности из жизни Шилы, Колма и мелкого. Я смотрю на нее, и мне трубы перевязать хочется. Садись.
Чем быстрее я водворю ее обратно к Джери, тем больше смогу поспать, но если не продемонстрировать благодарность за этот маленький спектакль, она взорвется и будет бесноваться бог знает сколько часов. Я упал в кресло; оно так ласково обняло меня, что мне показалось, будто я никогда уже не заставлю себя встать. Дина перегнулась через столик, опираясь на ладонь, и вручила мне бокал:
— Держи. Джери наверняка уже решила, что я валяюсь мертвая в канаве.
— И ее нельзя винить.
— Если бы мне было настолько охренительно паршиво, мне не хватило бы сил от нее уйти. О боже, мне ужасно жаль Шилу, а тебе? Если она идет в гости к друзьям, то наверняка должна каждые полчаса звонить Джери, чтобы та не подумала, будто ее продали в рабство.
Дина всегда умела меня рассмешить — даже когда я изо всех сил стараюсь быть серьезным.
— Значит, все это в мою честь? Всего один день с Джери, и ты уже оценила меня по достоинству?
Она снова свернулась в углу дивана и пожала плечами:
— Это в честь того, что мне захотелось сделать тебе приятное. С тех пор как вы с Лорой расстались, тебе не хватает заботы.
— Дина, у меня все нормально.
— Каждому нужно, чтобы о нем кто-то заботился. Кто в последний раз заботился о тебе?
Я вспомнил, как Ричи протягивает мне кофе, как он затыкает рот Квигли, когда тот пытается смешать меня с грязью.
— Мой напарник.
Дина вскинула брови:
— Да ладно! Я думала, он сосунок, который задницу себе подтереть не в состоянии. Наверняка он к тебе просто подлизывался.
— Нет, он хороший, — возразил я и почувствовал, как от этих слов по телу разлилось тепло. Другие стажеры не стали бы спорить со мной из-за камеры, стоило мне сказать «нет» — и разговор был бы окончен. Внезапно тот спор показался мне подарком судьбы, одной из перебранок, которые напарники устраивают каждую неделю на протяжении двадцати лет.
— Хмм. Ну ладно. — Дина подлила себе вина.
— Отличное вино, — сказал я почти искренне. — Спасибо, Дина.
— Знаю. Чего тогда не пьешь? Боишься, что я тебя отравлю? — Она ухмыльнулась, обнажив белые кошачьи зубки. — За кого ты меня принимаешь? Я бы не стала действовать настолько топорно.
Я улыбнулся в ответ.
— Не сомневаюсь, что ты проявила бы незаурядную изобретательность. Однако сегодня напиваться мне нельзя — утром на работу.
Дина закатила глаза:
— О боже, опять ты за свое. Работа-работа-работа… Кто-нибудь, пристрелите меня. Скажись больным, да и все.
— Хотел бы, но не могу.
— Хочешь — так сделай. Займемся чем-нибудь приятным. Музей восковых фигур снова открылся — ты в курсе, что я ни разу в жизни в нем не была?
Я уже чувствовал, что добром наш разговор вряд ли закончится.
— Я бы с удовольствием, но придется отложить до следующей недели. Завтра мне нужно ни свет ни заря быть в конторе, и день обещает быть долгим. — Я отпил вина, поднял бокал: — Чудесно. Допьем бутылку, а потом я отвезу тебя обратно к Джери. Понимаю, с ней скучно, но она старается, так что будь снисходительна, ладно?