— оно двигалось назад, увлекая нас за собой, словно мощный прилив. С каждым шагом мы все глубже погружались в черный хаос безумия, его щупальца обвивали нас все крепче и тянули на дно.
Доктор Дулиттл и айтишник Киран развлекались на полную катушку — безумие всегда кажется чем-то невероятно забавным, если тебе нужно всего лишь обмакнуть в него кончик пальца, поглазеть на бардак, а потом смыть грязь в своем спокойном, красивом доме и поделиться классной байкой с приятелями в пабе. Мне же было совсем не до веселья. В голову закралась неуютная мысль, что Дина, сама того не понимая, была в чем-то права насчет этого дела.
Большинству охотников уже надоела сага Пэта, в тему посыпались новые рожицы, стучащие себя по виску; кто-то поинтересовался, не полнолуние ли сейчас в Ирландии. Несколько форумчан стали прикалываться.
О черт братан кажется у тебя 1 из этих!!!! Ни в коем случае не подпускай его к воде!!!
По ссылке открывалась картинка с изображением ощерившегося гремлина.
Любитель капканов по-прежнему пытался приободрить Пэта.
Удалец_Пэт, держись. Думай о хорошем. Зато теперь ты знаешь, какую приманку он берет. В следующий раз просто приклеишь ее покрепче. Ты почти у цели. И вот еще о чем подумай. Я никого ни в чем не обвиняю, просто размышляю вслух: сколько лет твоим детям? Они достаточно взрослые, чтобы таким образом подшутить над папочкой?
В 4:45 следующего утра Пэт ответил:
Проехали. Спасибо, брат. Я знаю, что ты хочешь помочь, но эта затея с капканом не работает. Понятия не имею, что делать дальше. В общем, я в полной жопе.
И на этом все закончилось. Завсегдатаи еще поиграли в «Что на чердаке у Пэта?» — кидали ссылки на изображения снежного человека, лепреконов, Эштона Катчера. Когда им это надоело, тема утонула.
Ричи отстранился от компьютера, размял затекшую шею и искоса взглянул на меня.
— Ну вот, — сказал я.
— Да уж.
— Что думаешь?
Он пожевал костяшки пальцев, уставившись на экран, но не читал, а напряженно думал.
— Думаю вот что: Пэт спятил, — прямо сказал он и протяжно вздохнул. — Уже неважно, был кто в его доме или нет, — в любом случае он слетел с катушек.
Голос у Ричи был унылый, почти грустный.
— У него был сильный стресс, — возразил я. — Стресс и безумие необязательно одно и то же.
Я играл в адвоката дьявола, но в глубине души все понимал. Ричи покачал головой:
— Нет-нет. Вот это, — он щелкнул ногтем по ребру моего монитора, — не тот же парень, которым Пэт был этим летом. В июле, на форуме садоводов, главная забота Пэта — защитить Дженни и детей. А здесь ему уже наплевать, страшно ли Дженни, наплевать, нападет ли зверь на детей, — лишь бы с ним расправиться. И теперь он хочет оставить тварь в капкане — в очень жестоком капкане — и наблюдать за тем, как зверь медленно умирает. Не знаю, как назвали бы это врачи, но с головой у него нелады.
Его слова эхом отдались в моем мозгу, и через мгновение я понял почему: всего два дня назад я говорил Ричи то же самое о Коноре Бреннане. Перед глазами все поплыло, монитор казался каким-то покосившимся, похожим на тяжелый балласт, который накреняет дело под тяжелым углом.
— Да, знаю, — ответил я и глотнул холодной воды; это помогло, но во рту остался противный привкус ржавчины. — Однако имей в виду: это еще не делает его убийцей. Про желание причинить вред жене и детям он не пишет ни слова, зато про любовь к ним здесь очень много. Вот почему Пэт зациклился на поимке животного: ему кажется, что это единственный способ спасти семью.
— «Мой долг — заботиться о ней» — так он писал на форуме садоводов. Если он чувствовал, что больше не способен это делать…
— «Что мне теперь делать?» — Я знал, что было дальше.
Понимание прокатилось по телу спазмом тошноты, как если бы вода была протухшей. Я закрыл браузер, и экран вспыхнул скучным, безопасным синим цветом.
— Обзвон закончишь потом. Нам нужно побеседовать с Дженни Спейн.
Она была одна. В палате почти стояло лето: день был ясный, кто-то на щелочку приоткрыл окно, и легкий ветерок шевелил жалюзи, а спертая вонь дезинфицирующего средства почти рассеялась, оставив лишь слабую стерильную ноту. Дженни сидела, откинувшись на подушки, и наблюдала за игрой света и тени на стене; ее руки неподвижно лежали на голубом одеяле. Без косметики она выглядела моложе и невзрачнее, чем на свадебных фотографиях, и почему-то менее неопределенной. Проявились мелкие особенности: родинка на незабинтованной щеке, асимметричная верхняя губа, из-за которой казалось, что Дженни вот-вот улыбнется. В ее лице не было ничего примечательного, но четкие миловидные черты навевали мысли о летних пикниках, золотистых ретриверах и футболе на свежескошенной лужайке. Меня всегда влекла такая заурядная, неброская, бесконечно подпитывающая тебя обыденная красота.
— Миссис Спейн, — сказал я. — Не знаю, помните ли вы нас — детектив-сержант Майкл Кеннеди и детектив Ричард Курран. Ничего, если мы зайдем на несколько минут?
— Ой… — Глаза Дженни с покрасневшими опухшими веками оглядели нас. Я с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть. — Да. Помню. Наверное… да. Заходите.
— Сегодня вас никто не навещает?
— Фиона на работе. Мама пошла на прием к врачу насчет давления, но попозже вернется. У меня все хорошо.
Голос у нее по-прежнему был хриплый, спотыкающийся, но когда мы вошли, она быстро вскинула голову — очевидно, сознание у бедняжки начало проясняться. Она казалась спокойной, однако я не мог понять, то ли это оцепенение, вызванное шоком, то ли крайняя усталость.
— Как вы себя чувствуете? — спросил я.
Ответа на этот вопрос не существовало. Дженни неопределенно повела плечами.
— Голова болит, и лицо тоже. Мне дают обезболивающее, наверное, оно помогает. Вы выяснили… что произошло?
Фиона не проболталась — благоприятный, однако любопытный поворот событий. Я предостерегающе взглянул на Ричи: мне не хотелось упоминать о Коноре, пока Дженни в таком заторможенном, затуманенном состоянии, сейчас ее реакция ничего бы нам не дала. Однако Ричи, стиснув зубы, сосредоточенно разглядывал солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели жалюзи.
— Мы прорабатываем наиболее вероятную версию, — сказал я.
— Версию… Какую версию?
— Мы будем держать вас в курсе дела.
У кровати стояли два стула со смятыми подушками — Фиона и миссис Рафферти пытались на них спать. Я взял тот, что стоял ближе к Дженни, и толкнул второй в сторону Ричи.
— Можете рассказать что-нибудь еще про ночь понедельника? Хоть какую-нибудь мелочь?
Дженни покачала головой:
— Ничего не помню. Я пытаюсь, все время пытаюсь… но либо ничего не соображаю из-за лекарств, либо у меня слишком болит голова. Наверное, когда меня снимут с обезболивающих, выпишут и я вернусь домой… Вы не знаете, когда…
При мысли, что она войдет в тот дом, меня передернуло. Придется поговорить с Фионой, чтобы она наняла профессиональных уборщиков или попросила у Дженни разрешения пожить у нее — а может, и то и другое.
— К сожалению, об этом нам ничего неизвестно. А что было до ночи понедельника? Не помните, в последнее время происходило что-нибудь необычное? Возможно, вас что-то встревожило?
Дженни снова покачала головой. Большая часть ее лица была скрыта под бинтами, поэтому мне было сложно разобраться в ее эмоциях.
— В прошлый раз мы говорили о том, что в последние месяцы в ваш дом несколько раз кто-то проникал.
Дженни повернула голову в мою сторону, и я уловил в ее глазах искру настороженности. Она чувствовала: что-то не так, ведь она рассказала Фионе только об одном случае, — но не могла понять что.
— А какое это имеет значение?
— Мы должны выяснить, не связаны ли эти инциденты с нападением.
Дженни сдвинула брови. Возможно, ее сознание уже поплыло, но она замерла, словно изо всех сил стараясь разогнать туман в голове.
— Говорю же, это все ерунда, — почти пренебрежительно ответила она после минутного размышления. — Если честно, я даже не уверена, что в дом вообще кто-то проникал. Скорее всего, дети оставили вещи не на своих местах.
— Можете сообщить нам подробности? Даты, время, пропавшие вещи? — спросил я.
Ричи достал блокнот.
Ее голова беспокойно задвигалась по подушке.
— О боже, я не помню. Примерно… не знаю… в июле? Я убирала в доме и заметила, что пропала ручка и несколько ломтиков ветчины. По крайней мере, мне так показалось. Нас весь день не было дома, и я слегка занервничала — вдруг я забыла запереть дверь и кто-то у нас побывал? В пустых домах живут сквоттеры, и иногда они ходят по поселку и разнюхивают, что да как. Вот и все.
— По словам Фионы, вы обвинили ее в том, что это она открыла дверь вашими ключами.
Дженни закатила глаза:
— Я же говорила, Фиона вечно из всего раздувает драму. Я ни в чем ее не обвиняла, а просто спросила, не заходила ли она в дом, потому что ключи были только у нее. Она ответила, что нет. Конец.
— А в полицию вы не звонили?
Дженни пожала плечами:
— И что бы я им сказала? «Я не могу найти ручку, и кто-то съел пару ломтиков ветчины из холодильника»? Они бы надо мной посмеялись. Да кто угодно посмеялся бы.
— Вы поменяли замки?
— Я сменила код сигнализации — на всякий случай. Ставить новые замки я не собиралась — ведь я даже не знала, произошло ли что-то вообще или нет.
— Однако после того, как вы сменили код, были и другие инциденты.
Она выдавила из себя нервный смешок.
— О боже, инциденты? Это же не зона боевых действий. Вы так говорите, словно кто-то бомбил нашу гостиную.
— Возможно, я чуток ошибся в деталях, — невозмутимо ответил я. — Что конкретно произошло?
— Да я уже и не помню. Ничего особенного. А можно отложить этот разговор? Головная боль меня просто убивает.
— Еще несколько минут, миссис Спейн. Вы не могли бы просветить меня относительно подробностей?