— Какие ходят сплетни о Бэкмане? — спросил он.
— Ну, сам знаешь, — ответил приятель.
— Конечно, но где Мейнард его спрятал? Вот загадка.
— Значит, этим занималось ЦРУ?
— Ну разумеется, — авторитетно заявил Криц. — Кто еще был в состоянии вывезти его из страны под покровом ночи?
— Это интересно, — сказал приятель и замолк. Криц настойчиво предложил позавтракать на следующей неделе, и на том разговор иссяк.
Неистово набирая номера телефонов, Криц в который уже раз восхищался бесконечностью списка своих контактов. Все-таки власть сопряжена с кое-какими преимуществами.
Джоэл, по-иному — Марко, попрощался с Эрманно в семнадцать тридцать после трехчасового, практически без перерывов, урока. Оба были измотаны.
Холодный воздух проветрил ему голову, пока он гулял по узким улицам Тревизо. Второй день подряд он заглядывал в маленький бар на углу и заказывал пиво. Он сел у окна и смотрел, как местные жители спешат по своим делам, кто-то — домой, кто-то — торопливо делая покупки к обеду. В баре было тепло и накурено, и Марко снова мысленно перенесся в тюрьму. Он ничего не мог с собой поделать — перемена была слишком резкой, свобода — чересчур внезапной. Где-то в глубине души все еще гнездился страх, что он проснется, запертый в камере и какой-то шутник будет заливаться вдали истерическим смехом.
После пива он выпил эспрессо и вышел на темную улицу, глубоко засунув руки в карманы пальто. Повернув за угол, он увидел свою гостиницу, а потом заметил и Луиджи, который прогуливался по тротуару с сигаретой во рту. Вид у него был встревоженный. Марко перешел на другую сторону улицы, Луиджи последовал за ним.
— Мы немедленно уезжаем, — сказал он.
— Почему? — спросил Марко, оглянувшись, словно ища глазами злоумышленников.
— Потом объясню. На вашей кровати дорожная сумка. Сложите побыстрее вещи. Я подожду здесь.
— А если я не хочу уезжать? — поинтересовался Марко.
Луиджи сжал левое запястье, на мгновение задумался и улыбнулся, не разомкнув плотно сжатых губ.
— В таком случае вы не продержитесь и двадцати четырех часов, — сказал он зловещим голосом. — Уж поверьте мне, пожалуйста.
Марко взбежал по лестнице и, почти достигнув своего номера, вдруг понял, что резкая боль в животе возникла не от одышки, а от страха.
Что случилось? Что Луиджи увидел или услышал или о чем был проинформирован? И прежде всего — кто такой сам Луиджи, от кого он получает приказы? Доставая одежду из шкафа и швыряя ее на кровать, Марко задавал себе все эти вопросы и еще много других. Когда вещи были упакованы, он на минутку присел и попытался собраться с мыслями. Он глубоко вбирал в себя воздух, медленно выдыхал и говорил себе, что все происходящее — не что иное, как часть игры.
Неужели ему вечно придется спасаться бегством? Всегда торопливо паковаться, убегая из одного дома и скрываясь в другом? Вырваться из тюрьмы, конечно, здорово, но за все приходится расплачиваться.
Каким образом его так быстро сумели найти? Ведь в Тревизо он всего четыре дня.
Постепенно совладав с собой, он медленно прошел по коридору, спустился по лестнице, пересек вестибюль, кивнул разинувшему рот, но сохранявшему молчание портье и вышел на улицу. Луиджи взял его сумку, запихнул ее в багажник маленького «фиата». Они не успели и парой слов обменяться, как очутились на окраине Тревизо.
— Итак, Луиджи, в чем дело? — спросил Марко.
— Смена декораций.
— Понял. Почему?
— Очень веские причины.
— Ну да, конечно. Очень внятное объяснение.
Луиджи правил левой рукой, резко переключал передачи правой, прижимал педаль газа к полу и почти не пользовался тормозами. Марко был озадачен уже тем, как итальянцы могут проводить два с половиной часа в безделье за ленчем, а затем прыгать в машины и в течение десяти минут носиться по городу на сумасшедшей скорости.
Они мчались около часа, в целом держась на юг и избегая больших автострад, предпочитая объездные дороги.
— За нами кто-нибудь гонится? — не раз спрашивал Марко, когда они едва ли не на двух колесах входили в резкий вираж на поворотах.
Луиджи только качал головой. Его глаза сузились, брови сошлись на переносице, губы, если не сжимали в данный момент сигарету, были плотно стиснуты. Ему каким-то образом удавалось вести машину подобно киношному маньяку, не выпуская сигарету изо рта и не поднимая глаз к зеркалу заднего вида. Он преисполнился решимости молчать, и это лишь подбивало Марко завязать разговор.
— Вы просто хотите меня припугнуть, не так ли, Луиджи? Мы играем в шпионские игры, где вы — главный игрок, а я — жалкий болванчик, напичканный секретами. Напугать меня до смерти, сделать полностью зависимым и абсолютно лояльным. Я понимаю, что у вас на уме.
— Кто убил Джейси Хаббарда? — спросил Луиджи, едва шевельнув губами.
Бэкману сразу же захотелось вести себя потише. При упоминании Хаббарда он оцепенел. Это имя всегда вызывало одно и то же воспоминание: полицейская фотография Хаббарда, лежавшего ничком на могиле брата, левая сторона черепа почти снесена выстрелом, все в крови — надгробный памятник, белая рубашка. Кровь повсюду.
— У вас есть досье, — сказал Бэкман. — Это было самоубийство.
— О да. Если вы этому поверили, то почему же признали себя виновным и предпочли оказаться под защитой тюремных стен?
— Я был сильно напуган. Самоубийства иногда заразительны.
— Очень справедливое замечание.
— Вы хотите сказать, что ребята, прикончившие Хаббарда, гонятся за мной?
Луиджи утвердительно кивнул и молча пожал плечами.
— И они каким-то образом узнали, что я скрываюсь в Тревизо?
— Лучше всего — не рисковать.
Ему не добиться никаких подробностей, даже если Луиджи что-то знает. Он и не стал этого делать, но инстинктивно оглянулся и увидел позади только черную ленту дороги. Луиджи посмотрел в зеркало заднего вида и удовлетворенно усмехнулся, как бы говоря: они где-то там, сзади.
Джоэл откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Первыми погибли два его клиента. Сафи Мирзу пырнули ножом неподалеку от ночного клуба в Джорджтауне через три месяца после того, как он вступил в сделку с Бэкманом и передал ему единственный экземпляр «Глушилки». Ножевые раны оказались довольно серьезными, но выяснилось, что лезвие к тому же покрывал смертоносный яд. Никаких свидетелей. Никаких версий. Нераскрытое убийство, абсолютно безнадежное, одно из многих ему подобных в округе Колумбия. Месяц спустя в Карачи бесследно исчез Фейзал Шариф, его сочли погибшим.
«Глушилка» и в самом деле стоила миллиарды долларов, но счастья эти деньги никому не принесли.
В 1998 году Бэкман, Пратт и Боллинг наняли Джейси Хаббарда за миллион долларов в год. Маркетинг «Глушилки» был его первым крупным заданием. Стараясь доказать, что стоит этих денег, Хаббард угрозами и подкупом прокладывал себе дорогу в Пентагон в грубой и обреченной на неудачу попытке подтвердить существование спутниковой системы «Нептун». Некоторые документы — подложные, но все равно засекреченные — были вынесены из министерства обороны хаббардовским «кротом» в Пентагоне, который обо всем докладывал начальству. Документы крайне деликатного свойства должны были доказать существование «Сети „Гамма“», вымышленной системы наблюдения в духе «Звездных войн», обладающей неслыханными возможностями. Как только Хаббард «подтвердил», что молодые пакистанские ученые правы — «Нептун» является американским детищем, — он гордо сообщил Джоэлу Бэкману о своих изысканиях, и они приступили к делу.
Коль скоро «Сеть „Гамма“» оказалась делом рук американских военных, цена «Глушилки» подскочила еще выше. Правда же заключалась в том, что ни Пентагон, ни ЦРУ понятия не имели о «Нептуне».
Тогда Пентагон организовал утечку ложной информации — сфабрикованной версии о нарушении режима безопасности «кротом», работавшим на бывшего сенатора Джейси Хаббарда и его нового всемогущего шефа, Брокера. Разразился скандал. ФБР посреди ночи совершило налет на помещение фирмы «Бэкман, Пратт и Боллинг», обнаружило документы Пентагона, которые были признаны аутентичными, и через сорок восемь часов чрезвычайно деятельная команда федеральных прокуроров предъявила обвинения всем партнерам фирмы.
Вскоре начались убийства, но не обнаружилось никаких фактов о том, кто мог за ними стоять. Пентагон блистательно нейтрализовал Хаббарда и Бэкмана, даже не намекнув, действительно ли он создал и запустил эту спутниковую систему. «Сеть „Гамма“», или «Нептун», или что-то еще были надежно прикрыты непроницаемой оболочкой, именуемой «военная тайна».
Бэкман-адвокат хотел суда, особенно ввиду сомнительной подлинности документов Пентагона, но Бэкман-обвиняемый стремился избежать судьбы Джейси Хаббарда.
Если безумное бегство из Тревизо было задумано Луиджи с целью припугнуть Джоэла, то оно возымело должное действие. В первый раз после помилования он вспомнил о безопасности своей тюремной камеры.
Впереди лежал город Падуя, его огни и огни автомобилей с каждой милей становились все ярче.
— Сколько жителей в Падуе? — спросил Марко. То были его первые слова за последние полчаса.
— Двести тысяч. Почему американцы всегда допытываются, каково население каждой деревни и города?
— Не представлял, что тут есть какая-то проблема.
— Вы голодны?
Тупые корчи в желудке были вызваны страхом, а не голодом, но он все равно сказал:
— Конечно.
Они съели пиццу в ближайшем баре за внешним кольцом Падуи, быстро вернулись в машину и двинулись дальше на юг.
Переночевали они в крошечной сельской гостинице — восемь комнат размером с платяной шкаф, — принадлежавшей одной и той же семье со времен Древнего Рима. Никакой вывески. Излюбленное место ночлега Луиджи во время поездок. Ближайшая дорога оказалась узкой, запущенной, по ней передвигалась лишь рухлядь выпуска до 1970 года. Болонья была совсем рядом.
Луиджи спал за стеной из толстого камня многовековой давности. Джоэл Бэкман — Марко Лаццери забрался под одеяло и постепенно согрелся. Нигде ни лучика света. Сплошная тьма. Полная тишина. Такая тишина, что он долго лежал, не сомкнув глаз.