— Все в порядке, — сказал он. — Я думаю, что снаряды еще в доме. Охрана не совсем обычная. У входа парный пост. Они же периодически обходят дом вокруг. На улице перед палисадником стоит бронетранспортер с пулеметом на турели. Думаю, что в нем трое. Водитель и пулеметчик со вторым номером. Дом заперт на навесной амбарный замок. Запирал лично высокий немецкий офицер в черной форме.
— Освещение там какое-нибудь на улице есть? — спросил капитан.
— Уличного нет. В двух домах напротив какие-то канцелярии, но там уже никого нет, и свет в окнах не горит. Ближе четырех домов никто из местных жителей не живет. Выгнали, наверное. Три дома заняты солдатами. Дальше какое-то заведение, куда начали собираться офицеры. Патруль проходит по улице каждые тридцать минут. Они перекликаются с парным постом у дверей дома.
— Задачка! — проворчал Соколов, осторожно вынимая острый камень из-под колена. — А окна дома с решетками?
— Нет. Боковые с двух сторона закрыты обычными деревянными ставнями. Те, которые выходят на площадь, без ставен. Застекленные.
— Так, — подытожил Афанасьев, — значит, нам надо за тридцать минут после ухода патруля снять троих в бронетранспортере. Потом парный пост у входа. Потом взломать дверь или окно, забраться, вытащить снаряды и уйти. Что это?
Все привстали. По улице через площадь проехали два грузовика и один бронетранспортер. Свет фар исчез далеко за деревней. На некоторое время воцарилась тишина, но тут на другом конце деревни заработали танковые моторы.
— Шумно у них тут по ночам, — задумчиво сказал капитан. — Воспользоваться что ли шумом и самим пошуметь? Так будет проще, пожалуй. Тут даже твой пластун не справится, и нам в три ножа всех не снять.
— Можно всех снять, — возразил Омаев, — только опасно. А вдруг придет с проверкой кто-то из офицеров. Тот же черный может, который запирал. Эх, жаль «семерки» нашей нет здесь. Сейчас бы угол дома снесли, в два счета снаряды под мышку и айда в ночь. Ищи-свищи нас.
— «Семерки» нет, но есть тягач и танк, — вдруг быстро заговорил Соколов. — А что если их использовать?
— Так ведь танк не на ходу? — сказал капитан и посмотрел на Алексея. — Ты что придумал?
— Снова на буксир его возьмем. Не надо на площадь, главное в переулок вытащить, на прямую наводку. Понимаете, всего два выстрела. Один фугасным в бронетранспортер, второй осколочным в дверь. Считайте, что там уже никого из охраны после этого нет. А мы на тягаче подлетаем в дом, забираем снаряды и на тягаче же уходим. Напролом! В танке ракетница есть — дадим сигнал осветительными ракетами Логунову. Он прикроет нас. А потом к «семерке», и вместе к своим. Все!
— Ну, ты авантюрист, Леха, еще похлеще меня, — с тихим смешком сказал Афанасьев. — А что, неожиданно и главное эффективно на всех этапах. Как говорится, осталось картишки сдать. Значит, так, ребята. Я в буксир, ты, Соколов, за рычаги танка, Омаев к орудию в башню. Вытаскиваю вас на прямую наводку и встаю. Ты, Соколов, мухой вылетаешь и отцепляешь трос. А ты, Руслан, заранее приготовленным фугасным бьешь в бронетранспортер, потом поворачиваешь орудие и вторым, осколочным, бьешь во входную дверь. Я, как только Соколов прыгает на борт, по газам и на площадь. Ты, Соколов, сверху автоматом отстреливаешь тех, кто в живых остался или на звуки прибежал. И прикрываешь меня, пока я в дом не сбегаю. Омаев бежит к нам, по пути прикрывает огнем своего пулемета. Потом все на борт и уносим ноги. Запомнили?
— Годится, — засмеялся Алексей, чувствуя, как у него бурлит от адреналина кровь. — Даже и дополнить нечего. Во сколько был последний патруль?
— Минут тридцать назад.
— Тогда ты, Руслан, с капитаном бегите к машинам, занимайте места, а я жду патруль. Как только они уйдут, я бегом к вам, а вы заводите тягач.
Время, казалось, остановилось. Стрелка на наручных часах как будто замерла. Алексей стиснул зубы, отгоняя мысли, что патруля может и не быть вовсе или они ходят вообще с произвольными интервалами. А еще может оказаться, что русских разведчиков ждут и вообще все вокруг — сплошная засада.
Соколов чуть было не проворонил патруль. Откуда взялись эти четверо солдат, он так и не понял, но они уже стояли возле бронетранспортера и разговаривали с пулеметчиком. Потом окликнули часовых у дома. О чем-то посмеялись, прячась от холодного ветра в воротники шинелей. Соколов стоял, не шевелясь, глядя поверх сырых досок забора на немцев. Все, патруль пошел дальше по улице в сторону выезда. Можно!
Теперь он бежал, уже не таясь. Вот большая темная масса танка и приземистый тягач.
— Готовы? — спросил Соколов, подбегая к переднему люку тягача.
— Прыгай, завожу! — отозвался Афанасьев.
Алексей и забрался на брезент, закрывавший сверху общее отделение тягача, куда складывали оборудование и где могли ехать при необходимости человека четыре. Как я сам не додумал, мелькнуло в голове Соколова. И зачем мне сейчас садиться за рычаги танка? Он улегся на брезенте поудобнее и отвел приклад «шмайсера» назад, изготовившись для прицельной стрельбы. Ему показалось, что рокот неожиданно заработавшего двигателя должен был разбудить всю деревню, но с другой стороны так же работали моторы танков. Тягач дернулся, сдвинул махину танка и поволок его по переулку. Все ближе, ближе нужная точка, откуда можно стрелять прямой наводкой. Все, стой!
Повесив ремень автомата на плечо, Алексей соскочил на землю и побежал к танку. Тягач чуть попятился, давая слабину тросу. Сбросив стальную петлю с крюка на броне танка, Алексей бросился к тягачу. Поехали! Он еще слышал, как чуть поворачивается башня танка, но все мысли его были сейчас о бронетранспортере. Было хорошо видно, как пулеметчик за стальной броней поворачивает на турели пулемет навстречу приближающейся машине.
Гулко выстрелила пушка, и задняя часть борта бронетранспортера вспучилась огненным шаром. Машину отбросило в сторону и повалило набок, что-то в ней сильно загорелось. Возле дома метались две фигуры, пытаясь занять позицию с автоматами на изготовку. Алексей лег на бок, прицелился и двумя очередями свалил одного из часовых.
И тут второй раз выстрелила пушка Омаева. Тягач был уже возле изуродованного бронетранспортера, когда деревянный большой дом, как показалось Соколову, подпрыгнул от взрыва. Покосилась крыша, что-то с шумом посыпалось сверху, несколько осколков впились в брезент и ударились в корпус тягача. Тело второго часового валялось прямо посреди дороги.
Афанасьев выбрался из люка и, хромая, побежал к дому, который начинал гореть. Даже из-за мерного рокота мотора тягача было слышно, как кричат люди, раздаются команды, где-то сильно хлопали двери изб — выбегали на улицу немцы. Сейчас начнется, подумал Алексей и повернулся в ту сторону, откуда было больше шума и криков.
На площадь бежали офицеры, на ходу застегивая шинели и подпоясываясь ремнями.
Разбегались, подумал злорадно Соколов, поднимая ствол автомата. Одна, вторая, третья короткие очереди. Двое немцев упали, кто-то пополз в сторону, остальные стали искать укрытие и стрелять из пистолетов по стоявшему посреди площади тягачу. А я хорошая мишень, подумал Алексей. Еще две очереди по наиболее ретивым, и пора менять рожок автомата.
Пули свистели над ним, прошивали брезент, поэтому пришлось спрыгнуть на землю и лечь за гусеницу машины. Еще несколько очередей заставили залечь группу солдат, бросившихся было на площадь.
Что-то с шумом упало на брезент, и послышался голос Афанасьева.
— Тяжелые, суки. Я за вторым.
Соколов расстрелял второй рожок и очень остро почувствовал, что у него их осталось всего четыре штуки. Надо стрелять экономнее, подумал он, и тут же пришлось выпустить чуть ли не половину по группе, которая опрометчиво пошла в атаку. Он уложил троих, но остальные не побежали назад, а залегли и стали расползаться по сторонам, пытаясь охватить одинокого стрелка с разных сторон.
И тут заработал пулемет. Никогда еще звуки выстрелов немецкого МГ-34 не казались Алексею такими родными. Он обернулся. На площади один за другим попадали попавшие под пулеметные очереди патрульные солдаты. Пулемет заработал снова, и теперь фонтанчики земли запрыгали по другую сторону площади. Немцы попятились, стали разбегаться. Вот так-то лучше. Где Афанасьев?
С шумом снова упало тяжелое на брезент, и зычный голос капитана перекрыл стрельбу:
— Все живы? По коням!
Омаев бежал зигзагами, держа в руках пулемет. Соколов поднялся в полный рост и смотрел по сторонам. Вон трое у дерева. Он несколькими очередями заставил немцев ретироваться. Омаев бросил пулемет на тягач и запрыгнул сам.
— Прикрываю, — крикнул он, разворачиваясь с пулеметом назад.
Прямо тачанка у нас какая-то, только бензиновая, подумалось Соколову.
Тягач взревел и рванул с места так, что земля полетела из-под гусениц. Тридцать километров в час — не такая уж великая скорость, но она все же уносила их на окраину деревни. Следом бежали, укрываясь за деревьями, немцы и стреляли вслед машине. Соколов и Омаев поливали улицу очередями. Неожиданно вдалеке, в самом конце улицы, вспыхнули танковые фары. Одна машина, вторая. Черт, неужели три танка пошли за нами.
— Патроны! — крикнул лейтенант Омаеву.
Руслан вытащил из подсумка один за другим два автоматных рожка, бросил их командиру и расправил на брезенте остатки пулеметной ленты. Она у него кончалась.
Ничего не понимавшие солдаты у колючего ограждения даже не пытались стрелять. Соколов разогнал их очередями, под гусеницы легла рогатка с проволокой, потащилась следом, со звоном лопнула проволока, и только столб пыли в темноте тянулся теперь за машиной, которая без света фар по ухабам уходила в сторону леса.
Зато фары виднелись уже на выезде из деревни. Гулкий выстрел, и с шелестом пролетел над головами снаряд. Он разорвался метрах в ста впереди и правее. И тут же Афанасьев выпустил вверх осветительную ракету. С шипением огненная полоса прорезала небо, а потом поле залило мертвенным дрожащим светом, в котором так хорошо был виден и уходящий тягач, и танк, идущий следом метрах в трехстах, и бронетранспортер, непрерывно ведущий огонь из пулемета. А потом на окраине появились еще два танка.