Отказ не обескуражил Кошубу. Он решил учиться самостоятельно. Вход в публичную городскую читальню для матросов был фактически закрыт. Читать и заниматься в экипаже было небезопасно. Матрос с книгой в руке немедленно брался на заметку. И начинались допросы, придирки, наказания и взыскания! Неизвестно, какими правдами и неправдами Кошубе удавалось доставать книги по теории и тактике артиллерийского морского боя. И главное — хорошо усвоить их. После двухлетних занятий он стал образованным артиллеристом. Но тут и начались все его злоключения.
Как известно, до русско-японской войны морские артиллеристы считали своей первоочередной задачей во время боя пробить броню неприятельского корабля и вывести из строя его артиллерию. Кошубе пришла в голову мысль сосредоточить огонь всей артиллерии ниже ватерлинии корабля противника, то есть по части корабельного корпуса, не защищённой бронёй. Кошуба поделился этой мыслью с начальством. Его обругали дураком и невеждой, Он стал настаивать, приводил доказательства; его отправили в карцер. Он написал статью и отнёс её в редакцию «Севастопольского вестника». Сотрудник редакции, морской лейтенант, выслушав Кошубу, обозвал его «болваном», прибавив, что матрос «ни уха ни рыла» не смыслит в артиллерийском деле. Лейтенант разорвал статью, даже не взглянув на неё, а Кошубу отослал к ротному командиру с предложением наказать «автора» за «дерзновенную и невежественную критику морского устава и морских авторитетов». Ротный распорядился: «Тридцать суток внеочередных нарядов».
Началась война, и японцы положили в основу своей морской артиллерийской тактики именно эту мысль.
Так глушились народные таланты в царской России.
Обозлившись, Кошуба бросил учёбу. По какому-то странному стечению обстоятельств революционное движение во флоте проходило стороной от него. Возможно, товарищи по экипажу опасались матроса, который неизвестно где пропадал в отпускное время и занимался артиллерийской наукой. «Нашивок, верно, захотелось!..» Это был самый суровый приговор матросов по отношению к своему товарищу.
Однажды, убирая койку, Кошуба нашёл под подушкой прокламацию. Кошуба задумался. Перед ним приоткрылся новый мир. Через несколько дней по кубрикам и экипажам читали правительственное сообщение о петербургских событиях 9 января. Кошуба увидел перед собой новую жизненную дорогу, по которой шагал уже русский рабочий класс. Он решил связаться с матросами-революционерами. Кошубу снабдили социал-демократической литературой. Он требовал у матросов-партийцев всё новые и новые книги. В разгар этих занятий и застигло его восстание «Потёмкина».
В составе эскадры «Георгий Победоносец» вышел на усмирение мятежного броненосца. На «Георгии» не было организованной группы социал-демократов. По существу, социал-демократическая организация на корабле состояла из машиниста Дениги, деятеля «Централки», и только начинавшего ещё свой революционный путь Дорофея Кошу-бы. Читатель уже знает, как геройски вели себя два этих матроса на «Георгии Победоносце».
На «Потёмкине» всюду и всегда слышались страстные речи Кошубы. Неизвестно, где и когда он отдыхал, он всегда бодрствовал. Контрреволюционеры «Потёмкина» почувствовали в нём опасного врага. Они называли его «чужаком», стараясь уронить его авторитет. Но популярность Кошубы всё росла и росла.
Этот маленький матрос с горящими глазами стал скоро совестью потёмкинской команды. Сам полный неутомимой энергии, он тормошил всех и никому не позволял ни на минуту забыться.
Глава XXVIВосстание на «Пруте»
Ночью, после ухода «Потёмкина» из Одессы в Румынию, сюда пришёл восставший «Прут».
Это было большое военно-учебное судно с многочисленной командой.
«Прут» вышел из Севастополя в плавание со специальным заданием, когда о восстании там ещё не было известно. Он проходил мимо Одессы 15 июня, в первый день пребывания там «Потёмкина». Мы заметили его. По «Прут» держал курс на Николаев, и Алексеев отказался преследовать его.
В пути матросы «Прута» узнали о восстании «Потёмкина». В трюмах корабля начались тайные собрания. Разгорелись споры такие же, как перед началом восстания на «Потёмкине». На «Потёмкине» Вакуленчук спорил с Матюшенко; на «Пруте» большевик Петров спорил с бунтарём-одиночкой Титовым.
Титов звал немедленно идти на соединение с «Потёмкиным». Петров возражал: «Прут» не имеет артиллерии. Во время морского боя он не может принести никакой пользы «Потёмкину». Он даже может повредить ему, так как будет закрывать поле обстрела. Титов, горячась, грозился убить Петрова, как изменника делу матросского восстания.
В конце концов условились поднять восстание, как только встретятся с «Потёмкиным».
«Прут» не имел, конечно, боевого значения для нас. В этом смысле Петров был прав. Но он не знал обстановки на восставших кораблях и поэтому не учёл того агитационного влияния, которое имело бы присоединение «Прута». На «Пруте» была сплочённая группа партийцев. На «Пруте» находились и революционно настроенные ученики мореходных классов, которые в качестве специалистов могли бы заменить наших кондукторов. Наконец «Прут» дал бы восставшим — и это самое главное — руководителя, опытного моряка, способного принять на себя командование революционной эскадрой, и в то же время стойкого революционера, авторитетного представителя матросской «Централки» — Петрова.
17 июня «Прут», стоявший в Николаеве, получил телеграфное распоряжение из Севастополя идти на Тендру для соединения с эскадрой, выступившей на усмирение «Потёмкина». Зачем понадобился «Прут» для усмирения «Потёмкина» — неизвестно. В случае боя с «Потёмкиным» он только мешал бы действиям боевых кораблей эскадры. Это хорошо понимал простой матрос Петров; этого не понимали тупые царские адмиралы.
«Прут» вышел на Тендру.
Ночью проходили мимо Одессы. Команда не спала.
Матросы напряжённо вглядывались в тёмную морскую даль, ожидая появления лучей потёмкинского прожектора... Наконец они показались. Люди бросились к винтовкам.
— Стой!
Забегали лучи второго прожектора, лучи второго корабля. Это светил броненосец «Георгий». Его прожектор вместе с нашим шарил по волнам.
На «Пруте» ничего не знали о присоединении «Георгия». Матросы «Прута» знали: «Потёмкин» имеет один прожектор. А светят два. Значит, в Одессе эскадра. Быть может, «Потёмкин» уже побеждён или взорван? Руки, схватившие винтовки, разжались. Матросы не решились восстать.
Но если матросы «Прута» боялись эскадры, то командир «Прута» искал её. Была минута, когда он уже отдал приказ изменить курс. «Прут» пошёл к одесским берегам. Вдруг командир заколебался. Приказ гласил: «Идти на Тендру». И командир решил точно выполнить приказ. На этот раз бюрократизм русского офицера спас царю корабль. Но не надолго. На Тендре эскадры не оказалось. Она ушла в неизвестном направлении. Команда заволновалась. И, не зная, что делать, командир «Прута» решил идти на Севастополь. Это было 18 июня, в тот самый день, когда «Потёмкин» ушёл в Румынию.
«Прут» снова в море. Но за эти дни команда его слишком открыто выражала свои симпатии «Потёмкину». Многим матросам грозил арест. Теперь Петров первый бросил клич восстания. Как Вакуленчук на «Потёмкине», он понял, что в создавшейся обстановке медлить нельзя. Офицеров арестовали. Восставший «Прут» снова изменил курс. Он пошёл на Одессу на соединение с «Потёмкиным». И пришёл туда после его ухода в Румынию.
На рейде «Потёмкина» не оказалось. При подходе к маяку матросы «Прута» увидели броненосец «Георгий Победоносец». Он стоял в гавани под андреевским флагом. Тяжёлое предчувствие охватило матросов. На всех лицах небывалое напряжение и тревога. Среди наступившей полной тишины вся масса людей, обернувшись, смотрит на штормовой мостик, откуда доносится властный голос: «В порт не входить, на якорь не становиться. Когда подойдёт лоцман, — спросить, где эскадра: приказано, мол, к ней присоединиться, и где «Потёмкин», которого нам приказано избегать!» Это был голос Петрова.
Подошедший на своём пароходе лоцман на вопросы ответил: «Потёмкин» ушёл в море, а за ним погналась эскадра».
Сделав крутой поворот, «Прут» ушёл в море. Благодаря этому ловкому манёвру Петрова «Пруту» удалось уйти из Одессы.
Перед восставшими матросами встал вопрос: что делать дальше? На «Пруте» стойкая команда, много партийцев. Но «Прут» не может держаться один. У него нет артиллерии, у него нет брони. Первый попавшийся миноносец может взорвать корабль. Если «Прут» подойдёт близко к берегу, его может потопить даже полевая артиллерия.
Ночью в море состоялось общее собрание команды. «Прут» шёл с потушенными огнями. Кто-то предложил идти в Румынию. Снова заспорил Петров. «Румыния — это дезертирство». Петров предложил идти в Севастополь, подойти к броненосцам, увлечь их на помощь «Потёмкину».
Его план не удался. У Севастополя «Прут» окружила флотилия миноносцев. Его отвели в особое место, изолировали от других кораблей.
«Прут» был превращён в плавучую тюрьму, где содержались сотни матросов-революционеров. Эта была месть самодержавия. Царь мстил не только людям, но и кораблям.
Глава XXVIIДень шестой восстанияПрисяга
Утро шестого дня встретило нас в море по дороге в Румынию.
Мы голодали уже второй день. Питание состояло из каши и хлеба, но и эта провизия была на исходе. Жиры и мясо кончились на третий день восстания. Истощались запасы угля. В Одессе мы два раза грузили уголь, но военное положение заставляло нас держать броненосец под парами. Машины пожирали невероятное количество угля.
Кончились и запасы пресной воды. Для людей воду готовили в опреснителях, котлы же броненосца наполняли морской водой.
Инженер Коваленко и старший механик Денисенко говорили, что соль осаждается на стенках котлов и цилиндров. Коваленко был полон мрачных предчувствий. «В конце концов, — предупреждал он, — котлы перестанут работать». Денисенко относился к этой беде более спокойно. Он пускал котлы в работу поочерёдно, а те, что бездействовали, очищал от соли. Но броненосец терял свою скорость.