[7], что, впрочем, не спасало их от произвола и грубости начальства.
Боясь довериться одним только рабочим, царское правительство набирало матросов и среди крестьянской молодёжи для службы в менее сложных отделениях корабля. Но и эти службы, как, например, морская артиллерия, требовали более или менее развитых людей. Поэтому на флот посылались самые грамотные крестьяне. По всей стране во время рекрутских наборов отбирали на флот крестьянскую молодёжь, окончившую по крайней мере низшую сельскую школу.
Так пришёл на флот Григорий Вакуленчук.
Но если матросы флота набирались из наиболее культурных рабочих и крестьян, то офицерский состав комплектовался почти исключительно из дворянских сынков.
За ничтожным исключением, офицеры приносили с собой на флот непримиримую классовую ненависть помещика к рабочим и крестьянам. Каждый матрос был для них прежде всего «мужик», «хам», которого надо превратить в покорного раба.
Чем культурнее был матрос, тем сильнее боялись и ненавидели его крепостники-офицеры. Поэтому даже знаменитая своей жестокостью палочная дисциплина царской армии бледнела перед флотским военным режимом.
Служба на флоте длилась семь лет. За эти годы матросам суждено было испить до дна чашу горчайших унижений.
За ничтожные проступки (не вовремя отдал честь, запачкал палубу, не проявил расторопности) матросов лишали отпусков, ставили под ружьё с пудовым, наполненным землёй ранцем за спиной, сокращали жалованье, давали в течение месяца внеочередные наряды.
Кроме наказаний, установленных военно-морским уставом, матросов подвергали телесным наказаниям.
Удары сыпались на них в учебное и внеучебное время. Бивали случаи, когда офицеры наносили матросам колотые раны и отделывались за эти «служебные преступления» пустяковыми наказаниями, вроде перевода на другой корабль. Такой случай произошёл, например, с матросом броненосца «Георгий Победоносец» Ковалёвым, которого тяжело ранил кортиком мичман Рюмин.
В Кронштадте какой-то мичман, встретив на улице матроса-новобранца, остановил его. «Ты знаешь, кто я?» — спросил офицер. «Мичман, ваше высокородие», — ответил матрос точно по уставу. «А как моя фамилия?» — продолжал офицер. «Не могу знать, ваше высокородие». «Тогда позволь представиться», — сказал мичман и, ударив матроса два раза кулаком по лицу, удалился, весьма довольный своей «шуткой».
За один только 1904 год за проступки, не связанные с политической агитацией (самовольные отлучки, неповиновение, нерадение к службе), было подвергнуто разным «взысканиям» (арест, телесные наказания, закование в кандалы) тысяча сто сорок пять человек, то есть 13 процентов списочного состава матросов Черноморского флота.
Человеческое достоинство матроса всячески унижалось.
Главный командир Черноморского флота адмирал Чухнин запретил матросам «под страхом заключения в тюрьму» ходить по бульварам и некоторым улицам Севастополя. В общественных местах матросы не имели права сидеть в присутствии офицера. Поэтому они фактически лишались возможности посещать театры и публичные библиотеки.
В Кронштадте один смельчак передал адмиралу Никонову просьбу матросов подавать им пищу в отдельной для каждого посуде (матросы ели из общего котла).
— Не прикажешь ли подать каждому нижнему чину ещё белые салфетки? — насмешливо спросил адмирал.
Градоначальник города Николаева издал приказ, чтобы матросы отдавали воинскую честь его дому.
Рабочий день матросов начинался в пять часов утра и длился до вечера. Очень часто в виде наказания или под предлогом срочных работ матросов лишали двухчасового послеобеденного отдыха.
На содержание каждого матроса казна отпускала 24 копейки в день. Но и из этой ничтожной суммы добрая половина попадала в руки офицеров, наживавших состояния, экономя на матросских «харчах». Командир броненосца «Потёмкин» выстроил себе три дома в Севастополе, в то время как команда питалась гнилым мясом.
Тухлое мясо было предметом постоянных жалоб матросов; из-за него неоднократно происходили столкновения с начальством.
Комиссия, организованная комендантом Владивостокской крепости во время русско-японской войны, доносила:
«Хлеб в войсках выпекается небрежно, сырой, с большим количеством воды... Вследствие плохой засолки и отсутствия ледников солонина и кета испортились, появились черви. Хотя во все морские части и были прикомандированы врачи с целью усилить надзор за качеством продуктов, но начальство не обращает внимания на заявления врачей и своею властью приказывает класть в котёл испортившуюся солонину и кету»[8].
Начальство наживалось за счёт солдатского котла, проявляя при этом необычайную изобретательность. Командующий Черноморским флотом Чухнин присвоил жалованье, присланное матросам «Русским обществом пароходства и торговли» за работу на коммерческих судах.
Флот был, таким образом, не только орудием насилия над трудящимися царской России, он являлся и орудием жесточайшей классовой эксплуатации матросов.
В царствование последних Романовых командный состав военно-морского флота пополнялся главным образом бездарными и невежественными дворянскими сынками.
Вот как характеризовал Чухнин адмирала, которого он считал достойным занять пост командира морской дивизии:
«Он — не орёл, звёзд с неба не хватает, но достаточно решителен, дисциплинирован, идёт твёрдо по пути, ему указанному, и не стесняется в наложении взысканий».
Для царского правительства это был идеальный тип командира.
Русско-японская война вскрыла перед всем народом тупость и военное невежество царского морского офицерства.
К началу войны русская Тихоокеанская эскадра значительно превосходила по силе своего огня японский военный флот. Но вместо того, чтобы сосредоточить её боевую мощь в одном месте, командование разбросало часть кораблей по всему Тихоокеанскому побережью. Японцы окружали превосходящими силами русские военные корабли и топили их, несмотря на героическое сопротивление экипажей. Так погибли крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» у Чемульпо. Многие военные суда были задержаны в нейтральных китайских портах, где они находились к началу военных действий. Внезапным нападением японские миноносцы вывели из строя три сильнейших броненосца, стоявших на рейде Порт-Артура.
Поражение мощной Тихоокеанской эскадры, бесславная гибель эскадры адмирала Рождественского, позорная сдача без боя адмиралом Небогатовым своей эскадры японцам — все эти события не могли не обострить .ненависти матросов к своим поработителям.
Тупые, невежественные, жестокие начальники — «шкуры», «драконы», как их называли матросы, — были живым олицетворением государства помещиков и фабрикантов. И как только стало подниматься революционное движение русского пролетариата, матросы примкнули к нему.
Глава IVРеволюционная работа среди моряков Черноморского флота
Матросы постоянно соприкасались с рабочими. Когда корабль приходил в порт, на борт его поднимались рабочие для мелкого ремонта. Часто корабли шли в плавание, имея на борту вольнонаёмных рабочих.
Во время ремонта в доках часть матросов оставалась на корабле. Завязывались знакомства, начинались беседы на политические темы, читались прокламации, принесённые рабочими.
Многие матросы участвовали до призыва в стачечной борьбе пролетариата. Иные были членами социал-демократической партии ещё до прихода на флот.
Большевистское воспитание ведущих деятелей революционного матросского движения началось ещё до II съезда РСДРП, в социал-демократических кружках, где они читали ленинскую «Искру».
Изучение распространённой на флоте ленинской «Искры» заложило в матросской среде столь прочные основы большевистского мировоззрения, что матросов не могли впоследствии сбить с правильного пути меньшевистские идеологи Севастопольского комитета.
Не подлежит сомнению, что многие матросы ещё до прихода на флот были связаны с революционными социал-демократами, получали большевистскую литературу. Она попадала через рабочих доков, где строились и ремонтировались корабли.
Из Петербурга на флот прибыл Антоненко, участник Обуховской обороны, будущий герой восстания на крейсере «Очаков». Талантливый механик, машинный квартирмейстер Степан Денисенко побывал в Батуме и в Ростове-на-Дону в разгар революционных событий. Квартирмейстеры Волошинов и Гладков были командированы в Сормово для наблюдения за стройкой крейсера «Очаков». Сормовский комитет был большевистским. Там они вступили в ряды РСДРП и вернулись в Севастополь убеждёнными ленинцами. С явкой в «Крымский союз» прибыли Иван Яхновский и будущий герой того же очаковского восстания Иван Сиротенко.
Начал свою службу на флоте большевик Александр Петров. Он вырос в революционной семье. Его старшие брат и сестра вели активную работу в казанском социал-демократическом кружке. Тринадцатилетним мальчиком Александр Петров переносил запрещённую литературу, раздавал на улицах прокламации, вложенные в рекламные объявления торговых фирм.
В восемнадцать лет Петров стал членом социал-демократической организации города Владимира, куда он переехал после ареста брата и сестры. В поисках работы Петров кочует по городам, знакомится с бытом и настроениями рабочих. Это был человек неутомимой энергии. После двенадцатичасового рабочего дня Петров находил ещё время для партийной работы, руководил рабочими кружками, неутомимо занимаясь в то же время своим самообразованием. За несколько лет работы на заводах он овладел и ремеслом слесаря.
На флот Петров прибыл образованным марксистом. Внимательный читатель ленинской «Искры», он хорошо усвоил идеи В. И. Ленина о ведущей роли партии в революционном движении пролетариата. Он разбирался в политических вопросах, у него был опыт партийной работы и талант агитатора. Петров начал свою революционную деятельность на броненосце «Екатерина II», куда он был определён матросом. Отважный революционер, он собирал тайные сходки на самом корабле. По ночам в глубинных отсеках корабля матросы собирались группами в пятьдесят — семьдесят человек. Этот корабль дал десятки матросов-агитаторов.