Перечисленные повреждения были получены на протяжении всего сражения и не привели к выходу из боя ни одного корабля или хотя бы заметному снижению интенсивности их огня.
Однако, не смотря на то, что орудия броненосцев грохотали с рекордной частотой, ожидаемого эффекта от их пальбы долго не ощущалось. И винить в том английских комендоров нельзя: они действовали безукоризненно. Ведь за плечами у большинства из них был огромный опыт: экипажи кораблей Ее Величества в то время комплектовались исключительно добровольцами; комендоры служили по 25-30 лет, и каждый год участвовали в ежеквартальных учениях, в ходе которых снарядов не жалели (столь интенсивной артиллерийской подготовки в то время не было ни в одном другом флоте мира).
Другой вопрос, что это были за снаряды и из каких пушек они выстреливались. Увы, но после 1864 г., когда лордами-адмиралами было принято решение заменять на кораблях ненадежные казнозарядные орудия на более простые и надежные дульнозарядные, прогресс британской корабельной артиллерии заключался, в основном, только в увеличении калибров. Однако фатальный недостаток дульнозарядной артиллерии – низкую точность стрельбы (из-за неплотного прилегания заряжаемого с дула снаряда к стенкам канала ствола снаряд летел по спиральной траектории, значительно отклоняясь от точки прицеливания) при всех ухищрениях устранить не удалось.
И англичанам этот недостаток был отлично известен. Например, в 1871 г. во время учений возле острова Виго 3 английских броненосца выпустили по скале длиной в 100 м 12 снарядов с дистанции в 1000 ярдов (914 м), из которых в цель попало только 2. Причем специалисты решили, что если бы мишень была подвижной, то в нее не попало бы ни одного снаряда!
5 июля 1872 г., при тестовом отстреле башни монитора “Глаттон” с дистанции 200 ярдов (180 метров) при зеркально гладкой поверхности воды первый выстрел дал промах.
Собственно, стремлением хоть как-то компенсировать этот недостаток и объясняется невероятно интенсивная по тем временам подготовка английских комендоров. Однако лорды Адмиралтейства, заправляющие в то время в Британии военно-морским делом, выросшие на традициях парусного флота, все еще полагали, что и броненосцы, как и линкоры Нельсона, будут биться на дистанции “пистолетного выстрела”, и для морских пушек важнее, чем точность, надежность и скорострельность. А по этим параметрам дульнозарядные орудия того времени превосходили казнозарядные.
На фатальный недостаток орудий накладывался не менее фатальный недостаток снарядов. Взрыватели даже фугасных снарядов срабатывали только в половине случаев; другая половина снарядов либо действовали как обычные болванки, либо разваливались при ударе о препятствие на куски без взрыва, нанося укреплениям ничтожные повреждения. А часть снарядов элементарно не выдерживала нагрузок при выстреле и взрывалась в стволе, приводя к выводу орудий из строя, или разлетались в воздухе возле среза орудийного ствола, засыпая ни в чем не повинное море градом осколков. (Позднее, осматривая захваченные укрепления Александрии, англичане нашли неразорвавшийся 8-дюймовый снаряд с “Пенелопы” в одном из главных артиллерийских погребов неприятеля, среди 400 тонн пороха. Можно представить себе, насколько скоротечнее был бы бой, если бы взрыватель этого снаряда сработал).
Так что неудивительно, что египтяне довольно долго и успешно сопротивлялись.
Пальба с обеих сторон велась настолько интенсивно, что гавань полностью заволакивало густым пороховым дымом, поднимавшимся до верхушек мачт броненосцев. Так, что английские наблюдатели не могли вести корректировку огня своей артиллерии, а египетские канониры и вовсе не видели целей. В этих условиях, если бы у египтян нашелся один минный катер и пяток смелых моряков, то такой катер мог бы беспрепятственно подойти к любому броненосцу эскадры Бошан-Сеймура и подорвать его.
Но ни минных катеров, ни, тем более, экипажей для них у Араби-паши не оказалось.
Удача наконец-то улыбнулась англичанам через полтора часа после начала боя: в 8:30 выпущенный с “Монарха” снаряд взорвал большой пороховой погреб позади форта Мерс-эль-Кханат, в результате чего форт превратился в груду обломков.
К тому времени ослабла интенсивность огня и с форта Мекс, на котором стреляли только 4 пушки. Пользуясь ослаблением неприятельского обстрела, три броненосца внешнего отряда (“Александра”, “Саперб” и “Султан”) встали на якорь между фортами Ада и Маячный, после чего эффективность их стрельбы заметно возросла.
К 9:00 сила огня с форта Мекс настолько снизилась, что Бошан-Сеймур приказал канонеркам войти в гавань и добить огнем в упор персонал и артиллерию форта и прилегающей линии укреплений.
В 10:20 “Темерер” заставил замолчать пушки Мельничной батареи. В 10:30 под перекресным огнем с “Инфлексибла” и внешней эскадры пал Маячный форт. “Саперб”, “Александра” и “Султан” сосредоточили огонь на фортах Ада и Фарос, постепенно разрушая их. Примерно в то же время “Пенелопа” подошла к форту Мекс на 1,5 кабельтова и с этой дистанции принялась добивать все то, что могло здесь еще стрелять. Около 11:00 к ней присоединился “Монарх”, который принялся залпами своих 12-дюймовок сносить земляные валы на линии обороны египтян.
В 14:00 с “Инвинсибла” отправили на берег десантную партию под командованием лейтенанта Брэтфорда, в которую входили также флаг-офицер лейтенант Лэмбтон, майор Туллах, лейтенант Пур, мичман Харди и 12 матросов). Они взорвали на форте Мекс брошенные египтянами две крупнокалиберные нарезные пушки, а гладкоствольные заклепали. После чего эта десантная партия без потерь вернулась на “Инвинсибл”.
Не хуже дела разворачивались и на другом фронте. Бошан-Сеймур приказал “Инфлексиблу” помочь кораблям Хант-Груббе в борьбе с фортом Фарос, и в 12:45 броненосец встал на якорь напротив указанной ему цели, начав обстрел из своих 16-дюймовок. В 14:30 к нему присоединился “Темерер”.
Тем временем “Александра”, “Саперб” и “Султан” добивали форт Ада. К половине второго дня с кораблей наблюдали, что весь фас этого укрепления разрушен; в 13:32 снаряд с “Саперба” взорвал на Аде пороховой погреб, после чего остатки личного состава укрепления бежали с него.
Броненосцы внешнего отряда перенесли огонь на Фарос, но этот форт держался под обстрелом 5 мощных кораблей до 16:30. Отстреливаться также продолжало единственное 7-дюймовое орудие с Госпитальной батареи и изредка стреляла пушка с форта Марабут.
К 17:00 расчет 7-дюймовки Госпитальной батареи покинул позицию, но англичане продолжали еще полчаса обстреливать группы египетских солдат, время от времени появлявшиеся на укреплениях. В 17:30 Бошан-Сеймур отдал приказ прекратить огонь и отвел все суда своей эскадры за линию брекватера. Собственно, ничего иного ему и не оставалось: целей для стрельбы больше не было, а людей для десанта, тем более в темное время суток, у него не имелось. Да и не знал он, что ⅔ гарнизона фортов в ходе перестрелки и в последующую ночь разбежались кто куда, а оставшаяся треть явно не горела желанием продолжать сопротивление.
Это при том, что укрепления Александрии отнюдь не утратили способность к борьбе. Выбиты из строя были только Мерса-эль-Кханат и Ада, где англичане взорвали пороховые погреба. Замок Фарос, на котором также в ходе боя были видны взрывы боезапаса, в целом сохранял боеспособность: из 14 стоявших на нем крупнокалиберных пушек уничтожено было только 8; 6 остальных нуждались в ремонте, но с утра могли возобновить стрельбу.
На Маячном форте из 6 нарезных орудий только одно было уничтожено прямым попаданием с “Инфлексибла”; еще два орудия опрокинулись при откате. Остальные три орудия были исправны и могли бы стрелять, если бы удалось собрать к ним расчеты.
Артиллерия форта Мекс пострадала от английского обстрела менее всего: была потеряна всего одна 8-дюймовка, сбитая выстрелом с “Пенелопы”. Правда, остальные пушки успела заклепать десантная партия с “Инвинсибла” после того, как их бросили комендоры.
На линии укреплений Рас-эль-Тин была сбиты 3 из девяти нарезных пушек, но 2 из них могли быть исправлены и с утра вновь участвовать в бою. Правда, земляной вал, прикрывавший эти батареи, был срыт английскими снарядами подчистую, и, в случае возобновления сражения, англичане попросту перебили бы прислугу этих орудий шрапнелью и из картечниц (скорее всего).
Остальные форты и укрепления Александрии потеряли по одному-два гладкоствольных орудия.
Потери в личном составе были серьезнее. Собственно египетских данных на эту тему нет, так как большая часть личного состава гарнизона дезертировала, и узнать, кто жив, кто погиб, не представлялось возможным. Пресс-служба Рагиб-паши отделалась победной реляцией, в которой утверждалось, что артиллерии фортов удалось потопить 3 броненосца и 1 деревянный корабль, а после попадания в самый большой британский корабль на нем взвился белый флаг, после чего перестрелка прекратилась и начались переговоры.
По английским же оценкам египтяне потеряли в дневном бою до 500 человек, из них не менее 150 – убитыми. Но это, конечно, прикидочная оценка; вероятно, потери у египтян были меньше.
Всего англичане выпустили по укреплениям Александрии за 10,5 часов боя 37 ракет, 33499 пули из картечниц и 3182 снаряда (преимущественно, фугасных и шрапнельных). Из них:
88 – 16-дюймовых (все с “Инфлексибла”);
117 – 12-дюймовых (все с “Монарха”);
184 – 11-дюймовых (136 с “Темерера” и 48 с “Александры”);
752 – 10-дюймовых (310 с “Саперба”, 221 с “Александры”, 137 с “Султана” и 84 с “Темерера”);
124 – 9-дюймовых (50 с “Султана”, 48 с “Монарха”, 26 с “Инвинсибла”);
231 – 8-дюймовых (все с “Пенелопы”);
119 – 7-дюймовых (65 с “Кондора”, 33 с “Биттерна”, 21 с “Монарха”);
412 – 160 мм (128 с “Кондора”, 106 с “Инвинсибла”, 101 с “Сайнета”, 49 с “Декоя”, 22 с “Бикона”, 6 с “Геликона”);
152 – 5-дюймовых ( (96 с “Пенелопы” и 56 с “Биттерна”);
остальные – меньших калибров.
Из картечниц наиболее интенсивный огонь вели корабли, действовавшие в гавани: