Русская традиция хмельного пития восходит к языческому времени. Вот как об этом повествовал древнедатский летописец Саксон Грамматик в XII веке: «В правой руке идол держал рог, который ежегодно наполнялся вином из рук жреца для гадания о плодородии следующего года… После гадания жрец выливал напиток к ногам идола и заполнял рог новым питьем. Потом просил торжественными словами счастья, богатства и побед стране, людям и себе. Окончив эту мольбу, он осушал рог одним разом и, наполнив его вновь, вкладывал сосуд в руку идолу». Найденные ныне археологами славянские языческие идолы Х века подтверждают это свидетельство, они изображены с рогом в руках. То есть уже в Х-XII веках мы видим вполне оформленную славянскую традицию произнесения здравиц, которые исконно были молитвами при жертвенном возлиянии языческим богам.
Особенность русской традиции пития так отражена в описании Саксона Грамматика: «Кубок или рог осушался одним махом до дна». Уже в XVII веке иностранцы неоднократно отмечали русскую странность пить водку не прерываясь: «Гости выпивали чаши за здоровье хозяина и хозяйки, осушая их до капли, ибо у них обыкновение, что кто не осушает чашу, тот считается отъявленным врагом, потому что не выпил за полное здоровье хозяина и хозяйки». Вот откуда ведут свое происхождение наши застольные здравицы и даже современное русское хмельное: «Ты меня уважаешь?!». Вот откуда обычай пить до дна. Это отголосок языческой традиции желать здравия и благополучия народу при жертвоприношении силам природы плодов своего труда. Потому-то наше русское хмельное питие издревле имело обязательный характер при встрече гостя, во время церемониальной трапезы, при совершении праздничных и погребальных обрядов. И оно никогда не уйдет из нашей культуры, как бы с ним ни боролись сторонники трезвости, ибо не виновно вино, виновато пьянство, согласно старинной мудрости полезно вино животу человечу, еже пити в меру его.
Традиционное питание в обиходе каждого народа – главная часть национального быта, согревающая душу родным очагом. А еще это одна из основ национального самосознания, позволяющая чувствовать свою связь с предками. Недаром именно национальная пища является жертвоприношением, которым человек воздает благодарность Богу за его благоволение к семье и роду. И мы, русские хлебопашцы, всегда приносили сначала языческим богам, а потом Богу Истинному Христианскому в пресуществленных дарах, самое дорогое, что у нас есть, – хлеб, а наши соседи мусульмане, исконные кочевники, резали на исламских религиозных праздниках свое лучшее достояние – скот.
Производящая и присваивающая культуры столкнулись сегодня в споре за первенство в России. И пока при потворстве властей побеждают и верховенствуют те, кто искони привык присваивать себе все, что встречалось на пути его кочевого народа. Присваивающая культура более древняя, более жестокая, она не терпит препятствий и стремится их преодолевать нахрапом, налетом, завоеванием. Но, не имея в основе творческого начала и терпения производителя, такие народы могут процветать лишь рядом с объектом набегов – а таковым был русский народ, являвшийся на протяжении веков вольным и подневольным кормильцем своих соседей. Вот о чем следует задуматься всем, кто мечтает заместить русское население пришлыми кочевыми этносами на просторах России. В лучшие времена русский творчески талантливый и трудолюбивый народ всегда был готов делиться заработанным и произведенным с младшими братьями, населявшими Империю, понимая свое превосходство в целях и смысле жизни. Ограбленные сегодня этими самыми неблагодарными «братьями», лишенные творчества и созидания, русские перестают трудиться на благо всех народов страны, и это вскоре больно ударит не только по нашему народу, но и по его присвоителям и расхитителям, и по власти, дозволяющей захватчикам безнаказанно грабить тружеников. Вечен закон нашей жизни русская хлеб-соль платежом красна. И горе тому, кто его забывает.
Русское тело и русское дело
Казалось бы, какое отношение имеет русский физический тип к тому делу, которое предпочитает русский народ: земледелие, ремесла, строительство. Между тем, именно русский физический тип определяет наши устремления и предпочтения в труде, ибо, как установлено наукой, фундаментальные элементы культуры в своих истоках связаны с особенностями человеческой биологии.
Взглянем на среднестатистического русского человека – обычного, небогатырского телосложения, ничем не выдающегося вида. Тело у типичных русских крепко сбитое, ширококостное, угловатое, коренастое, кряжистое. В твердой своей походке русский мужик словно врастает ногами в землю. Роста русичи разного. Поколения, испытавшие в детстве голод, пережившие военное детство или ужасы нынешнего геноцида, мельче и короче тех, кто имел счастье родиться и вырасти в более благоприятные времена. Но телесная крепость и кряжистость, широта кости, плотность и дородство тела проявляются у русского мужчины с детства и оцениваются одобрительным приговором родовы: «Мужичок!». Не является недостатком и приземистость, ибо здесь отмечена близость, связанность человека с землей-матушкой. Дородство ценится и в русских девушках, и в женщинах, а потому нарочитая современная худоба и модная девичья истощенность интуитивно тревожат близких и заставляют их усиленно откармливать молодку, приводя ее в соответствие с русским идеалом красной девицы – стройной и статной «лебедушки», будущей матери многочисленного семейства. Телесная крепость и кряжистость, прочность кости и плотность тела искони были русским идеалом, потому что именно они обеспечивали выживание русского народа в тяжелейших климатических условиях нашей страны, где если голод или недород охватил страну, то «пока толстый сохнет, худой сдохнет». Такой телесный «состав» русского народа обусловил его необыкновенную выносливость, огромную физическую силу и терпеливость в труде. Русские в буквальном смысле являются костяком, становым хребтом России, на своем горбу вытаскивая страну из злоключений истории. Впрягаться ли в соху и борону вместо лошади, стоять ли за станком по две-три смены кряду, выживать и воевать в тридцатиградусные морозы и в сорокаградусную жару – все это русские свойства крайнего терпения и стойкости, дарованные нам во многом благодаря нашему физическому типу. И пусть случается, что «крепко скроен, да не ладно сшит», русский крой силушки молодецкой сохраняет нас и нашу Державу в целости до сих пор. А сформировал нас такими тысячелетний земледельческий образ жизни, где «что посеешь, то и пожнешь». Психология вечного народа-труженика родила множество трудовых поговорок: «Бобы не грибы, не посеяв, не взойдут», «Масло само не родится», «Добывай всяк своим горбом», «В поле серпом да вилами, так и дома ножом да вилкою», «Дал Бог руки, а веревки сам вей».
Национальную особость имеют и русские лица. Слово лицо недаром производится от глагола лить, ведь каждый человек неизбежно – вылитый отец или мать, он не только сам отвечает за свое лицо, но и родители его несут за него ответ. «Свинья не родит бобра, сова не высидит орла».
Национальный идеал русской телесной красоты – кровь с молоком, это значит кровная, наследственная крепость шлифуется с юности сытным и здоровым питанием. Хранящие национальный идеал русские песни так описывают мужскую красоту: плечи могучие, широкие, богатырские, головушка буйная, удалая, молодецкая, телом не велик, да широк, словом, красен человек статью. Само слово стать – крепость и стройность одновременно. Чтобы добиться стати, в русских семьях новорожденного до года пеленали в тугие пеленки, выпрямляли ручки и ножки, ровняли спинку, обматывая их двухметровым широким поясом поверх одеял.
Стать присуща и добрым молодцам, и красным девицам. Для русской женской красоты в песнях веками создавался словесный идеал: руса коса до шелкова пояса, телом кругла, бела, как мытая репка, грудь лебедина, походка павлина, сама собой миленька, личиком беленька.
Можно долго рассуждать о многочисленности русских типов и разнообразии русских лиц, но если спросить любого из нас, что есть русская красота, то каждый опишет русые волосы, белую кожу, синие глаза, точеное лицо, высокий лоб. Никого из русских такому идеалу не учили, нигде русскую красоту не преподают, а только знаем мы о ней, внутренним чутьем угадываем, родовой памятью помним о прекрасных русских ликах.
Сам язык нас учит тому, что лицо должно быть близко к святому лику, не случайно и слова эти одного корня. Верх телесного совершенства, когда лицо подобно лику, выражающему духовную красоту человека. Отклонение от идеала русской красоты на Руси едко высмеивалось, за такими ухмылками природы виделась русским духовная скудость рода и нравственная ущербность семьи несчастного урода. Вот и говорили тогда безжалостно: «Ни кожи, ни рожи, ни виденья», «Нос крючком, борода клочком», «Гороховое чучело, воронье пугало, сморчок сморчком».
И худоба не для русского человека. Не зря слово худой от понятия худо. Телесной худобы русские искони боялись, как признака болезни и слабости, то есть вырождения. Худобой корили: худ, как треска, как жердь, кости да кожа, глиста глистой. А еще национальной заповедью слышал русский человек с детства: «Избави нас, Боже, от лыса, коса, рыжа и кривоноса». Неслучайно возник оберег, призывающий остерегаться и сторониться своих одноплеменников с врожденными уродствами. Кривонос – человек с асимметрией в лице, как ныне установлено психиатрами, имеет в себе зародыши душевных болезней. Косоглазие – явная черта вырождения. Врожденную скудость волос на голове народная мудрость полагает признаком злобности характера, и генетики лысую от рождения голову считают чертой дегенерации. А вот почему сторонились рыжих? Это разъясняет другая русская поговорка, заставляющая распознавать в облике своего с виду человека признаки чуженина и быть осторожным с такими людьми: «С черным в лес не ходи, рыжему пальца в рот не клади, с курчавым не вяжись»