бе русский язык за века межнационального общения?
Исследователи-этнолингвисты провели кропотливую работу по изучению ксенонимов русского языка и установили: ксенонимы – это негативная оценка чужаков, образное обозначение внешних врагов, топтавших русскую землю на протяжении всей нашей истории. На основании ксенофобных слов русского языка лингвисты выяснили, кто из народов мира вредил русским больше всего. Предсказуемо оказалось – татары. Вспомним чертополох, зовущийся в говорах татарник, чирьи и нарывы, именуемые барин-татарин. Сохранилось и меткое русское выражение о больной голове: татары в башке молотят. Вспомним, что незваный гость сравнивается в русской поговорке с татарином. Еще на Руси горько шутили: «Ешь медведь татарина – оба не надобны». Не жалует русский язык и немцев. О язвах на коже в Сибири говорят: немцы сели, тараканов в России прозывают прусаками, швабами и немцами. Саранчу именуют шведами. Отложилось в памяти русского потомства, как татары, немцы, шведы в трудные для русских времена, подобно полчищам насекомых, вторгались на наши земли, истребляя все на своем пути. Осталась в русском языке недобрая память о поляках. От имени мазовецких поляков пошло русское прозвище мазурик, то есть вор, пройдоха. Помнит русский язык французское нашествие. С тех пор завелось в русском языке слово шаромыжник от французского cher ami – дорогой друг, так голодные французы, скитаясь по холодной России в 1812 году, просили-канючили у крестьян чего поесть. С тех пор это слово означает – шатун и плут. Ругательство шваль народилось от французского chevalier. А еще в языке осталось «Голодный француз и вороне рад».
Русские имеют древнюю привычку хранить имена своих исторических врагов в кличках домашних животных, психологически точно выверенный путь преодоления страха перед врагами. Если именем врага назвать кота или собаку, то враг перестает быть страшным. И впрямь кошачье прозвище Мурзик напоминает нам о том, что этих хитрых, умных, ловких животных наши предки метко сравнивали с мурзой, татарским князем, вековым поработителем русского народа. Или вот в Сибири широко распространена собачья кличка Кучум, разумеется, в честь сибирского хана, побежденного Ермаком Тимофеевичем. Собак черной масти, причем исключительно дворняжек, в России непременно кличут Цыган. А теперь прикиньте, сколько бродит по России рыжих, вороватых, драных котов по кличке Чубайс. И с каким удовольствием дают русские люди этим самым котам-чубайсам пинка за их шкодливость и воровство, перебарывая свой страх перед убивающей нас государственной машиной, в которой настоящий Чубайс – один из ее маховиков. Почему имена врагов русского народа оказываются в кличках домашних животных? Во-первых, как я уже говорила, так преодолевается паралич воли перед лицом орудующего против нас противника. Во-вторых, наш язык исправно выполняет свою традиционную обязанность – сохранять в народной памяти имена врагов нации. Представьте, пройдет двести-триста лет, русский народ преодолеет последствия разрушительной деятельности Чубайса, но имя этого персонажа язык донесет до потомков в виде презрительной клички самых помойных и самых визгливых животных рыжей масти. Ничего не поделаешь, такова русская народная благодарность за чубайсовские дела, такова историческая злопамятность языка.
Русский язык хранит память о народах, ходивших на нас войной. Татары, шведы, поляки, немцы – с ними все ясно – внешние враги и постоянные приграничные соперники. Но вот что интересно, этнолингвистикой установлен парадоксальный факт: почему-то два народа, никогда не выступавшие против русских открытой войной, удостоились в русском языке наибольшего количества ксенофобских наименований. Эти два народа – цыгане и евреи. Причем их именами называют в русском языке вещи, похожие на настоящие, но только внешне. Разбавленную самопальную водку называют цыганское молоко, козу кличут жидовской коровой, луну – цыганским солнцем, мелкий короткий дождик, как ни на что не годный, прозван у нас жидовским дождем, сильный мороз – цыганским жаром. Жидками русские зовут кусачих насекомых и домашних муравьев, жидами зовут воробьев, которые тучей налетают откуда ни возьмись и сильно вредят крестьянским посевам. Цыганской рыбой прозвали головастиков, вроде и рыба, а не настоящая, жидолкой зовут мелкую рыбешку гольца, не годящегося в пищу. Интересно, что этими этническими названиями метят в русском языке опасные ядовитые растения, физалис, к примеру, зовут вишня жидовская. В Малороссии жидками именуют поганки, гриб-дождевик русские называют цыганский табак. Цыганское золото, еврейское золото – всякий поддельный под золото металл. Немалый перечень прилипчивых заразных болезней удостоены той же этнической меты: лишай – жид-жидовин, сибирская язва – жидовка, озноб – цыганский пот.
Что же хотели передать своим потомкам наши предки, закладывая свой жизненный опыт в самую надежную, самую верную, самую крепкую память – язык. Предупреждение. Пока не обрели собственного опыта общения с другими народами, быть всегда настороже с опасными для нас, русских, этническими соседями. Приведу свидетельство лингвиста Е. Л. Березович, специально изучавшей проблему лингвистической ксеномотивации и опубликовавшей результаты своих исследований в журнале «Вопросы языкознания» (М., 2007, № 1):
«Предсказуем тот факт, что лидерами по количеству вторичных номинаций, по накалу экспрессии в лексике восточнославянских языков, а также целого ряда других европейских языков будут цыган и еврей, обозначения этносов, которые на протяжении многих веков являются чужими среди своих для восточных славян».
Цитирую строго научный журнал и в нем сугубо научную статью, откуда взяты примеры, цитирую для того, чтобы меня не обвинили все в той же пресловутой ксенофобии. В цитируемой мною научной статье из журнала «Вопросы языкознания» читаем, что не только русские, украинцы и белорусы жалуют соседние народы таким неприветливым образом. Другие народы Европы сохранили для своих потомков те же предупреждения. Англичане, например, имеют ксенонимы для своих вековых врагов – шотландцев, ирландцев, голландцев, а также для цыган и евреев. Немцы нарекли ксенонимами поляков, чехов, русских и опять-таки цыган и евреев. Поляки и чехи наградили ксенонимами немцев, чехов, шведов, русских и опять же евреев, цыган. Научный факт, как против него попрешь, однако к немцам, полякам и англичанам у судов наших претензий нет, они есть только к русскому народу, причем это касается ксенофобии по отношению только к евреям. Вот загадочный парадокс: цыгане не заставляют русских отказываться от своих представлений о них и не волокут нас в суд, чтобы заставить изъясняться к ним в любви. Немцы, поляки, шведы тоже помалкивают, не изъявляя намерений склонять нас к симпатиям. И только за евреев отечественная Фемида тащит всякого в уголовную ответственность. Почему в нашей стране судебные органы так страстно желают, чтобы мы разом и сильно полюбили евреев?
Немало споров ведется вокруг пресловутого слова жид, которое сегодня судами почти всегда признается оскорбительным и почему-то разжигающим межнациональную рознь, и за которое ныне можно получить срок по 282-й статье Уголовного кодекса за разжигание межнациональной розни. На самом же деле в употреблении этого слова нет ничего преступного.
О религиозном понимании слова жид писал выдающийся исследователь древнерусской культуры академик Ю. К. Бегунов: «Значение и смысловая нагрузка термина „жид“ во многих современных публикациях соответствует его специфическому православному пониманию в том виде, в котором оно выражено в официальном учении Православной Церкви. Слово „жид“ используется в общепринятом в православии смысле как характеристика религиозных экстремистов и фанатиков, сатанистов-христоненавистников, деятельно исповедующих расистские и христоборческие положения Талмуда и Шулхан-Аруха. В значительной части мировой политической и исторической литературы, в частности – в русской полемической литературе, с древнейших времен (см. например, знаменитое „Слово о законе и благодати“ митрополита Иллариона (XII в.) – под жидами понимаются потомки тех богоборцев, которые требовали у римского прокуратора Иудеи Понтия Пилата смерти Иисуса Христа».
«Термин „жид“, – пишет далее в своем исследовании академик Ю. К. Бегунов, – не является ни унизительным, ни оскорбительным – ни по признаку национальной, ни по признаку религиозной принадлежности, хотя и может субъективно восприниматься таковым отдельными лицами (например, еврейскими расистами и иудейскими религиозными экстремистами) в зависимости от их мировоззренческих установок. С точки зрения современной науки, наиболее адекватным содержанием этого термина является обозначение воинствующего антихристианина, чьи убеждения и действия основаны на вере в собственную национальную исключительность и богоизбранность с ветхозаветных времен для господства над всеми народами земли».
Первое церковное упоминание о жидах мы встречаем в тексте Евангелия. Апостол Иоанн говорит о «праздниках жидовских» (Евангелие от Иоанна глава 6, стих 4), о том, что «жиды искали Его (Иисуса)», «жиды спорили между собой» (Евангелие от Иоанна, глава 7, стих 11, глава 6, стих 52). Апостол Павел в послании к галатам (глава 1, стихи 13–14) говорит, что он «будучи в жидовстве, премного гнал Церковь Божию и разрушал ее», «преуспевал в жидовстве паче многих сверстников». В многотомных «Житиях святых» святителя Дмитрия Ростовского, изданных на русском языке в 1902–1910 годах и многократно переизданных в наши дни по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго, в Житии преподобного Евстратия Постника читаем: «Жидовин начал ругаться над святым Евстратием так же, как отцы его над самим Господом Иисусом Христом… Жидовин распалился гневом, схватил копье и пронзил пригвожденного… Тело святого мученика жидовин, сняв с креста, ввергнул в море».