Паника, которую она так долго подавляла, взяла верх. Ее лицо пылало, сердце сдавила пустота, не дававшая ей покоя после потери письма Хелы, беспокойство за Лайлу, Энрике, Северина и Гипноса сводило с ума.
Считай, сказала она себе. 13, 26, 39, 52, 65, 78, 91…
Секунды медленно таяли. Тяжесть, сжимавшая грудь, понемногу отступала, пока наконец она снова смогла сосредоточиться на том, что происходит вокруг. Опустив руки, она подняла голову. Вокруг было тихо. Жидкое стекло застыло в метре от них и уже начало твердеть. Зофья подняла глаза и увидела, что огромный стеклянный дракон замер прямо над ними, его распростертые крылья сверкали, пасть была распахнута, а когти впивались в пол.
Северин спрыгнул на мраморный пол, прислонившись головой к одному из постаментов. Он размял ноги, пригладил волосы и ослепительно улыбнулся.
– Отличная работа, Феникс.
В Париже Северин частенько так говорил. И эти слова согревали ее. Чем дольше она смотрела на него, тем больше узнавала его улыбку. Лайла как-то назвала ее улыбкой «сытого волка».
Она не видела этой улыбки с тех пор, как умер Тристан, но хорошо ее помнила. Он всегда так улыбался перед тем, как приобретение падало ему в руки, когда все шло по плану, и эта улыбка была знакома Зофье так же хорошо, как стеклянные перегонные кубы и измерительные приборы, когда-то заполнявшие полки ее лаборатории в Эдеме.
Последнее время она не позволяла себе думать о том, что оставила в Эдеме, потому что вероятность ее возвращения туда была очень мала. Однако, если вернулась улыбка Северина, возможно, вернется и многое другое.
– Я знаю, – ответила она.
Северин расхохотался.
СПУСТЯ ЧАС ПОИСКА ВЫХОДА в веренице потайных коридоров Дома Януса они наконец смогли выбраться наружу. Холодный воздух обжигал легкие Зофьи, когда они вместе с Гипносом, Энрике, Лайлой и Северином петляли по проходам с низко нависающими потолками, которыми были пронизаны улочки Венеции. В ушах у нее до сих пор звенело от взрыва, и она принялась считать фонари, свисавшие с карнизов. Она убеждала себя в том, что каждый фонарь, который она видела, делал ее путь из тьмы к свету на шаг короче.
Неизвестность страшила ее. Беспокоила ее словно зудящее место в душе, бесконечно расчесываемое ее мыслями. Лишь напоминание о том, что Лайла зависела от нее, немного ослабляло панику, однако Зофья не могла перестать думать о Хеле, и звуки и хаос, оставшиеся в ее памяти после завершения приобретения на Карнавале, лишь еще больше убеждали ее, что она слишком многого не знала. Зофья настолько ушла в себя, считая фонари, что почти не слышала разговора рядом с собой, пока Северин не окликнул ее.
– Что? – спросила она громко, когда они остановились перед изогнутой аркой.
Вдали расстилалась мерцающая черная вода перед Мостом Риальто. Торговые палатки на рынке были закрыты, и никто не попадался им на пути, кроме бродячих котов.
– Взрывное устройство, – сказал Северин. – Полагаю, несложно было прицепить его к гондоле Руслана.
Проблем? Нет, подумала Зофья, мгновенно возвращаясь мысленно к поцелую с Энрике. Эта мысль была приятной, даже вызывала ощущение счастья, как воспоминание о камине, горевшем в гостиной родителей зимой, даря ощущение полной безопасности. Но затем она вспомнила о потерянном письме Хелы, и ее лицо помрачнело.
– Не было никаких проблем установить взрывное устройство, – сказала Зофья. Она засунула руку в рукав, где вторая половина бомбы была пристегнута к ее предплечью, и вытащила ее. В лучах лунного света казалось, словно она вырезана изо льда.
– Если нажать на спусковой крючок, другая часть взорвется.
– Отлично, – воскликнул Северин. Он некоторое время переминался с ноги на ногу, не глядя на них. – Нам необходимо разобраться с Русланом до того, как отправимся на остров, и не можем допустить, чтобы он спрыгнул с гондолы, пытаясь спастись. Он мне не доверяет.
Лайла прищурилась, распрямив плечи. Зофья хорошо знала эту позу. Лайла словно к чему-то готовилась.
– И что это значит? – спросил Энрике.
– Это значит… что нам потребуется помощь, – ответил Северин.
– От кого? – спросил Энрике.
– Теперь можешь выходить, – тихо произнес Северин.
Чья-то фигура вышла из тени, и Зофья сразу узнала, кто это: длинные рыжие волосы, палец с шипом на мизинце. Ева Ефремова.
Когда Зофья встречалась раньше с Сотворенной художницей, Ева отличалась сдержанностью. Ее губы всегда были плотно сжаты, что говорило о недобром нраве. И она и не была добра с Лайлой, однако для этого существовала причина. Зофья вспомнила, как Лайла умоляла ее помочь им в Спящем Дворце, обещая Еве, что той больше не придется подчиняться Руслану, что они смогут защитить ее и ее отца, которого Руслан угрожал убить. Ева взглянула на Северина. Ее глаза казались огромными, и Зофья поняла, что она волновалась.
– Я… я здесь, чтобы помочь, – сказала Ева.
– Видел я твою помощь, – огрызнулся Энрике, коснувшись уха.
– Мы правда можем ей доверять? – спросил Гипнос.
Ева открыла рот, чтобы ответить, но Лайла перебила ее.
– Да, – сказала она.
– После всего, что она сделала? – удивился Энрике.
– Нельзя загнать дикого зверя в угол, а потом злиться на него за то, что он тебя укусил, – сказала Лайла. Ее голос звучал спокойно и невозмутимо. Зофья не могла понять, злится ли она. – Я помню информацию, считанную с вещей Евы.
Глаза Евы округлились, губы слегка приоткрылись. Это означало, что она потрясена ответом Лайлы. Но Зофью это не удивило. Она знала, что Лайла – добрейшей души человек.
– Я просто хочу начать все сначала, – призналась Ева. – Хочу… хочу стать свободной. – Ева вскинула голову, глядя им в глаза. – Я могу сделать так, что Руслана на время парализует и он не сможет выпрыгнуть из лодки.
– А взамен, – сказал Северин, обводя друзей взглядом, – я пообещал предоставить Еве жилье в Эдеме и защиту для нее и ее отца от Вавилонского Ордена.
– Да уж, замечательно, – проворчал Гипнос.
– И, вероятно, работу, – продолжил Северин.
Лайла слегка напряглась. Зофья заметила, что его взгляд задержался на Лайле. Эта манера поведения тоже была ей знакома. Рассказывая о своих планах в Эдеме, Северин всегда так же смотрел на Лайлу. Видя это снова, Зофья вспомнила обо всех их прошлых моделях поведения. Все это напоминало физику, изучение действующих механизмов и взаимодействие света. Лайла была опорной точкой, вокруг которой оказались сосредоточены все важные вещи в их группе. Северин был массой, весом, определяющим их направление. Энрике давал им глубину. Зофья, по крайней мере, она на это надеялась, несла свет. Она не знала точно, в чем заключался вклад Гипноса, но не могла представить их содружество без него. Возможно, именно это и делало его незаменимым.
– Тогда договорились, – сказал Северин.
Зофья подняла глаза. Она не слушала его.
– Нам необходимо действовать быстро, – сказала Ева, взглянув на лагуну. – Он уже в пути.
ЗОФЬЯ И ЭНРИКЕ СИДЕЛИ, прижавшись друг к другу, в одной из гондол, арендованных Евой, которые она разместила посреди лагуны. Гипнос ждал их на берегу, чтобы выиграть для них время, прежде чем кто-то явится выяснять причины неминуемого взрыва. Лодка слегка покачивалась на воде. Крошечное оптическое устройство, когда-то – часть корсета Лайлы, теперь торчало на носу лодки. Сквозь него Зофья могла наблюдать за гондолой Руслана в шести метрах от них. Северин на водном велосипеде медленно направлялся в сторону гондолы патриарха Падшего Дома. Как только Ева подаст сигнал, Зофья взорвет бомбу.
– А пока ждем, – сказал Энрике.
Хрустальный детонатор лежал на дне гондолы прямо перед Зофьей. По сигналу Евы она нажмет на кнопку, гондола разлетится на куски, и утром они смогут спокойно отправиться в Повелью. Возможно, завтра в это же время Лайла уже будет в безопасности. Эта мысль согревала Зофью.
– Зофья… прости меня, гм, за то, что произошло тогда, – сказал Энрике.
Его слова нарушили ее размышления. Обернувшись к нему, она нахмурилась. О чем это он?
– Мне кажется, я не был тебе хорошим другом.
Однако Зофья считала иначе, но Энрике не дал ей и слова сказать.
– Настоящие друзья не думают только о себе и интересуются теми, кто им дорог, – продолжал он. – А я не спросил, что ты чувствовала после нашего поцелуя, потому что думал, что тебе это неприятно. Но теперь мне кажется, это что-то другое. Но если дело все-таки в поцелуе, я прошу прощения и за это.
– Я не жалею, что мы поцеловались, – ответила Зофья.
– Правда?
– Это ни с чем не сравнимо. – Энрике просиял.
– Я никогда ни с кем не целовалась, поэтому мне не с чем сравнивать.
Теперь нахмурился он.
Немного помолчав, Зофья добавила:
– Мне понравилось.
Это была правда, но Зофье было немного больно. Она знала, что Энрике поцеловал ее для того, чтобы лебяжьи крылья раскинулись и спрятали от Руслана. А она поцеловала бы его просто так. Она давно хотела поцеловать его. Если бы она не ждала сигнала от Северина, если бы в этом мире было меньше неизвестного, она с удовольствием поцеловала бы его снова.
Выражение лица Энрике изменилось.
– Зофья, я…
Краем глаза Зофья заметила, что Ева подает сигнал, что означало, что ее гондола оказалась рядом с гондолой Руслана. Глянув в оптическое устройство, Зофья увидела, что Руслана парализовало, его руки застыли в воздухе, челюсть отвисла. Глаза расширились от ярости.
Пора.
Зофья с силой ударила ладонью по детонатору, и яркая вспышка озарила окрестности.
20. Лайла
За пять минут до взрыва Лайла, затаив дыхание, сидела в гондоле, упершись руками в днище лодки. Обрывки чужих воспоминаний проносились в ее голове. Лодка хотела поведать ей о маленьком ребенке, пытавшемся опустить руку в грязную воду, об ужасе его родителей. О запахах ранней весны, гирляндах фиалок, свисающих с мостов, чтобы заглушить запах сточных вод. Лайла отмахнулась от тайн лодки и уперлась взглядом в темное днище. Плескавшаяся вокруг вода донесла звуки разговора, и когда он на мгновение умолкал, ей чудилось, словно ее собственная судьба разворачивалась перед ней.