Возможно, это и есть лучший способ использовать Эль Страйкер – для меня и против Дэниела.
Глава 6. Эль
Дорогая Вселенная, мне крышка.
С любовью,
Эль.
Мне всегда нравилась сказка о Красной Шапочке. Это опасно и волнующе, когда волк притворяется добрым и милым, прежде чем показать свою истинную сущность.
Именно так я чувствовала себя от взгляда Колтона, когда он расхаживал по кабинету и разглядывал меня, будто я жирный сочный стейк. Он был злым и страшным Серым Волком, а я маленькой Красной Шапочкой, гадающей, собирается ли он меня съесть.
Или же что-то еще. Я постоянно смотрела на его губы. Я никогда не вела себя так с мужчинами, но если бы он попросил меня доказать, что на фотографии действительно я, моя одежда упала бы на пол быстрее, чем он успел бы договорить.
Обычно я не такая легкомысленная и на самом деле довольно разборчива в мужчинах, с которыми ложусь в постель, но Колтон пробуждает во мне жаждущую секса богиню. Я не уверена, что это хорошо. Мне не нравится испытывать слабость в любых ее проявлениях.
Я жутко боялась, дрожала, сидя на стуле, увядала под его взглядом, разрываясь между желанием и ужасом, и все время буквально отсчитывала секунды до момента, когда он взорвется, будет кричать на меня за то, что посмела надругаться над его кабинетом… А потом отправит меня домой с волчьим билетом.
Но он этого не сделал.
Удивительно, но он был спокоен, холоден, сдержан и… господи, так сексуален.
Клянусь, когда он смотрел на мою задницу на том листке, он возбудился, и его сшитые на заказ брюки натянулись спереди. Не знаю, возможно, это было лишь в моем воображении и тайных желаниях.
Как бы там ни было, моя жажда приключений и острых ощущений в конце концов обдала меня обжигающим кипятком, и в этой истории я безумный охотник и бедный кролик в одном лице.
О чем я только думала?
«Ты и не думала», – предательски отвечает мой мозг.
Выполненное задание дарит такой блаженный трепет, но неудача никогда не ощущалась столь остро.
Лифт и так не самая быстрая машина, но сейчас, кажется, едет еще медленнее. Когда он наконец издает сигнал и двери на первом этаже открываются, Тиффани уже ждет у дверей, прыгая с ноги на ногу в нервном возбуждении.
– Где ты была? – тут же шепчет она. – Ты поднялась наверх полчаса назад!
– Пошли, – шиплю я, отталкивая ее от двери, и направляюсь к машине на парковке. Я завожу Камми и выезжаю на свободную дорогу.
Я смотрю в зеркало заднего вида, ловя себя на мысли, что ищу глазами синий «Лотус» Колтона. Убедившись, что сзади никого нет, я быстро рассказываю обо всем, что произошло, и челюсть Тиффани опускается все ниже и ниже, сначала от восторга, а затем от ужаса.
– Закрой рот, Тифф, а то муха залетит. Или член, – говорю я, постукивая ее по подбородку кончиками пальцев.
– Прошу, скажи, что нас не уволили. Я так не хочу разносить крылышки в «Хутерс»[3] или заниматься чем-то подобным.
– Не торопись стирать свои оранжевые шортики, – отвечаю я, напоминая Тиффани, как с первого курса колледжа она несколько лет работала «разносчицей крылышек». – Думаю, что тебе нечего бояться. Насчет себя не уверена.
Тифф медленно и глубоко вздохнула, а затем потянула меня за руку:
– Что случилось потом?
Поворачивая на шоссе, я качаю головой.
– Я не знаю, что случилось. Он устроил мне допрос, а затем попросил уйти. Сказал, что мне придется набраться терпения и ждать.
– Ждать? – негодует Тифф, роясь в сумочке в поисках вездесущей чрезвычайной пачки сырных крекеров с арахисовым маслом. Она привыкла заедать стресс и всегда носит с собой перекус, если какая-нибудь фигня случается, а это определенно тот случай. – И что, черт возьми, это значит? – спрашивает она, брызгая оранжевыми крошками.
Тифф протягивает мне крекер, что весьма щедро с ее стороны, поэтому я беру его, хотя мой желудок настолько завязан в узел, что я не особенно настроена на еду.
– Не знаю, но мне это не нравится. Думаю, что он меня уволит, но перед этим наверняка поморочит мне голову. Кажется, именно я надену оранжевые шорты! Но хуже всего то, что папа меня убьет!
Тиффани на секунду задумывается, ее мозг продолжает прорабатывать всю сказанную мной информацию, когда мы подъезжаем к ее дому.
– Ладно, успокойся, чикуль, – говорит Тиффани, внезапно расслабляясь и отмахиваясь от меня. Однако я делаю все наоборот, крепко сжимая руль.
– По мне, так это реально хороший знак. Будь у него желание уволить тебя, он уже это сделал бы. Тут же вызвал бы охрану и отдел кадров и обставил бы все красиво, выпроваживая тебя в пылу стыда и славы. Если он не сделал этого, значит, и не собирается. Вопрос в том… что же тогда он предпримет?
Тиффани небрежно запихивает в рот сэндвич из сырных крекеров с арахисовым маслом, громко жует и отпивает из бутылки с водой, чтобы на зубах не осталось оранжевых крошек.
– Он дерзкий, высокомерный ублюдок, прижавший тебя к стенке. Как он этим воспользуется?
Похоже, всем, кто, как и я, проявляет неуважение к Колтону Вулфу, не удается уйти безнаказанными.
Это значит, что он что-то замышляет, что-то гораздо хуже, чем увольнение. Меня это очень пугает, особенно если учесть, как его заинтересовало то, что я дочь Дэниела Страйкера.
Я высаживаю Тиффани и обещаю сообщить ей, если что-то изменится. Когда она заходит внутрь, я слышу ее громкий голос:
– Эйс, ты весь день провалялся на диване?
Я съеживаюсь от мысли, что у нее и своих проблем полно. Может, ей стоит отдать оранжевые шортики Эйсу? Кажется, я слышала о мужской версии «Хутерс». Это местечко называется «Тэллиуокерс». Папаши сейчас в моде, и Эйс мог бы поработать там, чтобы расправить свои крылышки подальше от визжания Тиффани.
Утро встречает меня ярким солнечным светом в противовес моему настроению. Должно быть, Софи держалась от меня подальше из-за того, что я ворочалась всю ночь: хотя бы проснулась без комка шерсти во рту. Это единственное светлое пятно в моей утренней раздражительности.
На работе я поглощаю кофе в таких количествах, что час за часом бегаю в туалет, и это неописуемо раздражает Миранду.
После обеда ее прорывает, и она напоминает нам с Тиффани «вернуться к работе». Как будто мы до этого валяли дурака, когда я делала ксерокопии, а Тиффани отвечала на телефонные звонки.
День тянется. По своему обыкновенному расписанию в два часа приходит почтальон, мы подготавливаем доставку «Федэкс» для Арнольда, и до пяти часов никаких дел не остается.
От скуки я нервничаю еще сильнее, потому что каждый раз, услышав сигнал лифта или звонок по внутренней линии, я клянусь, что это сотрудник отдела кадров хочет сообщить мне об увольнении и напомнить оставить пропуск на парковку, когда я буду уходить.
Около четырех часов я вижу, как из лифта выходит Бетти Робертс, один из руководителей отдела кадров, и мое сердце останавливается. О Боже, они решили сделать это сейчас.
– Эй, Тиффани, – говорит Бетти, вытаскивая листок бумаги. Тиффани, которая держит себя в руках намного лучше, чем я, поднимает глаза. – Нам только что позвонили из медицинского учреждения. Сказали, что им нужно подтвердить твои данные. Заполнишь это для меня, пожалуйста?
Эта маленькая паника – ничто по сравнению с тем, что происходит, когда через сорок пять минут спустился Рикки. Я стояла к нему спиной, поэтому, когда он положил руку мне на плечо, я в ужасе чуть не перепрыгнула через стойку.
– Что за… Рикки!
– Рад, что ты помнишь мое имя, – шутит Рикки, делая шаг назад. – Дэниел хочет тебя видеть и просит подняться к нему в кабинет.
– Но я…
– Тифф и одна тут управится. Так ведь? – говорит он, наклоняясь, чтобы взглянуть на Тиффани, которая кивает, сдвинув брови, когда она переводит взгляд с меня на Рикки.
– Дэниел сказал, что отправил Миранде запрос отпустить тебя для работы, так что давай, – дружелюбно говорит Рикки и кивает головой, приглашая пойти за ним.
Ох, блин. Я не думала о таком варианте. Я представляла себе, как Колтон увольняет меня, шантажирует, соблазняет… Ладно, последнее не так уж и плохо.
Но я ни за что бы не подумала, что он меня сдаст.
Если Колтон сказал отцу, тот может выйти из себя и уволить меня сам. Но самое главное, что папа узнает мой страшный секрет о том, что я зависима от острых ощущений, а я совершенно точно не хочу это обсуждать.
Это глупо, но он думает, что я давно переросла это безумие, повзрослела и стала ответственным, полезным для общества человеком и все такое.
И я стала. По большей части.
Мне просто нравится время от времени ходить по лезвию ножа, и в этом нет ничего плохого… в основном.
Но папа – прямой и узкомыслящий тип и совсем этого не понимает. Я уже чувствую его разочарование во мне, болезненное и тяжелое.
Недовольная тем, что ее вытащили из офиса, Миранда подходит, чтобы помочь Тиффани.
– Иди, Эль. Передай отцу привет.
Ее язвительный подкол намекает на то, что я иду наверх только из-за моих отношений с руководителем Дэниелом Страйкером, независимо от того, какое официальное поручение папа упомянул в своем запросе по электронной почте.
Несмотря на то что я уже исключила ее из списка, я мысленно вычеркиваю имя Миранды из числа возможных кандидаток для папы толстым черным перманентным маркером. Стервозность не допускается.
– Привет, Миранда, – говорит Рикки, пристально глядя на нее. – Тебе когда-нибудь говорили, что ты похожа на Шанайю Твейн, исполнительницу кантри и поп-музыки, в ее лучшие годы?
Что, черт возьми, Рикки такое несет? Клянусь, я улавливаю кокетливые нотки в его голосе, но это самый странный комплимент, который я когда-либо слышала, хотя один парень однажды сказал мне, что мои глаза хочется облизать.
Даже тот глазолиз справился куда лучше, чем Рикки.