– Полагаю, ваше молчание означает, что вы оказались между молотом и наковальней. И да, возможно, я перебарщиваю. Но тем не менее для вас это прекрасная возможность. – Я намеренно делаю акцент на том, какую пользу из этого может извлечь лично она, а не я или ее отец, способный повлиять на это решение. – Я бросаю вам официальный вызов. Поэтому, раз уж вы не послали меня к чертям собачьим, полагаю, что принимаете мое… предложение. Завтра, когда придете на работу, зайдите ко мне в кабинет. Ваше первое задание – помочь Хелен организовать для вас подходящее рабочее место. Договорились?
Эль моргает, по-прежнему не говоря ни слова, затем наклоняет голову.
– Мистер Вулф, должна признать, я поняла лишь четверть того, что вы сказали. Что значит перебарщиваете? И что значит «к собачьим чертям»?
Я смеюсь, радуясь, что она не отказалась.
– Это лишь часть того, чему вы научитесь, работая на меня. Если завтра в девять я увижу вас в приемной, думаю, ваш ответ будет очевиден. Сделайте разумный выбор.
Глава 8. Эль
– Пей до дна, сучка. Мне нужно, чтобы ты поработала язычком.
Тиффани делает глоток вина, а затем высовывает язык, довольно неприлично шевеля им в моем направлении.
– Мы не настолько близки, Тифф, – дразню ее я. На самом деле, я действительно пытаюсь уйти от темы, которая лежит на поверхности. Однако второй бокал вина делает свое дело, и мне все сложнее становится увильнуть от ответа.
Я буду проклинать себя за маленький порыв, но что произошло, то произошло.
– Он хочет, чтобы я работала на него.
Бокал Тиффани едва не разлетается на кусочки, когда она со стуком ставит его на кофейный столик. Она скидывает ноги с дивана и вскакивает, впервые с тех пор, как час назад мы ввалились в мою квартиру.
– Что?
Я глупо улыбаюсь, понимая, что ошарашила ее.
– Ну, что-то типа того. Предложил мне стать его ассистенткой.
Тиффани танцует по всей комнате, рискуя запнуться о собственные ноги или о мое грязное белье, и довольно фальшиво поет:
– Он хочет тебя, он хо-о-о-очет тебя! Эль отведает немножко Би-би-си!
Мои глаза вылезли из орбит.
– Чего? Причем тут вообще Би-би-си? И не много ли порнухи ты смотришь в последнее время? Строишь мне глазки и разговариваешь на языке Pornhub.
– Большая британская сарделина, – говорит она, кивая, как будто эта расшифровка очевидна. Вообще-то нет. – И я не строю тебе глазки, а обещаю подумать, если ты нальешь мне еще бокальчик.
Она осушает свой бокал и приветственно поднимает его к потолку, прежде чем налить себе еще. Какое облегчение, что сегодня она не за рулем.
Наполняя бокал, она бормочет себе под нос:
– Он хочет предложить тебе член-ство. Держу пари, что он одновременно жует булочку и заваривает свои чайные пакетики в чьем-то рту. – Она запрокидывает голову, едва не расплескав налитое до краев вино, закрывает глаза и громко говорит с фальшивым английским акцентом: – О, боже, я завершаю! Завершаю!
До меня не сразу доходит, что она имеет в виду «кончаю», и мы вместе заливаемся диким хохотом. Мы валяемся на диване, корчась от смеха, будто в наши желудки залили кока-колу с «Ментосом».
– Несомненно, великолепно, – говорю я сквозь фырканье: мой поддельный акцент немногим лучше, чем у Тиффани.
Наконец мы перестаем смеяться, и вся тяжесть ситуации тяжким грузом ложится на мои плечи.
– Что же мне делать? – хнычу я.
Взгляд Тиффани, вопрошающий, а что тут непонятного, заставляет меня почувствовать: я что-то упускаю.
– Работать на него.
Я смотрю на нее тем же взглядом, потому что она единственная, кто не видит общую картину. Прежде чем я успеваю поспорить, она поднимает руку и вскидывает идеально очерченную бровь, предупреждая, что перебивать ее не стоит. Я закрываю рот и даю ей слово.
– Ты умна, а он горяч. Голову в песок не прячь. – Она пьяно улыбается. – Я такая поэтесса.
Ее взгляд проясняется, и она говорит:
– Я буду скучать по тебе и, скорее всего, помру от безграничной скуки, потому что именно ты вносишь разнообразие в наши серые будни, но тебе нужно хватать этого быка обеими руками и держаться за него всем, чем только можно.
– Думаешь? – говорю я, понимая, что уже приняла решение. На самом деле я все решила еще до того, как вышла из его кабинета.
Тиффани делает глоток и спрашивает с наигранным равнодушием:
– Папочка уже в курсе?
Я слишком глубоко погружена в собственные проблемы, чтобы хоть как-то отреагировать на это прозвище.
– Нет, но он точно убьет меня, или Колтона, или нас обоих. – Я по-настоящему боюсь этого, но, что более важно, признаюсь: – Я не хочу причинять ему боль.
Она утешительно гладит меня по руке:
– Не стоит забивать подобными мыслями свою маленькую красивую голову. Я стану папиной девочкой, пока ты будешь занята злым и страшным Серым Волком. Уверена, папочку нужно будет хорошенько утешить, а в этом я разбираюсь.
Конечно, она меня дразнит. Но затем шутка заходит слишком далеко.
– Когда мы поженимся, ты будешь называть меня мамой? Или мамулей?
Я резко вытягиваю ногу, пиная ее в бок, и она охает.
– Хватит нести всякий бред про моего отца, женщина. Этого никогда не случится. – Она наклоняет голову, не глядя мне в глаза, как будто игнорирует мое решение. – Лучше не нарушать Девчачий Кодекс.
Она вздыхает и смотрит на меня.
– Ладно. А что, если ты мне, я тебе? Можешь нарушить кодекс и поиметь моего брата, а взамен я получу папочку.
Я с отвращением мотаю головой.
– Нет, я не буду трахаться с Эйсом. Его поезд давно ушел. А ты не будешь трахаться с моим отцом. Сменим тему. Что мне надеть?
Я пускаю в ход свой последний козырь, так как шмотки – единственная вещь, способная отвлечь внимание Тиффани от отца.
Она охает, ставит бокал на стол и встает. Затем хватает меня за руку и практически тащит в спальню, где швыряет меня на кровать. К счастью, мой бокал не так полон, как у нее, поэтому я не проливаю ни капли.
Софи подскакивает, мяукает и шипит, выражая свое неудовольствие тем, что ее побеспокоили на ее троне, известном также как моя кровать. Я шиплю в ответ, зная, что позже меня ждет расплата за неповиновение. Наверняка это будет комок шерсти.
На мгновение я думаю, будет ли Тиффани меня соблазнять, когда она задумчиво обводит меня глазами. А затем распахивает мой шкаф и начинает рыться в вещах, вытаскивая юбки и топы.
Если бы это была я, в моей комнате закружился бы вихрь из одежды. Однако Тиффани более последовательна: она держит в руках три топа, критически их рассматривая.
– Сексуально, но не слишком. Ты же не хочешь выглядеть так, будто получила повышение, стоя на коленях?
– Вообще-то кверху задницей. Я упала с принтера на пол. Это была настоящая Hello Kitty-ситуация. Слава богу, я недавно сделала депиляцию. – Я съеживаюсь от мысли, что депиляция воском – это чертовски больно, но сверкнуть зарослями перед Колтоном Вулфом было бы в миллион раз больнее.
Тиффани улыбается, но остается сосредоточенной.
– Не целомудренно и не слишком скромно. Не стоит выглядеть, как девственница, если, конечно, это не его грязная фантазия. – Она смотрит на меня так, будто я что-то об этом знаю. Я мотаю головой, почти уверенная, что таким образом его не добиться. Тиффани кивает, соглашаясь с моей оценкой. – Но при этом профессионально.
– Вот эту, – решает она, протягивая серую рубашку на пуговицах. Она сделана из невероятно мягкого хлопка, поэтому я и ее купила, но выглядит довольно просто.
– Думаешь? – спрашиваю я. Она куда больше разбирается в моде, чем я, но от этой рубашки буквально веет безвкусицей.
Она швыряет ее в меня.
– Подожди и увидишь. Поверь мне, надень ее.
Я снимаю удобную футболку и надеваю серую рубашку, выбранную Тиффани, застегиваю ее. Стоя только в рубашке и носках, в зеркале я выгляжу, как герой Тома Круза из «Рискованного бизнеса». Ну, может быть, как студентка колледжа, нарядившаяся на Хеллоуин шлюшкой, потому что на мне нет лифчика, и сквозь тонкий хлопок отлично видны мои соски.
Привет, буфера!
Тиффани достает из шкафа юбку темно-сливового цвета.
– И эту. – Взмахом руки она дает знак надеть ее. Я делаю, как приказано, пока она копается в моем комоде.
– Чулки.
Она протягивает мне пару чулок, мои любимых, таких же темно-фиолетовых, как и юбка, но шелковистых, с маленькими горошинами, придающими им изящества.
– И последнее, но не менее важное – аксессуары. Возьми.
Она протягивает мне многониточное ожерелье из искусственного жемчуга.
– Я не надену жемчужное ожерелье в первый рабочий день у Колтона Вулфа.
С Тиффани спорить бесполезно.
– Вызов? – Она изгибает бровь, понимая, что я у нее на крючке. – Он может и не понять отсылку. Наверное, в Лондоне это называется как-то иначе.
Я настороженно смотрю на ожерелье.
– Колье-чокер королевы? – предполагает она.
Я все еще протестую, но осторожно натягиваю чулки на ноги. Тиффани протягивает мне черные туфли на высоком каблуке, и я надеваю их, глядя в зеркало.
– Забери волосы, но выпусти пару завитков. Макияж для работы, бордовая помада, чтобы сочеталась с юбкой, но не тон в тон. – Тиффани берет мои волосы и собирает их на макушке, имитируя пучок. – Ты выглядишь в точности как сексуальная библиотекарша, и что-то мне подсказывает, что это прямая дорога к Колтону Вулфу… в штаны.
– Я не собираюсь лезть к нему в штаны, Тифф.
Она закатывает глаза.
– Ну конечно, пока он не залезет в твои. Дамы вперед. Всегда. Это признак настоящего джентльмена.
– Он просто использует меня, чтобы разобраться с отцом. Он буквально так и сказал мне, чтобы оставить свои мечты о Золушке.
Даже вслух мне очень грустно говорить об этом.
В голосе Тиффани четко слышится сожаление.
– Он так сказал. Возможно, это даже правда. Но это не единственная причина. Посмотри на себя, детка.