– Вчера вечером, когда я пришла домой, Эйс пригласил своих друзей на вечеринку в моей гостиной! Опять же, даже не спросив меня! Я ненадолго ушла, чтобы перекусить, и когда вернулась, они все напились и так громко орали, что я слышала их на лестнице. Я подумала, что кто-то вломился в мой дом, потому что они кричали: «Хватай, убей его!». Они так сильно буянили, что я пригрозила им вызвать полицию раньше соседей. Они унесли свои задницы, оставив после себя весь этот беспорядок, который ты видела. Эйс не извинился и, конечно же, не соизволил прибраться после своих пацанских посиделок.
Ее голос уже больше не разгневанный: она говорит грустно и испуганно.
– Он продолжал играть, едва оторвавшись, чтобы помахать своим друзьям. Я даже не уверена, что он вообще ложился спать. Я действительно хочу помочь Эйсу выбраться из этой ямы, в которой он застрял, но он испытывает меня, Эль. Это плохо для нас обоих.
Она плюхается рядом со мной, уткнувшись лицом в свои руки, а затем резко одергивает их, вспомнив, что ее лицо покрыто наполовину засохшей жижей.
– Иди смывай свою маску, и мы поедем баловать себя. Тебе станет лучше, – обещаю я ей. – И вкусно поедим. Тако? Суши? Все, что захочешь.
Тиффани направляется в ванную, и через мгновение слышится шум воды. Я всегда дразню подругу, что ей не хватает безуминки в жизни, и тогда на сцену выхожу я, но количество безумия, которое выливает на нее Эйс, – это уже чересчур. Даже для такого дикого ребенка, как я, и совершенно точно для такой сдержанной и организованной девушки, как Тиффани.
– Кстати, почему Эйс назвал свою собаку Кевином? Звучит странно. Это больше человеческое имя, а не кличка для собаки. – Из гостиной слышится лай Кевина, когда я произношу его имя.
Тиффани посмеивается.
– Его не всегда звали Кевином. Думаю, что его назвали так в честь героя фильма «Один дома», но Эйс никогда в этом не признается. Кевина звали Рик, когда он завел его. Вплоть до того момента, когда однажды Рик убежал, а Эйсу пришлось носиться по всей улице и кричать: «Рик, Рик, Рик!», и соседские дети услышали вопли и начали дразнить его тем, что он зовет свой елдык. Сказали, что если у него стояк, то надо держать елдык в кулаке.
Она смеется, а затем из ванной доносится откашливание.
– Ты в порядке?
Громкое фырканье, а затем хихиканье.
– Да, я просто хлебнула немного воды, когда засмеялась. – На секунду она замолкает, и хотя я ее не вижу, кажется, что она предалась воспоминаниям, возможно, о том времени, когда еще не была готова разорвать Эйса. – Эйс сменил имя Рик на Кевин. Почему он не выбрал Ровер или Бастер, я не знаю. Собаке нужна собачья кличка.
Я снова плюхнулась на кровать.
– Нет, это точно Кевин. По нему видно. Для Бастера выглядит слишком несчастным. Но теперь, когда ты мне про это рассказала, я запомню «Рик-Елдык» для Рикки. Будет неплохо в нужный момент поставить его на место.
Тиффани выходит из ванной и выглядит куда лучше без зеленой жижи и с легким розовым румянцем на щеках. Она направляется к своему комоду, и да, бюстгальтеры в верхнем ящике.
– Красный или розовый? – не дождавшись моего решения, сбрасывает халат и надевает розовый. Она запихивает сиськи в чашечки и выглядит даже веселее, чем обычно. – Ладно. Давайте сменим тему. Вы общаетесь с папочкой?
Я громко глотаю.
– Черт, прямо по больному. Даму стоит сначала предупредить, может, даже немного разогреть. Слышала когда-нибудь про прелюдии?
Я закрываю глаза на «папочку». Это становится плохой привычкой, но сейчас я думаю совсем о другом.
Тиффани щелкает пальцами в мою сторону, говоря мне, чтобы я прекратила тормозить и начала говорить.
– И да, и нет. У нас была целая беседа в его кабинете, когда он все узнал, но он увильнул от нашего обеда у «Фрэнки». В смысле, он сказал, что был занят, и я знаю, что он занят, но отменил не поэтому. Он слишком зол, чтобы сидеть со мной за одним столом и делиться картошкой. – Я дергаю нитку на одеяле, и Тиффани хлопает меня по руке.
– Прекрати. Оно дорогое. И это тоже прекрати. – Она указывает на мое лицо. – Перестань быть такой мрачной и надутой и скажи своему отцу, что ты взрослая женщина, которая может делать то, что хочет и с кем хочет, когда и где хочет.
Она натягивает подходящие розовые трусики и направляется к своему шкафу, показывая мне, что и здесь я была права: он прекрасно организован со всеми новыми тряпками, которые подруга купила.
– Легче сказать, чем сделать, – говорю я, все еще дуясь. – И мы с Колтоном Вулфом не мутим.
И это на самом деле правда. Я не трахалась с ним… пока что. Но я хочу этого, и он тоже хочет. Я знаю, что он справился и с нашим вызовом. Я поняла это по его голодному взгляду, которым он вчера пожирал меня в кабинете. Я тоже был хороша, сдерживалась до поздней ночи даже после того, как двадцать четыре часа истекли, на случай, если он позвонит. Я бы согласилась приехать и перепихнуться. Черт, часть меня даже ждала этого. Но мой телефон так и не зазвонил, и перед сном я вытащила Максимуса, свой любимый вибратор, и кончила с именем Колтона на губах.
Эта проблема не имеет никакого отношения к разногласиям с отцом. Или, по крайней мере, я хочу, чтобы так было. Личное и профессиональное так сильно переплетаются.
Тиффани вскидывает свои свежеокрашенные брови.
– Я не дура, Эль. Но если ты не готова говорить об этом, это нормально. Я хочу знать лишь одну вещь: тебе нравится работать на Колтона? С ним? В этой теме со штаб-квартирой?
Я вздыхаю и встречаюсь с ней взглядом, надеясь, что она увидит правду, даже если я пока не готова ее рассказать.
– Нравится. Кроме шуток, мне это нравится. Он давит на меня, но уважает мою работу. Я чувствую, что наконец-то делаю нечто большее, как будто оно того стоит, и мой вклад ценен. Я словно летаю, когда мы вместе усердно работаем.
– Тогда скажи об этом папочке, – говорит Тиффани, как будто это так просто. – Ты типа лучшая дочь в мире и при этом крутая сучка. Я горжусь тем, что называю тебя моей лучшей подругой, и буду гордиться еще сильнее, если когда-нибудь назову тебя своей падчерицей.
Я бросаю в нее подушку, а потом еще одну, когда она слишком быстро уворачивается от первой. Вторая летит ей прямо в лицо.
– Стоп! Нет, просто нет.
Она подмигивает, и я понимаю, что она нарочно меня подзадоривала. В основном. Но мне нужно было отомстить ей за папочку еще в прошлые разы.
Она кладет подушки обратно на кровать и взбивает их ребром ладони, чтобы они стали идеально пышными.
– Дай отцу уважать твой выбор. Дай ему шанс уважать его.
– Ладно… ладно, – отвечаю я, вздыхая. – Идем. Кажется, мы прощелкали нашу запись. И если они примут нас позже, придется заплатить двойные чаевые.
Тиффани берет сумочку.
– Я заплачу, потому что в нашем опоздании виноват Эйс. В который раз.
Мы благополучно проходим по коридору, но рядом с кухней попадаем в засаду Кевина, который запрыгивает Тиффани на ногу и нюхает ее промежность.
– Кевин! Нет!
Она сбрасывает пса до того, как он успевает ухватить ее ногу, но Кевин не заканчивает играть и зубами цепляется за чехол для одежды, перекинутый через руку Тиффани, и трясет головой. «Р-р-р-р!»
– Господи, ты издеваешься? – Еще чуть-чуть, и Тиффани зайдется в истерике. – Кевин! Отпусти!
Но пес держит крепко и рвется назад, как будто это игра в перетягивание каната, и он уже планирует отведать стейка на праздничном ужине в честь своей победы. Тиффани едва стоит на ногах, но борется за чехол для одежды всеми возможными силами, потому что он защищает ее платье для вечеринки у мистера Фокса.
Я хватаю ее за талию и тяну так сильно, как только могу, чтобы вернуть ей равновесие: двое нас против Кевина. У двоих против одного должно быть больше шансов на победу, но никто не знает, чем может закончиться битва по перетягиванию платья… против собаки.
– Эйс, сними свою собаку с моего платья! – пронзительно кричит Тиффани. – Он не будет меня слушать и испортит его! Кевин, нет! Кевин!
То, как она повторяет похожую на человеческое имя кличку собаки, заставило бы меня засмеяться, но не сейчас, когда на карту поставлено так много. Однако у меня внезапно пропадает все сочувствие к Эйсу за то, что его высмеивали за Рика, Елдыка и прочие дурацкие имена, которые он придумал для этого пса-монстра со стекающей вниз мордой, когда он отвечает своей сестре.
– Погоди, у меня важный матч! – бросает Эйс, продолжая щелкать кнопками. – Бум, сучки!
Кевин снова трясет головой. Кажется, его инстинкты охотничьей собаки подсказывают ему сжать зубы еще сильнее, когда он резко крутит и дергает головой взад-вперед.
Внезапно раздается ужасный звук, похожий на расстегивающуюся молнию: чехол для одежды рвется, и я вижу, что рвется не только он. Юбка на платье Тиффани почти разорвана пополам. Наряд испорчен.
– Твою мать! – выпаливаю я, когда Тиффани кричит как резаная. Если ее соседи вызовут полицию прямо сейчас, им стоить сменить местную надзорную бригаду.
Чувствуя надвигающуюся опасность, Кевин убегает на кухню.
– Тиффани… – произносит потрясенный Эйс, а его глаза полны ужаса. Но, увы, уже слишком поздно.
– Я убью тебя! – кричит Тиффани, расплакавшись.
Я выталкиваю Тиффани из дома, прежде чем она успеет выполнить свое обещание. Одним глазом я пристально смотрю на Эйса, другим – на расстроенную Тиффани, и как-то умудряюсь сохранять бдительность на случай, если заявятся любопытные соседи или полиция, чтобы узнать, что, черт возьми, происходит. Это как иметь глаза на затылке, которые волшебным образом появляются, когда ты становишься мамой. Я далека от материнства, но позабочусь о своей подруге, несмотря ни на что.
Все это время Тифф плачет, держа в руках испорченные остатки ее платья, словно тело любимого человека. Я понимаю, она действительно хотела отлично выглядеть на вечеринке, и это платье было частью бюджета, отведенного на гардероб. Бюджета, который ей пришлось найти из-за недавней небрежной ошибки Эйса. Он просто рушит все, а Тиффани приходится за это расплачиваться.