Я давлюсь чаем, но не потому, что это мерзкая картина, хотя это так. Но хм, маленькая милая старушка Ба ведь просто пошутила, что Эдди купается под золотым дождем? Конечно… нет? И тысячу раз фу. Когда я смотрю на нее, стараясь изо всех сил, чтобы мои брови не доползли до линии волос, она выглядит настолько невинной, насколько это возможно. Но в ее глазах есть что-то, что говорит, что она вовсе не глупая старуха, как многие о ней думают. Внутри нее прячется острый ум.
– Мама, – шепчет шокированная Мэри, но поглаживает руку матери. – Уверена, он просто позволил себе немного дерзости. Не будь грубой перед гостями.
Эдди ухмыляется, оставшись безнаказанным за грубое приветствие Колтона и оскорбление Ба. И все это до того, как он садится за стол.
Он подходит ближе к Эдвину и выдвигает стул. Его «подруга», которая, кажется, думает, что это своего рода комедийное представление в ее честь, собирается сесть, очевидно, полагая, что Эдди ведет себя с ней как джентльмен.
Она понимает свою ошибку, когда падает на ковровое покрытие с воплем, похожим на тот, что издает испуганная курица. Я изумленно смотрю на бедняжку, когда Эдди садится, даже не предлагая девушке руку не смотря в ее сторону, чтобы убедиться, что она сидит на заднице на полу.
Признаться, недавно я сама была в похожей ситуации, когда оконфузилась в кабинете Колтона. Единственное преимущество, которое у меня было перед девушкой Эдди, – на мне хотя бы были трусики. Совершенно очевидно, что на ней их нет. И я не единственная, кто это замечает. Колтон сразу отводит взгляд, будучи джентльменом. Эдвин насмешливо смотрит на бедняжку одновременно похотливым и оценивающим взглядом.
Я знаю, что он отец Колтона, но единственная мысль, что пришла ко мне в голову, – мерзкая свинья. Теперь я вижу, откуда Эдди получил свое «обаяние».
Лиззи спешит на помощь, но девушка отмахивается от нее. Собрав воедино все достоинство, что у нее осталось, она встает, разглаживает волосы и коротенькое платье и выдвигает стул рядом с Эдди.
– Как всегда блестяще, – говорит Колтон, враждебно глядя на брата.
– Альфред! – кричит Эдди, по-видимому, не обращая внимания на то, как он себя ведет, или, может быть, ему просто наплевать. – Побыстрее, ты чертовски медленный. Я слишком трезв для этого.
Эдди откидывается на спинку стула и, наконец, видит, что за столом гостья. Он смотрит на меня с кокетливой ухмылкой, которую он совершенно точно тренировал в зеркале, хотя его девушка сидит рядом с ним.
– А это что за сладенький бисквитик?
Я смотрю на Эдвина и Мэри, ожидая, что даже если они на стороне Эдди, у них все равно есть какие-то границы. Но Мэри просто выглядит запуганной, а Эдвина будто бы забавляет хамское поведение старшего сына.
Между тем единственное, что удерживает меня на своем месте, это нежная и поддерживающая рука Колтона на моей ноге. И хотя это я должна быть той, кто помогает ему в этом бардаке, сейчас я исполняю молчаливый приказ играть хорошо. Иначе я окажусь в какой-нибудь тюрьме, где наверняка подают только чай. Я умру от обезвоживания, и Эдди определенно этого не стоит.
– Эль Страйкер, – стискиваю зубы я. Я слышала много прозвищ от всяких придурков, но «сладенький бисквитик» кажется одним из самых унизительных. Впрочем, дело не в самом прозвище, а в Эдди, который его произнес. Я чувствую, что мне срочно нужно в душ, чтобы смыть его масляный взгляд.
– Эль – возлюбленная Колтона, – добавляет Мэри. – Разве это не чудесно? Они только что приехали.
– Что ж. – Приторный взгляд Эдди почему-то становится еще хуже. Даже через стол кажется слишком интимным. – Может, мне стоит сказать «чур я» на кусочек американского пирога, который младший брат привез домой?
Я смотрю на Эдди, будучи девушкой, которую доставали и клеили куда более достойные мужчины, чем он.
– Что значит «чур я»?
Я даже не смотрю на Колтона, когда спрашиваю, но он отвечает на мой вопрос:
– Это значит претендовать. – Колтон встает, упираясь обеими ладонями о стол, и наклоняется к Эдди. – Не будь кретином. Прояви уважение к Эль. Она моя девушка.
Эдди небрежно пожимает плечами, но Колтон садится. В конце концов, я внесу за него залог, чтоб вызволить из тюрьмы. Эдди действительно вытягивает из всех самое худшее.
– Ладная девка, – говорит девушка Эдди, смеясь, и ее голос становится громче, пока она не прерывается и не заканчивает хрюкать, как свинья.
И тут я подумала, что мне стоит пожалеть девушку. Но каждая женщина сама за себя, если уж она бросает меня под автобус, а после смеется, как торчок на мете.
– Серьезно?
Я не хотела произносить это слово или, по крайней мере, чтобы его услышали, но оно вырывается, и она слышит. Весь стол слышит.
– Что-то не так, янки? – спрашивает девушка, возможно, осознав, что ее комментарий не оценили. Единственная хорошая новость в том, что я точно знаю, что у нее нет оружия. Я осмотрела ее платье сверху донизу, и в нем нет ничего, кроме открытых частей тела. Хотя ее акриловые ногти могут стать смертельным оружием.
Возможно, чуть позже она подрочит Эдди и отрежет ему ногтями член? Ему это явно не повредит.
Однако я иду на попятную, играя роль женщины с хорошими манерами, которой меня воспитал отец, хоть мои сладкие речи – сплошной сахар.
– Я сказала, что нас так и не представили друг другу. Ты знаешь мое имя, но я не знаю твоего.
– Завтра это не будет иметь никакого значения, – говорит Ба, потягивая чай.
Эдди подтверждает ее слова, легкомысленно говоря:
– О, это Амелия.
Она снова вопит.
– Ава!
Эдди пожимает плечами, и Ба выглядит довольной тем, что оказалась права.
Альфред появляется с бутылкой вина и встает рядом с Эдвином, ожидая, когда его заметят. Когда Эдвин кивает, Альфред откупоривает вино и резко наливает буквально несколько капель в бокал.
Эдвин вращает бокал, устраивая настоящее шоу, когда беседа останавливается в ожидании. Он нюхает, а затем делает глоток, пробуя его на вкус так, словно полощет рот. Я, конечно, не сомелье, но винишка в своей жизни выпила немало. Может быть, больше, чем немало, если быть предельно честной. Но чего я никогда не делала, так это не втягивала щеки, будто делаю минет и издаю хлюпающие звуки во рту, из-за чего выгляжу как будто плююсь, а не глотаю.
Наконец Эдвин глотает и, не глядя на Альфреда, считает вино приемлемым.
– Подойдет.
Альфред наливает бокал для Эдвина, затем для Эдди. Ава тоже берет бокал. Колтон отказывается, и хотя я люблю вино куда больше, чем чай, я тоже отказываюсь, следуя его примеру. Лиззи и Мэри тоже отказываются, но Ба соглашается с очередным резким замечанием.
– Если он пьет хорошее вино, то, клянусь королевой Викторией, я тоже.
Ба настроена серьезно. Она поднимает бокал, и быстрее, чем я успеваю сказать «До дна!», осушает его и ставит на стол. Мне вспоминается японский ужин с Колтоном, потому что Альфред, будто ожидая этого, стоит наготове, чтобы наполнить его.
– Ба, не переутомляйтесь. Мы еще не обедали.
Замечание Эдвина натыкается на такой ледяной взгляд, от которого на экваторе может выпасть снег.
– Следи за собой, – говорит Ба, указывая своим бокалом на бокал вина Эдвина. – Итак, что привело тебя в этот ад, Колти? Хотя я, конечно, рада, что ты здесь.
Ба в ударе. Кажется, я могла бы полюбить ее. Я все еще переживаю, что она малость сумасшедшая. Или даже больше? Что больше, чем малость?
Воспоминания об уроках трудов, которые я посещала, возвращаются ко мне. Чутка, щепотка, чуточку… от меньшего к большему. В Ба точно есть чуточку безумия. Как минимум. Могу поспорить, что она готова выполнить любой вызов от Тиффани или от меня, а это довольно весомый комплимент с моей стороны.
– Да, Колти. Ты практически сбежал посреди ночи. Я так и не понял, зачем ты полетел через океан. – Самодовольное выражение лица Эдди говорит о том, что он точно понял, зачем.
– Я здесь по делам, – спокойно говорит Колтон, избегая приманок Эдди. – У меня все хорошо в Штатах, я член совета директоров компании «Фокс Индастриз».
Будем честными. У Колтона не просто «все хорошо». Он самая настоящая рок-звезда компании. Прости, отец!
Эдвин, кажется, не особенно впечатлен.
– Тебе дали руководящую должность в готовом семейном бизнесе, а ты свалил зарабатывать деньги для чужой компании в Штатах? Неутешительно.
Я чувствую, как пальцы Колтона напряглись на моем предплечье, и знаю, что он вот-вот взорвется, поэтому я решаю вмешаться, чтобы спасти его.
– Простите, мистер Вулф. Какой у вас семейный бизнес?
– В основном сельское хозяйство, – говорит Мэри, слабо улыбаясь. – Фамилия нашей семьи на протяжении веков была знаком качества свежего мяса в Великобритании. Бизнес начался всего лишь с одного человека, который разводил скот и каждый день ходил с фермы на ферму продавать яйца. Со временем работа одного превратилась в целую компанию, которую мы имеем сейчас.
Она звучит почти ностальгически, сентиментально рассказывая о развитии компании.
– Не трать кислород, пытаясь вернуть Колтона в семейное дело. Все мы знаем, почему он ушел. – Эдди наклоняется вперед, чтобы лучше рассмотреть реакцию Колтона. – Он не мог быть вторым лучшим.
– Это точно, милый! – говорит Ава, хлопая ресницами. – Он просто не мог сравниться с таким блюдом, как ты!
Она снова начинает смеяться и хрюкать, как свинья, и я не могу не поморщиться.
Кажется, даже Эдвин насытился дурными манерами Авы, хоть и оправдывает своего сына.
– Да-да, верно, хватит этой чепухи, – рычит Эдвин. – Зачем же ты на самом деле вернулся домой, Колтон? Говоришь, что в Штатах у тебя все хорошо, но сидишь здесь.
Обвинение мертвым грузом повисает в воздухе, потому что Эдвин буквально бросает его в лицо своему сыну. Эдди, конечно, быстро замечает это и пользуется преимуществом.
– Точно, папа. Колтон, ты бросил свою семью, не сказав ни слова, и вернулся без предупреждения с американкой и сомнительной историей о самопровозглашенном успехе. По мне, так это все брехня.