– Какого черта это было, Вулф? Ты чертов ублюдок! Я могу выбить из тебя все твое офигенное дерьмо прямо сейчас! Если тебе есть, что сказать в свое оправдание, мистер, то сделай это до того, как я… ах!
Ее голос проходит путь от визга до истерического пронзительного вопля и обратно до злобного рычания, когда она толкает меня в грудь. Я сижу совершенно неподвижно, что, кажется, бесит ее еще больше.
Вся эта постановка веселит меня и вызывает улыбку, но я поджимаю губы и принимаю мудрое решение не улыбаться.
– Виноват. Прости, Эль. – Начать с извинений вполне разумно, но она заводится еще сильнее.
– Еще как! – Она снова шлепает меня, но на этот раз я беру ее руки в свои и целую ее.
На мгновение она продолжает борьбу, а затем целует меня в ответ, крепко и жестоко. Не страстно. Это наказание.
– Ты напугал меня до смерти, Вулф.
– Почему ты называешь меня Вулф? – спрашиваю я, мои губы все еще прижимаются к ее.
Она чмокает меня губами и отвечает с улыбкой.
– Не знаю. Наверное, потому что злюсь на тебя.
Но она кажется не такой злой, как минуту назад.
– Ты сказала «чертов». Кажется, я плохо на тебя влияю. – Опасное наблюдение, но она нормально воспринимает его, улыбаясь чуть шире. – Ты готова услышать все сейчас? Или тебе нужно еще немного меня поколотить?
Она откидывается назад, скрестив руки на груди, и приказывает:
– Выкладывай.
– Давным-давно моя семья очень много инвестировала в землю, и им очень повезло, когда они получили контракт на снабжение армии и флота продовольствием. Позже наши мясные консервы и сгущенное молоко стали любимым пайком солдат в окопах, по сравнению с тушенкой Маконохи.
– С чем? Неважно. Я так понимаю, основная суть в том, что ваша семья стала богаче? – Она крутит кистью, показывая, чтобы я продолжал.
– Да… Депрессия расстроила наши планы, но во время Второй мировой войны мы сразу же доставляли продовольствие и для наших солдат, и для янки. Рядом с поместьем находится аэродром, и во время войны он служил базой для американских самолетов и их сопровождения. Все время, пока они были в Англии, они наслаждались продуктами нашей семьи. И с тех пор мы продолжали расти… все больше и больше.
– И ты бросил все это? – спрашивает Эль с подозрением. – Зачем?
– Я подумал, что ты поймешь меня, как никто другой. Твой отец мог с легкостью выбить тебе должность, так же, как я мог стать руководителем в офисе семьи. Отец и Эдди выбрали этот путь, и это им не помогло. Они растрачивают свои дни, играя в бизнесменов, не справляются с трастами, тратят деньги на спортивные команды, о которых ничего не знают, и расшвыриваются своей мнимой властью, как тупые идиоты.
От отвращения к их образу жизни я чувствую горечь во рту.
– Я хочу заработать все сам. Иначе это бессмысленно.
Эль глотает слюну.
– Вот черт, я закатила самую настоящую истерику, а ты просто все испортил, будучи таким… – Она машет мне руками, к счастью, в воздухе и не прикасаясь ко мне. – Хорошим и честным.
Она что… разочарована?
Я весьма озадачен.
– Мне… жаль? – Извинения вновь кажутся самым безопасным выходом, но прежде это не сработало.
– Все в порядке, – фыркает она и закатывает глаза, напоминая мне Лиззи. – Расскажи остальное, про штаб-квартиру.
– Идея пришла мне в голову, как только я услышал о соревновании проектов второй штаб-квартиры, – признаюсь я.
Она перебивает меня, высказывая обвинения.
– Значит, ты знал все это время и не сказал ни слова?
Я медленно киваю, и она победно насмехается.
– Просто хотела убедиться, что ты знаешь, что я все поняла. Продолжай.
Я прощаю ей этот язвительный комментарий. Он оправдан, учитывая все, что я вылил на нее в последний день. И я подозреваю, что этот разговор, хотя и о работе, ведется с моей девушкой Эль, а не с моей ассистенткой Эль.
– Поместье по большей части пустует, с одной стороны граничит с длинной дорогой, ведущей к бульвару, и находится менее чем в восьми километрах от небольшого аэропорта, который станет отличным пунктом отгрузки, и близко к железной дороге. Я знаю владения как свои пять пальцев. Там есть все, что нужно для штаб-квартиры. И для всего остального. Уверен, что для роста компании нужна штаб-квартира за рубежом.
– Но как… Господи, Колтон, здесь так много препятствий, которые придется преодолеть, даже с корпоративной стороны, – говорит Эль.
А вот и моя умная ассистентка.
– Нам нужно вернуться в отель и позвонить Гэри и Дебре, чтобы ввести их в курс дела. Особенно Гэри. Ты должен рассказать ему про семейный траст, чтобы он изучил законность этого и дал тебе несколько советов. Просто в частной беседе, не для «Фокс».
Я знаю, что она права, но я так долго держал эту сторону своей жизни – свою семью – в тайне от людей из «Фокс». Все знают, что я из богатой семьи. Привилегированное воспитание невозможно скрыть, но степень родословной – это совсем другое, и я больше не смогу хранить ее в секрете. Нет, если я хочу, чтобы со штаб-квартирой все получилось, и у меня есть намерения все рассказать.
– Согласен. Думаешь, я могу доверить ему свою тайну?
Я выдаю желаемое за действительное. Гэри осторожен, наверняка, но слухи обо мне тут же разлетятся по всем кулерам с водой на каждом этаже «Фокс».
– Возможно, мне стоит сначала обсудить это с Алланом, чтобы он не был ошарашен.
Эль удивленно смотрит на меня.
– Мистер Фокс тоже не знает? – Когда я неловко морщусь, она мотает головой, едва ли не задевая меня своими волосами. – Тупой мужлан. Тупой, сексуальный, умный мужлан.
Не смею обращать ее внимание на то, что два ее эпитета являются буквальными противоположностями друг друга. Я позволяю ей критически взглянуть на меня, зная, что заслуживаю этого. А также зная, что она уже на моей стороне. Это само по себе похоже на победу. Или хотя бы на ее начало.
– Что насчет твоей семьи? Не говоря о делах или, может быть, плюсом к ним, в чем дело? Потому что это было жестко. И я говорю это как тот, кто знает бдительных, чрезмерно заботливых, гиперопекающих, возлагающих большие надежды родителей.
Я смеюсь над ее описанием Дэниела. После визита к моей семье держу пари, нам обоим он не кажется таким уж плохим.
– Ты видела, откуда ноги растут. Отец – осел, который потакает Эдди независимо от того, что он делает. Или, скорее, не делает, потому что он бесцельно берется то за одно, то за другое. Он прожигает кислород и живет в трастовом фонде. Он – причина, по которой я занялся боксом в детстве.
Множество воспоминаний одновременно обрушиваются на меня, физическая боль эхом отдается во мне, и по привычке я сжимаю челюсть, готовясь к удару.
Эль замечает это и утешительно кладет руку на бедро.
– Выскажись. Я обещала хранить твои секреты. Думаю, тебе стоит выплеснуть это. Ради работы, ради нас, но в первую очередь только ради себя. Представь, что ты отрываешь лейкопластырь. Оторви его разом, кричи, если сдерешь кожу, но только тогда она покроется коркой.
Образы неприятные, но, возможно, она права. Я слишком долго хранил это глубоко внутри. И хоть то, что происходит между мной и Эль, все еще кажется новым, я знаю, что в глубине души могу ей доверять. Несколько недель назад я бы посмеялся над этой мыслью и вообще подумал бы, что она совершенно не заслуживает доверия и шпионит для Дэниела. Но то, как она вела себя сегодня, избавило меня от многих сомнений – тех, что остались после наших свиданий, нашей близости в самолете, нашего времени вместе.
И поэтому я делаю то, что, клянусь, никогда не сделал бы. Я все ей рассказываю.
– Он и его дружки издевались надо мной, били и пинали меня, когда я падал. Они забирали все мои карманные деньги и частенько и книги тоже. Я приходил домой в ужасном виде, и однажды мама потребовала сказать ей, что случилось, но когда я сказал, что это Эдди, вмешался отец. Он заявил, что я вру и что я первый начал, и ему отвратительно, что я не смог дать сдачи. И мама решила поверить ему, а не мне, когда я стоял прямо перед ней с синяками, царапинами и разбитой губой. Так продолжалось, пока я не стал старше и не научился стоять за себя. Проучил пару приятелей Эдди, а потом начал тренироваться. Лишь когда я начал избивать брата, отец действительно забеспокоился. Я однажды сломал Эдди нос.
Я смотрю на Эль, оценивая ее реакцию. Я ждал, что она будет в ужасе от насилия, к которому и Эдди, и я сам прибегали. Но, кажется, еще чуть-чуть, и из ее ушей повалит пар.
– Я готова еще раз сломать ему нос. Оливер, разворачивай эту чертову машину.
Мне нравится, что она хочет защитить меня. Это одновременно мило и сексуально, и накладывает крошечные швы поверх старых ран. Но я мотаю головой, улавливая вопросительный взгляд Оливера.
– Все нормально, это было давно.
Эль фыркает. Это самое яркое проявление ее отношения ко мне, которое я видел, и она уже показала немало. Но она возвращается к моей истории, и я продолжаю говорить.
– Ба всегда была на моей стороне. Именно она записала меня на бокс, и я знаю, что она следит и за Лиззи. Ба настоящий вулкан, даже сейчас. Хотя ей становится все труднее передвигаться, она по-прежнему остра, как игла.
– В ней есть что-то еще, это точно. Вся ваша семья… вау.
Сухая подача говорит сама за себя. У них у всех есть… что-то еще.
– Да, Гэри. Недвижимость по-прежнему в доверительной собственности, и на первой встрече с семьей я хотел узнать фактическую формулировку траста. Мне нужно точно знать, какую власть над землей они имеют. Сюрпризы мне не нужны.
Он задает конкретные деловые вопросы, не давая никаких намеков на то, что битком набит сплетнями, которые я ему только что рассказал. Надеюсь, это хороший знак, но на всякий случай скрещиваю пальцы.
– Мистер Фокс знает о развитии ситуации и о наших дальнейших действиях. Завтра я буду на связи, чтобы узнать последние новости.
Я вешаю трубку, радуясь разнице во времени, благодаря чему Гэри может начать свой день с н