– Так, бекон и яйца я могу понять, даже сосиски, но что с остальным?
– Колбаски и бекон, яйца и жареный хлеб, бобы и помидоры. Идеальное начало каждого дня.
Колтон набрасывается на еду, и я следую его примеру, хотя запеченные бобы больше подходят для барбекю, а не к завтраку.
– Вкусно, – соглашаюсь я. В основном это про хлеб, если честно. Как ни крути, я не отношусь к вечно худеющим девушкам, и этот хлеб восхитителен. Я беру ломтик. – Что делает его таким вкусным?
– Сливочное масло, много масла. И это настоящее свежее масло, не такое, как у вас в американских продуктовых магазинах, а прямо с фермы.
Я вгрызаюсь в другой ломтик, предпочитая его бобам.
– Я могу целый день сидеть здесь и изображать туриста, но, кажется, нам пора составить план игры. Что думаешь?
Колтон задумчиво отпивает чай.
– Гэри изучает юридические документы по трасту, встречается с моим адвокатом здесь, в Лондоне. Дебра изучает реконструкцию участка. Думаю, мы должны сосредоточиться на корпоративных налоговых льготах и преимуществах штаб-квартиры в Великобритании и продать окончательный результат этой сделки. Да, нам придется преодолеть некоторые испытания, чтобы достичь этой точки, но нужно следовать заданному курсу, чтобы представить его совету директоров.
Мы обсуждаем различные этапы процесса, от первоначальных контрактов до полного строительства с ежедневной работой. Это… большое, огромное начинание по любым меркам. Но основная часть этого проекта не зависит от местоположения, поэтому мы пытаемся выяснить, почему именно Лондон – это предпочтительный выбор.
Разговор продолжается и после завтрака, когда мы возвращаемся в номер, где разделяемся, превращая обеденный стол в импровизированный стол для переговоров. Мы с Колтоном работаем каждый за своим ноутбуком, и я указываю на корпоративный закон, который он попросил найти.
– Это может стать проблемой. Нужно заранее подготовить некоторые согласования, чтобы обеспечить максимальную налоговую льготу. В противном случае наши расходы на первый год будут непомерными. Но если мы сможем заставить совет сделать исключение, особенно если этот участок ранее был зонирован как коммерческий, все будет отлично.
Колтон наклоняется ко мне: одна рука лежит на столе, а другая – на спинке моего стула. В клетке его рук я чувствую себя хорошо, но от его похвалы – еще лучше.
Мне нравится, что он может видеть меня мокрой и потной, в полном беспорядке после секса, а затем сделать полный оборот и оценить мой ум.
– Отлично подмечено, Эль. Думаю, это вполне реально. Перенос такой компании, как «Фокс», за океан станет настоящим благом – для налоговой базы, занятости и перевозок. Можешь представить, какое положительное воздействие вторая штаб-квартира может иметь? Мы могли бы представить это совету, а также Фоксу.
– Да, сэр, мистер Вулф.
Меня так же привлекает его деловая личность, как и его личность мистера Время Секса. Он подмигивает мне, услышав поддразнивание в моем почти профессиональном, но не совсем, тоне.
– За дело, мисс Страйкер.
Эта ухмылка на его полных губах грозит мне погибелью, но я беру себя в руки и сосредотачиваюсь на работе.
У Колтона звонит телефон, нарушая наш рабочий процесс, и я понимаю, что прошло несколько часов. Он смотрит на экран и крепко сжимает челюсть.
– Это мама. Я должен ответить.
Разговаривая по телефону, он расхаживает туда-сюда, и хотя мы находимся в одной комнате, я стараюсь дать ему хоть немного уединения. Однако до меня долетают отдельные фразы.
– Да, мама. Я понимаю, но он… – Колтон замолкает, и, видимо, Мэри без проблем перебивает сына. «Она должна была вчера перебивать Эдвина и Эдди», – думаю я.
– Было бы здорово. Уверен, ей это тоже понравится.
Я напрягаю слух, особенно когда Колтон поворачивается и смотрит на меня извиняющимся взглядом. Вот дерьмо, я попала. Я чувствую это.
– Да, она скоро будет.
Он вешает трубку и вздыхает, глядя в потолок, и проводит пальцами по волосам, хватаясь за пряди.
– Насколько все плохо? Просто скажи, как есть. Они ненавидят меня, да? Они позвали тебя домой и запретили видеться с американской профурсеткой? Черт, они поняли, что я украла серебряную чайную ложку? Клянусь, я верну ее, если они не будут выдвигать обвинения.
Моя губа дрожит, а глаза Колтона расширяются.
– Ты украла чайную ложку?
Я выпрямляю спину и хмурюсь от разочарования.
– Конечно же, я не крала чайную ложку. Я сумасшедшая, но не глупая. И не клептоманка. Но теперь ты не так переживаешь из-за мамы. Что она сказала?
Надеюсь, что мои шуточки помогут ему расслабиться, но в улыбке Колтона нет счастья. Нет, это холодный профессиональный оскал, с которым он выглядит так, будто кто-то сказал: «Скажи “сыр”, или пацан схлопочет».
– Она пригласила тебя на чай, но я не уверен, что тебе следует идти.
Я моргаю.
– Ладно, чай звучит не так плохо. Кроме самого чая, который отвратителен на вкус. Но я могу посидеть с ней немного, как вчера.
Может, Ба и Лиззи тоже смогут прийти?
Он облизывает губы, и я чувствую нерешительность.
– Я что-то упускаю, да?
– Она пригласила тебя на чай со своими подругами. Скорее всего, она хочет выставить тебя моей американской подружкой. Это миссия «разделяй и властвуй», скорее всего, по указанию отца, и они намерены победить… нас.
– Вот дерьмо. Это плохо.
– Ты не поняла самое худшее. Я могу справиться с отцом, но ты должна пить чай с… как там говорят американцы? Ах, дамами из высшего общества. Единственная забота маминых подруг – это их положение, сплетни про других и внешность. Я добьюсь лучшего результата в этой сделке и буду работать один целый день.
Я в такой жопе. И что самое худшее – мне придется выпить еще одну чашку грязной воды.
– Вы слышали о новой квартире, которую он снимает? – говорит женщина с неодобрительным хмурым взглядом, делая глоток чая. – Она совершенно чудовищна! И находится в… как сказать… многообещающей части города.
То, как она говорит «многообещающая», звучит так, будто она слишком вежлива, чтобы сказать «гетто». Или будто она не переносит это слово на вкус.
– Бог ты мой! – шепчет женщина слева от меня. Я уже забыла ее имя, будучи чересчур пораженной абсолютной неподвижностью ее лба. Интересно, сколько инъекций ботокса нужно для этого, потому что ей уже явно около семидесяти, и она совершенно не выражает эмоций. – И поделом ему после того, как он разозлился на Патрис. Бедняжка.
Ее губы, кажется, не способны улыбаться или изгибаться, но я по-прежнему чувствую, что она не испытывает особого сочувствия к Патрис, кем бы та ни была.
Дамы, собравшиеся за столом, согласно гудят, и я пытаюсь не подавиться глотком чая. Последние полчаса я чудом держусь вежливо, слабо улыбаясь, когда слушаю обмен сплетнями про взлеты и падения на социальной лестнице.
– Мэри, дорогая, ты упомянула, что твой средний ребенок вернулся из США? Как он там? Вероятно, сходит с ума от культурных перемен.
Кажется, эту леди зовут Фрэнсис, если я правильно помню. И, честно говоря, я использую термин «леди» довольно условно. Да, она одета как леди, вырезана по тому же трафарету, что и остальные гарпии, собравшиеся за столом, вплоть до старинных серег с алмазами и сочетающихся с ними браслетов, потягивает чай и надкусывает малюсенькие бутерброды с безупречными манерами, но в этой пиранье нет ничего женственного.
Мэри, естественно, сияет.
– Да, все верно. Он вернулся домой погостить, но я надеюсь задержать его подольше. Но в Штатах у него все хорошо, он приехал со своей возлюбленной Эль.
Она уже представила меня, и я прошла через судейские взгляды расстрельной команды, которая напомнила мне странную смесь «Дрянных девчонок» и «Золотых девочек». Но те же ясные и острые взгляды вновь обращаются ко мне.
– Урвала себе красавчика, да? – спрашивает меня Фрэнсис. – Должно быть, большая удача для такой девушки, как ты. Ты ведь просто его ассистентка, верно?
Я разеваю рот. Это не столько слова, сколько ее очевидное убеждение в том, что Колтон почему-то выше меня из-за его банковского счета и положения.
Клянусь, я слышу, как Маргарет, одна из других «леди», тихо шутит:
– Ах, вот оно что. Теперь мы знаем, что он в ней нашел.
Я закрываю рот, резко ударяя зубами друг о друга. Прокашливаюсь и заставляю себя проглотить весь яд, который хочу выплеснуть на этих женщин. Было бы так приятно просто поджарить их, как свиней на вертеле, но это только подтвердило бы их точку зрения.
То, что я им не ровня. Грубая, пошлая, да еще и американка.
И как бы мне ни хотелось это признавать, Колтону может понадобиться помощь матери в сделке с отцом. Разозлить ее, смущать ее перед снобистскими подругами – значит сорвать эту сделку.
Но я дочь своего отца, и я видела, как он играл в эти игры прежде. И видела, как он их выигрывал. Лучший способ, единственный способ выйти победителем – играть в их игру лучше, чем они.
Я медленно поворачиваюсь к Фрэнсис, позволяя усилить драматический эффект, зная, что каждая из них ждет, затаив дыхание, чтобы убедиться в своей правоте насчет меня. Фрэнсис даже скривила рот в ожидании.
– Мне очень повезло быть с Колтоном. Он удивительный человек, который ценит интеллект и независимость. Он видит во мне равного, партнера. Возможно, это американский идеал, который вам не знаком?
Я мило улыбаюсь, как будто просто учу ее незначительным культурным различиям.
– Он ценит мой ум и идеи, всегда готов их выслушать и поделиться со мной собственными мыслями. Мы общаемся и веселимся, проводим время вместе, и только и делаем, что наслаждаемся обществом друг друга. Такое встретишь довольно редко, не так ли?
Крошечная улыбка Фрэнсис меркнет, и я собираюсь добить ее. Она сделала некоторые предположения обо мне, но я также высказалась и о ней, наслушавшись, как они бесконечно язвят обо всех и обо всем, при этом скромно хвастаясь своим богатством, положением и даже детьми и внуками.