Когда ты перестаешь доверять самому себе, что остается? Только спросить совета у самого близкого тебе человека.
— Я не знаю, что делать, — тихо произнес он. Бабушка шагнула вперед и обняла его.
— Отдай ей брошь.
Коул покачал головой. Слишком поздно! Она уже отменила выставку и не станет с ним говорить.
— Ничего не понимаю. Я думал, ты женишься на ней, — сказал Кайл, переводя взгляд то на бабушку, то на брата.
— Они поругались, — сказала бабушка. — Первым же самолетом лети в Нью-Йорк и исправляй все.
— Я не могу ничего исправить.
— Нет, можешь.
Как? Просто извиниться? И что скажет ему Сидни? Впрочем, к чему гадать? Есть только одна возможность узнать это.
Коул выпрямился и глубоко вздохнул.
— Да что случилось-то, черт побери? Ну и родственнички у меня! Спрашиваешь, волнуешься, а им хоть бы что! Даже ответить не удосуживаются. Вы что, сума все посходили?! — воскликнул Кайл.
Коул развернулся на пятках и, не говоря ни слова, проскользнул мимо брата. Пусть бабушка сама решит, рассказывать ли Кайлу о подделке броши или нет. Он не станет раскрывать чужую тайну.
А ему надо спешить. Каждая минута дорога. Если он опоздает, то никогда себе этого не простит.
Оскорбить любимую женщину! Если она не простит, то ему хоть вешайся! Счастье само приплыло в его руки, а он повел себя как последний дурак.
Коул буквально побежал к машине.
Сидни устроилась за столом своего маленького кабинета и молча сидела, обняв голову руками.
— Ты запала на него, да? — спросила Гвен, присаживаясь на подоконник.
Сидни закрыла глаза и кивнула. По крайней мере, она хоть в чем-то могла быть откровенна с подругой.
— Я ничего не могла рассказать Коулу, тем более что рядом находился Брэдли…
— Неужели Коул поверил, что ты пыталась украсть брошь?
Сидни снова кивнула, борясь с охватившим ее отчаянием. Как же Коул нашел ее? Как случилось, что он оказался именно в той же маленькой кофейне?
Она была уверена в победе. И обязательно что-нибудь придумала бы.
А вместо этого…
Сидни застонала.
— Как бы я хотела все рассказать тебе! Ты бы мне что-нибудь посоветовала. Но я не могу раскрывать чужие тайны.
— Эй, — Гвен грустно усмехнулась. — Все нормально. Мне не нужно ничего знать. Но что ты собираешься сказать шефу? Он сильно расстроится, ведь мы обещали…
— Броши мне не видать. Коул ни за что не даст ее, — пожала плечами Сидни. Ее карьера завершена, ведь она дала обещание, а выполнить его не смогла. Ей следовало сразу позвонить шефу, как только она узнала, что брошь пропала. Но она доверилась Коулу. И до конца верила, что все будет хорошо.
Как оказалось, нет. Это не вина Коула. Это ее вина, полностью.
— Может, мы можем чем-нибудь заменить эту брошь? — предположила Гвен. — Например, есть одно весьма интересное рубиновое ожерелье.
— Оно не вызовет особого интереса у публики. Ожерелье как ожерелье. Ничего особенного. Девятнадцатый век. Должно быть что-то новое. Что-то необычное.
— Это будет несправедливо, если тебя уволят.
Сидни горько усмехнулась.
— Простая формальность. Жизнь вообще несправедлива. — Казалось, Сидни надо беспокоиться о своей карьере, но она гораздо больше переживала из-за расставания с Коулом.
Каждый раз, когда она закрывала глаза, на нее накатывали воспоминания. Вот он слушает, как она рассказывает о своем детстве, о приемных родителях, о маме. В его голубых глазах — сочувствие. А вот он кормит ее клубникой, и глаза уже горят безумной страстью.
Стоп. Надо остановиться!
— Ты ангел, — раздался вдруг необычайно явственно голос, который постоянно преследовал ее. — А ангелы, как известно, безгрешны.
Глаза Гвен расширились. Она быстро слезла с подоконника.
Сидни повернулась и увидела Коула, прислонившегося к косяку двери.
— Я… это… — Гвен вылетела из комнаты, проскользнув мимо Коула.
Что ты здесь делаешь? — Сидни сжала кулаки. У него нет права появляться здесь и издеваться над Он вошел в комнату и захлопнул за собой дверь.
— Бабушка рассказала мне всю правду.
Сидни попятилась, качая головой. Не может быть! Бабушка не могла раскрыть ему свой секрет.
— Я не верю, — прошептала она.
— Почему ты мне ничего не рассказала, Сидни? Что за вопрос?
— Я дала ей слово.
— Я бы помог тебе.
— Ты как раз один из тех, от кого она скрывала свою ошибку.
Он взъерошил себе волосы.
— Прости.
— Все в порядке. Я знаю, ты очень расстроен.
Он подошел ближе.
— Нет. Не расстроен. Прости, что я накричал на тебя. — Коул замолчал. — Мне правда очень жаль, что я так с тобой обращался. Мне жаль, что… — он опустил глаза.
Сидни почувствовала себя чуть легче, напряжение спало.
— Да? Я тоже сожалею об этом, — они оба играли с огнем и обожглись. Она знала, что их отношения быстротечны, но не могла отвергнуть его. И теперь каждого мужчину, с которым Сидни будет заниматься сексом, она будет сравнивать с ним.
Даже сейчас его неуловимый запах мучил ее. Она попыталась взять себя в руки.
— Зачем ты приехал?
Он колебался, не зная, с чего начать.
— Я здесь, чтобы отдать тебе брошь. От волнения у нее пересохло в горле.
— Ты не можешь этого сделать.
— Могу.
— Но…
Он подошел ближе и взял ее за руки.
— Выходи за меня замуж!
Сердце Сидни пропустило удар. Замуж?
— В каком смысле? — осмелилась спросить она, не веря, что это может быть правдой. Однажды ее мечта уже разбилась.
— Как мы и планировали. Ты выставляешь брошь. А потом… — он пожал плечами и посмотрел в пол.
Призрачная надежда растворилась.
— Брак по расчету, Коул?
— Это единственное решение, — кивнул он. Раньше она тоже так думала. Но потом поняла, что ошибалась. Коул, который любит ее и который хочет прожить с ней долгую счастливую жизнь и растить с ней вместе детей, — вот единственное решение. Коул, который верит ей и не ревнует к такому мерзавцу, как Брэдли.
Однажды Коул спросил ее, готова ли она войти в церковь в белом платье, пообещать перед священником любить его, поцеловать, а потом разойтись в разные стороны, то есть согласна ли она на фиктивный брак. Тогда она была готова сделать это. А сейчас нет.
— Не думаю, что нам сейчас стоит разговаривать, — произнесла она расстроенным голосом. — Зачем ты предлагаешь мне взять брошь?
— Ты заработала это, — сказал он.
Она поднесла руку ко рту, чтобы сдержать горький смех.
— Своей ложью? Или тем, что занималась с тобой сексом?
— Не надо так говорить!
Сидни печально покачала головой.
— Спасибо за предложение, Коул, но я его не приму.
Она не могла согласиться взять брошь на таких условиях. Выставка не состоится. Брать подачки — унизительно! А брошь… брошь находится в надежных руках, там, где ей и положено быть.
— Я не приму твоего отказа, — настаивал Коул. — Мы вернули ее только благодаря тебе. Если бы не ты, мы даже не знали бы, где ее искать. Даже бабушка доверилась тебе, а не мне.
— О, Коул! — сердце Сидни разрывалось на части. — Дело не в доверии.
— Нет?
— Ей требовалась помощь, и она поняла, что я могу ей помочь. А так я для нее чужая.
— Я думаю по-другому.
— Ты ошибаешься.
— Я совершил очень много глупостей, но на этот раз я не ошибаюсь. И все делаю абсолютно правильно. Я хочу жениться на тебе. И хочу, чтобы твоя карьера не пострадала. Брошь — это сущий пустяк по сравнению тем, что я собираюсь получить от тебя.
Сидни боролась со слезами, подступавшими к глазам.
— Мне больше не нужна брошь и не нужна карьера. — Неужели он думал, что она сможет стереть из памяти последние две недели? Он подарил ей солнце и весь мир в придачу, а потом забрал все это. Она наблюдала за тем, как он общается со своей семьей, чувствовала, как сильно он любит их. И мечтала о том, как они жили бы вместе. Но он ее не любил и никогда не полюбит, и с этим ничего нельзя поделать.
— Я не понимаю, почему ты так говоришь. Ты ведь так стремилась устроить эту выставку. Тебе многое пришлось пережить. И вот теперь, когда все, казалось бы, осталось позади, ты вдруг отказываешься от броши. Я прошу тебя, согласись!
— Коул, я сказала «нет». И это мое последнее слово.
— А не боишься разбить сердце моей бабушке?
— Ты играешь нечестно. Это удар ниже пояса. Мне очень нравится твоя бабушка, но я все-таки вынуждена отказаться, — возразила она, и слабая улыбка промелькнула на ее губах.
— Ты еще ничего не знаешь, — он сжал зубы. — Выходи за меня замуж, или я действительно начну играть не по правилам. Не думай, я не такой барашек, как тебе кажется. Если понадобится, я пойду на все! И буду бороться до конца!
Она упрямо скрестила руки на груди, не желая сдаваться.
— Вперед! Продемонстрируй какой-нибудь удар из своего репертуара.
— Я обращусь к Брэдли. Сидни в ужасе отшатнулась.
— Нет, только не это.
— Думаю, у него, несомненно, найдется идея, как поступить с брошью.
Она покачала головой.
— Коул, это будет ужасная ошибка. С ним никак нельзя связываться. Ты не представляешь, какой он…
— Чтобы уломать тебя, я пойду на что угодно. Либо ты выходишь за меня замуж, либо я заключаю сделку с Брэдли.
— Я помню, как ты относился к этому человеку. Ты блефуешь.
— Ни капли.
— Этот человек — воплощение зла.
— Мне все равно. Если такой шаг хоть как-то подействует на тебя, я его сделаю. — Коул в театральном жесте взметнул руки вверх. — Давай попробуем найти компромиссное решение. Не спеши увольняться с работы. Просто смени гнев на милость и помирись со мной на пару часов. Подари мне один маленький поцелуй. Притворись, что я тебе нравлюсь. Давай сыграем в эту игру, а потом каждый из нас пойдет своей дорогой. Зато у тебя сыщутся причины находиться в Нью-Йорке. И у тебя будет выставка. А у меня сыщутся причины отправиться на ранчо. Иначе бабушка не пустит меня на порог. Прости, я выражаюсь достаточно туманно, но ситуация сложная, и мне трудно сразу найти нужные слова. Давай не будем спешить с выводами. Пусть пройдет хоть немного времени. И тогда, когда мы оба успокоимся, мы скажем друг другу, что получилось, а что нет.