Брошь с черным опалом — страница 33 из 33

За дверью стояло волшебное видение и таращило на него испуганные глаза.

– Телефон есть? – выпалило видение.

Баграм молча вытащил телефон.

– У меня кошка родить не может! Куда звонить?

Баграм оторопело пожал плечами.

– Боже, я тут ничего не знаю! Телефон забыла в кафе или непонятно где! Муся маленькая, котята вылезти не могут! Крупные, должно быть! Круглосуточные ветеринарки у вас есть? Далеко бежать?

Ошарашенный Баграм слушал этот бред еще пять секунд, потом отобрал телефон и спросил:

– Куда идти?

Видение икнуло и показало рукой. Баграм прошел в комнату, посмотрел на кошку и велел нести теплое одеяло, чистые тряпки, ножницы и вазелин.

Через полчаса трое крошечных котят уже сосали молочко, а утомленная Муся дремала, изредка поднимая голову, чтобы убедиться, что потомство не расползлось.

Маруся, не менее утомленная, чем новоиспеченная мамаша, смотрела на спасителя круглыми глазами, растеряв от волнения все слова. Баграм понял ее состояние и спросил:

– А чай у вас есть?

Маруся улыбнулась, ямочки на щеках вспыхнули, и сердце Баграма ухнуло в пропасть.

– Чаю у нас много. А еще сушки с маком и сухарики. Будете?

За чаем они узнали друг о друге много интересного. Маруся рассказала, как очутилась в Питере и почему осталась без телефона. Баграм поведал, почему решил открыть в этом доме гостиницу и еще о том, что сюда приехал из Москвы, где двадцать пять лет строил дома и вместе с женой растил дочь. Потом жена объявила ему, что у нее появилась возможность уехать на работу в Америку, и благополучно отбыла. Как оказалось, не одна. После развода он решил перебраться ближе к дочери, которая вышла замуж и обитала в Петербурге. Здесь строилось много чего, работы хватало, но в скором времени Баграм загрустил. Зять работает в гостиничном бизнесе, он и предложил купить помещение и открыть мини-гостиницу. Баграм загорелся попробовать себя в новой сфере и с ходу ввязался в дело, которое на поверку оказалось не таким простым, но сработало именно так, как и предполагалось. Скучать стало некогда.

– А откуда вы знаете, как роды у кошки принимать?

– У родителей в Мартуни… Это город такой в Армении. Так у нас всегда были овцы. Я отцу помогал, вот и научился.

Маруся смотрела на этого мужчину и думала… Да ничего она не думала! Просто смотрела и любовалась. Без всяких дум!

Баграм тоже смотрел и не мог оторвать глаз от ямочек на нежных щеках, смешливого рта, веселых и внимательных глаз, завитка волос надо лбом.

Она так и не сняла красное платье и лодочки. Похоже, это и был ее главный выход.

Новые и старые родственники

Дискомфорт от встречи с родственниками Генриха оказался не таким сильным, как ожидалось. Соня улыбалась, а Руфа сразу обняла Марусю и шепнула:

– Я про вас с девочкой знала. Брат рассказал.

Маруся приободрилась.

Никаких опасных разговоров за столом не затевали, о трагических событиях прошедших месяцев не вспоминали. Тем для разговоров хватило и так. Основной стала, разумеется, еврейская кухня, лучшими образцами которой был густо заставлен стол. Кроме известных форшмака, хумуса и фаршированной рыбы, ей сначала в охотку, а потом под давлением пришлось отведать фалафель, макфрум, храйме и тушеную говядину под мудреным названием «эсик-флейш». Под конец принесли голубцы в томатном соусе, которые тут именовались «пракесом». Ну и пусть. Голубцы тоже были чрезвычайно вкусны, хотя Маруся запихнула их в себя уже с трудом.

Занятая гастрономическими открытиями, Маруся, впрочем, не забывала общаться с новыми знакомыми и родными. Ей понравились Соня и Руфа, умилил и рассмешил Игорек, впечатлил Лёнчик, который нынче был в ударе, но про себя она решила, что Марк – лучшее украшение этой компании. Она посматривала на Агату и видела на ее лице все, что хотела увидеть.

К концу обеда Маруся все чаще стала смотреть на часы. Агата заметили и наклонилась к ней.

– Мам, ты что, торопишься куда-то? Что-то случилось? За Мусю волнуешься?

– Да нет. Просто за мной должны заехать.

– Кто? – удивилась дочь.

– Ну… один человек.

– Этот человек – мужчина?

– Ну да. И что такого?

– Ни фига себе! Что такого? Ты сутки как приехала! Признавайся, где ты его взяла?

Маруся понизила голос.

– Он наш сосед по площадке. Вернее, не сосед, а хозяин будущего отеля.

– Это тот, что мешки на головы честным людям кидает?

– Ага. Только если бы не он, наша Муся не родила бы. Он этих котят прямо рукой из нее вытащил. И все живые.

– Силен мужик! А зовут его как, знаешь?

– Баграм. Баграм Закарян.

– Так он… армянин?

– Ну и что с того?

– Да ничего, – Агата прыснула в кулак, – армян в нашем роду еще не было!

– Не беги впереди паровоза!

– Да чего уж там!

Лёнчик подошел к ним сзади и обнял.

– Дорогие мои новые родственницы…

– Они как раз старые. Это ты без году неделя, – вставил Марк.

– Попрошу не перебивать старшего по званию, друг мой Энгельс. Это, во-первых. А во-вторых, я просто вижу, что они чем-то обеспокоены и…

У Маруси в сумочке зазвонил вновь обретенный телефон. Она ответила и покраснела.

– Извините, я… За мной приехали… Я сейчас скажу, что пока не могу…

– Мама, я думаю, будет правильнее пригласить спасителя нашей Муси сюда. Мы все хотим его поблагодарить.

– С ума сошла?

– Почему нет?

Маруся отнекивалась, но Марк с Лёнчиком уже вели к столу Баграма. Все засуетились, задвигались, стали усаживать гостя, угощать, жать руку. Маруся сидела ни жива ни мертва и только пуще покраснела.

Баграм вел себя так, как будто не происходит ничего необычного. Вчера на нем была грязная спецовка, а сегодня белая рубашка и модный пиджак. Марусе он показался лучше прежнего. Баграм поймал ее взгляд, и она не отвела глаз. Ну и пусть все смотрят! Ей все равно! И ничего не страшно!

Маруся выпрямилась и, окончательно осмелев, подняла бокал.

– Давайте выпьем за любовь!

Никто не возражал.

Черный опал

Поздним вечером, когда они наконец вернулись домой, Марк спросил, почему она никогда не вспоминает о брошке. Агата подползла поближе к Марку и прижалась.

– Трудно об этом говорить. Мне жаль, что она так и не нашлась. Генрих действительно хотел ее вернуть. Мама считала, что в броши – его любовь к нам обеим.

Марк взял ее ладонь и, повернув, положил на нее что-то, завернутое в лист бумаги.

– Я не хотел никому говорить.

Брошь была прекрасна. Легкокрылые стрекозы держали изящный листочек, на котором сидел большой черный жук. Золото, эмаль, бриллианты, черный опал.

Марк не сказал о брошке Леониду, и она поняла почему. Пусть это преступление будет нераскрытым. Ведь оно все равно не осталось безнаказанным.

– А ты знаешь, что римляне за невероятную красоту называли опал «ребенком прекрасным, как любовь»? А на латыни «опалус» означает «чарующий зрение»?

– Даже не подозревал.

– Не смейся. Многие считают опал самым красивым самоцветом в природе. За высочайшую игру цвета. Черный из благородных опалов самый редкий. Он только кажется непрозрачным. Внутри него целая радуга! Эти переливы должны быть видны при свете почти за метр.

– Этот черный опал очень дорогой?

– Да, но не в этом дело. Опалы очень разные. Есть огненный, бесцветный гиалит, голубовато-белый джиразоль, гидрофан, что значит «водяной», зеленый празопал, смоляной. Более ста разновидностей. И каждый уникален. Этот камень из Нового Южного Уэльса. Это штат в Австралии. Мама говорила, что опал напоминал отцу цвет моих глаз.

– Дай-ка проверю. Действительно. Игра цвета необычайная. И радуга! Вижу радугу!

Муся услышала смех и подняла голову. Чего это они шумят посреди ночи?

Потянувшись, Муся спрыгнула с кресла и стала спускаться по скользким блестящим ступеням. Под лестницей в большой плетеной коробке было тихо. Муся осторожно перелезла внутрь и легла на бок. Сразу послышалось пиканье и возня. Отдохнула, называется. Ну, давайте уж. Один, второй. Где третий? Вот и третий. Черненький с белыми лапками. Все на месте. Как хорошо.

Всю ночь в Питере шел дождь.