– Черт! – подумал Марк.
– Блин! – подумала Агата, повернулась и почему-то на цыпочках посеменила в раздевалку.
То, что вышедшая из воды нимфа и есть странная тетка-уборщица, Марк понял довольно быстро, но остальное не укладывалось в голове никак. Что за странные метаморфозы? Зачем был нужен нелепый маскарад? Или как? Игры с переодеванием? Марк решил, что встречаться с этой особой, еще более странной, чем казалось, не будет ни за что. Во всяком случае по своей инициативе. Пусть уезжает, как приехала. В понедельник он выяснит у Аллы, что за персона эта уборщица. Решив, что на этом можно поставить точку, Марк собрался и уехал в Питер. Сначала он, конечно, убедился, что особа тоже покинула сей приют комедиантов.
Из-за воскресных пробок до дома Марк добирался долго и всю дорогу был зол. Погода, пробки, заляпанная грязью машина – все бесило до невозможности. А может, всему виной была прекрасная голая женщина, то и дело всплывавшая в памяти? Но об этом Марк думать себе запретил.
На том и постановили.
И была ночь, и было утро
Вернувшись с дачи уже затемно, Агата решила сначала все же накормить Мусю, а уж потом свалиться на диван и попытаться осмыслить последние события. К своей мисочке Муся подбежала довольно резво, наголодалась за два дня, но понюхав котлету, есть ее не стала, села, аккуратно обернувшись хвостиком, и посмотрела вопросительно.
– Ну и что мы фырдыбачим? Не хочешь столовскую котлетку? Я тебе говорил, хочу ватрушек, а ты чего напекла? – сказала Агата голосом домовенка Кузи и достала из холодильника рыбку. Пока размораживала, пока доставала косточки и резала на кусочки, пила чай с отвергнутой кошкой котлетой и умывалась, а потом еще, спохватившись, стирала запачканные внизу джинсы, настольные часы на комоде пробили полночь. Спать хотелось ужасно, уставший от работы организм требовал отдыха, но стоило ей вспомнить сегодняшний испуг, как сердце бешено заколотилось, и никакие уговоры и призывы, обращенные к самой себе, не помогли.
Умом Агата понимала, что в Питере она в безопасности. Конечно, относительной. И все же. О квартире Олег ничего не знает и узнать ни от кого не может. К Марусе он не заявлялся, поэтому даже не может быть уверен, что жена действительно уехала так далеко, а не прячется у кого-нибудь на даче. Нет, про дачу – это глупость, никто не станет сидеть на даче три месяца без работы. Первое время у Агаты был панический страх, что кто-то из знакомых просто увидит ее на улице, ведь Питер – популярная Мекка для многих людей. Но эта опасность тоже сведена к минимуму. Дом – работа – дом – вот девиз каждого ее дня. Во время своих коротких переходов она всегда крайне осторожна, даже чересчур. Шифруется, словно беглый преступник. А зачем? Может, ее никто не ищет? Просто накрутила себя с самого начала. Это можно понять. Все-таки стресс она пережила самый сильный в своей жизни. Потом телефон. Номер новый. Звонит только маме. За все время ничего подозрительного или явно пугающего не случилось. Надо просто начинать брать себя в руки, иначе и до психушки недалеко. В общем, с паранойей надо завязывать и жить нормально.
Агата размышляла уже половину ночи. Вертела свою жизненную ситуацию и так и сяк. И по всему выходило, что прошлое ушло безвозвратно и надо поверить, что все уже хорошо. Но ничего не получалось. Мало того, что страх не проходил, так еще неделю назад стало казаться, что за ней следят. Кто? Если Олег, то вычислив, где ее нора, а это было элементарно, он давно бы появился. Нашел, увидел и пришел. А потом избил или убил. Зачем ему ждать так долго? Чтобы беглая жена в полицию заявила? Самое странное было в другом. Когда Алла Петровна предложила заработать немножко на уборке дачи начальника, Агата согласилась с радостью. Не только из-за денег. Надеялось, что поганое ощущение, будто за ней кто-то наблюдает, исчезнет. Отвезли ее на машине фирмы. Кто мог знать куда? Правильно, никто. Сначала Агата и вправду почувствовала себя как Джанго освобожденный. Даже попела немного. А потом – щелк! Словно нажали на невидимую кнопку. Она как раз мыла окна на террасе и вдруг почувствовала, что из сада на нее кто-то смотрит в упор. Это не мог быть хозяин, который заявился накануне. Его голос явственно доносился сверху, он разговаривал по телефону. Но ощущение было таким, будто кто-то протыкает ее своим взглядом. Ненавидящим взглядом.
Кто на этой земле мог ее ненавидеть? Только один человек. Тот, кого она любила и считала главным подарком судьбы.
В первый миг Агата так испугалась, что убежала в глубину дома и минут двадцать не выходила из укрытия в виде кладовки для инвентаря. А потом представила себя со стороны. Вид был дикий. Просто дичайший! То, что она по собственной воле влезла в образ убогой прислуги, странно выглядящей и подозрительно себя ведущей, это полбеды. Оказывается, она к тому же буйно помешанная. Шугается невесть чего, ховается по кладовкам. Да, паранойя крепчает. Вспомнился смешной мультфильм про неудачника Мартынку:
– А родители ваши не сумасшедчи ли? А отец не пьюшший ли?
Хорошо, хоть чувство юмора осталось. Хотя и ему похоже жить недолго.
Лежа на диване, Агата, как в кино, видела себя с выпученными от страха глазами, трясущуюся, как мокрый цуцик, и ей стало смешно. Никто не смотрел на нее из сада, никто не следил. Все это чушь и фигня! Просто привыкла бояться, вот и вся правда.
Пакостные мысли слегка потеснились, и вместо них вдруг возникли другие. Например, о том, что скоро Новый год, и к ней в Питер приедет Маруся… Они встретят праздник втроем, три женщины, три кошки… И все будет хорошо… Начнется новая жизнь… И, может быть в новой жизни кто-нибудь посмотрит на Агату так же, как Марк Андреевич, когда увидел ее в бассейне. Не век же Агате носить лягушачью кожу…
На этой здравой мысли она заснула.
Марк вернулся с дачи около полуночи. Не успел раздеться, какпозвонила Ниночка. У нее все сложилось хорошо. Перелет, номер, погода и все остальное было отличным. Подруга оказалась приятной попутчицей, с ней было не скучно. Марк хотел рассказать дачную историю, но передумал. К чему? Да и о чем рассказывать? Ниночка спросила, как муж провел выходные. Ответил, что скучал. Голос жены был теплым, ласковым, и Марк успокоился, быстро уснул и спал без сновидений.
В понедельник он ни о чем не стал расспрашивать Аллу Петровну. И во вторник тоже. И в среду. И вообще решил выкинуть ерунду из головы. Всю рабочую неделю это удавалось прекрасно. С Калининградом, однако, тянулась какая-то нездоровая канитель. Поездка снова откладывалась. Сначала Марк нервничал, потом переключился на другие дела, и до выходных время пробежало незаметно.
На дачу он решил в этот раз не ездить.
И поехал. В субботу утром. Просто из любопытства.
Уборщица была на месте. Как говорится, все в той же поре. Балахонистая куртешка, штаны неопределенного цвета и размера, тряпки-губки, грохот и свист пылесоса. Марк нашел ее не сразу, она мелькала то там, то тут, но не подходила и, заметив его даже в отдалении, сразу скрывалась. Это называется «стараться не попадаться на глаза», понял Марк.
Его такая «диспозиция» тоже вполне устраивала. Двигаясь целый день по разным траекториям, они в итоге едва не столкнулись на кухне, и Марк увидел, что кое-что в облике женщины все же изменилось. Она сняла шапку. Теперь волосы были просто заплетены в косу и уложены вокруг головы. Марк невольно засмотрелся, увиденная в бассейне картине сразу всплыла в сознании. Мысленно одернув себя, он посмотрел женщине прямо в глаза и спокойно поинтересовался, как, собственно, ее зовут. А то, знаете ли, неудобно, он уже в трусах перед ней дефилировал, а имени не знает. Она улыбнулась слегка, одними глазами, и он невольно отметил, какие они черные. Зрачков не видно.
– Марк Андреевич, простите, что все время вас смущаю. Я просто стесняюсь, наверное. А зовут меня Агатой.
Итак, она звалась Агатой. Марк походил по саду и, возвращаясь через пристройку, случайно увидел нечто, что заставило его насторожиться. Кабинет Генриха Исааковича выходил на застекленную террасу. Стоя на ней, Марк увидел, как Агата зашла в кабинет, таща пылесос. Решив помедлить, чтобы не заставлять девушку снова стесняться, он через стекло смотрел, как она подошла к столу и, положив трубу пылесоса, нагнулась над рабочим микроскопом Генриха. Наверное, хотела рассмотреть, что лежит там, на стеклышке. Она чуть повернула объектив, не глядя, взяла со стола лежащий сбоку инструмент, что-то сделала им, не отрываясь от микроскопа, положила инструмент на место и пошла дальше. Марк замер.
Это что такое было? Стеснительная уборщица Агата уверенно пользуется профессиональным микроскопом и специальными ювелирными инструментами, проявляя внимание к камням, которые интересны только геммологам. Ни фига себе! Что же это за уборщица такая?
Решив осмыслить увиденное, Марк зачем-то заперся в своей комнате, потом, устыдившись, открыл дверь, вернулся в сад и пошел по дорожке вдоль забора.
В той части, которая была за домом, парк скорее напоминал лес. Однако неухоженность была кажущейся. Среди густых первобытных зарослей проложили плиточные дорожки, кое-где установили скамейки и изящные навесики от дождя, кроме того, по всему периметру над забором торчали камеры видеонаблюдения. Так что при всей своей величине парк был абсолютно безопасен.
Марк задумчиво шагал по дорожке вдоль забора, которую называли «объездной». Через час он понял, что на самом деле никакие путные мысли в голову ему не приходят. Какой-то калейдоскоп, обрывки из кусочков о Ниночке и ее неизвестных ему проблемах, бедняжке Софе, совсем порвавшей связи с семьей, Руфе и ее открытой, несмотря на все усилия Нины, враждебности, заморочках с Калининградом, странной взвинченности Борюсика. О вдруг ставшей подозрительной уборщице Агате.
Марк повернул к дому и шел теперь по радиальной дорожке. Уже на подходе к пристройке он вдруг увидел в кустах рядом с домом человека. Тот почти сливался с чернотой веток, и все же силуэт его явственно выделялся на фоне белой стены. Марк замер скорее от неожиданности и оторопело смотрел, как незнакомец, встав на выступ фундамента, заглядывает в освещенное окно, потом спускается, что-то крутит в руках и поднимается снова, направляя на стекло какую-то черную штуку. То, что сейчас произойдет нечто ужасное, Марк не осознал, а скорее почувствовал и, резко крикнув, побежал на черного человека. Он бежал и кричал, понимая, что не успеет, но добежав до стены, увидел, что неведомый преступник скрылся, а из боковой двери дома вылетела Агата, у которой безумное белое лицо.