— Сто двадцать, — наконец назвал он цену.
— Дорого, дед, — покачал головой Игнат.
— Бери другую, за пятьдесят отдам, — флегматично заявил хозяин лавки.
— Не годится: руну не поставлю, а на эту встанет, и приблуда моя, и усиление. Я на Тавра работаю, он расплачивается.
Гир задумался.
— Залоговый лист? — после большой паузы спросил он.
Мила кивнула и выложила на стол бумагу с печатью.
— Высоко он тебя оценил, а ты мелочишься, — укоризненно заметил хозяин лавки.
— Я умею считать деньги, — пожав плечами, заметил Видок, — даже чужие. Винтовка стоит семьдесят, максимум восемьдесят, даже с учетом доставки сюда. Но это новая, твоя же в деле уже давно. Батарея, могу сказать, не менялась, зато постоянно использовалась. Думаю, заряд держит плохо, выстрелов пятьдесят, может, чуть больше.
— Умный ты, — проворчал дед. — Откуда такой взялся на мою плешивую голову?
— Из тех ворот, откуда и весь народ, — скаламбурил Игнат. — И голова у тебя не плешивая, — заметил он, глядя на длинные седые волосы, забранные в конский хвост.
— Сколько дашь?
— Чтобы не оставить тебя в обиде, даю семьдесят и еще пуль возьму — сейчас ей красная цена пятьдесят.
Гир задумался.
— Демоны с тобой, бери, но только из уважения к ее матери и Тавру. Сколько пуль нужно?
— Двадцать рунных полых и двадцать обычных стальных — пристреляться и так, на всякий случай.
— Имеются огненные, по золотому штука, еще разрывные. Ее матушка зачаровывала.
— Беру каждых по десятку. И еще один барабан, если найдется, конечно.
— Есть как раз, но он в цену винтовки входит.
— Тогда оформляй лист.
Старик достал магическое стило, написал общую цену, и сумма на листе автоматически уменьшилась на девяносто два золотых.
Мила забрала залоговку.
— Передам Тавру: он сегодня сюда собирался, вот и рассчитается.
— Хорошо, — согласился хозяин оружейной лавки, выкладывая на стол пули. — Пистолет нужен?
— Нужен, — вздохнув, согласился Игнат, — но не сейчас: лишних денег нет.
— Для Тавра это не деньги, — попытался надавить старик.
— Может, и так, но в лишние траты я его вводить не хочу.
Игнат установил на винтовку старый прицел, снабженный руной, и повел стволом, осматривая помещение. Руна знания показала все сокрытое. Демидов от увиденного аж присвистнул.
— Гир, а не перебор такая защита?
Дед с хитрецой посмотрел на него.
— Хорошие у тебя игрушки, дорогие, — после паузы заметил он. — Тамара защиту ставила пару лет назад, изредка подновляет только.
— Я заметил тут против одержимых заклятие на входе, сигналки, сеть «гибель воров». Не во всех банках такое стоит.
— Вот что значит иметь хорошие отношения с ведьмой, — усмехнулся хозяин.
Игнат сложил в рюкзак покупки, винтовку пришлось разобрать и убрать туда же: в отличие от его багги, второго крепежа под оружие у Милы в машинке не имелось.
— Прощай, Гир, — махнул рукой Игнат.
— Прощай, егерь, — отозвался хозяин и полез на высокий стул, который и занимал, когда они пришли.
— Странно, — забираясь в багги и прикуривая папиросу, задумчиво протянул Игнат, — обычно этот знак для всех загадка, а вот Гир знает, что он означает.
— Он много где побывал раньше, ходил с караванами в княжества, — пояснила Мила.
— Это многое объясняет. Ладно, поехали обратно — надеюсь, гостеприимства хозяина хватит на обед и ужин.
Но с Тавром они встретились уже на полдороге к ферме. Тот самый грузовик, что стоял во дворе, и еще один, побольше, шли навстречу. Мила прижала свой маленький багги к обочине, Тавр тоже остановился, поравнявшись с ней.
— Все купил?
Игнат выбрался из машины и вновь прикурил: его спутнице не очень нравился табачный дым.
— Да, залоговый лист у Милы.
Хозяин фермы взял его, посмотрел на цену, прищурился:
— Дорого. Надеюсь, ты того стоишь.
— Проверим, — пожал плечами Игнат.
Тавр убрал залоговый лист в карман.
— Я вернусь к вечеру, вас встретит моя дочь Лара, разместит, Милка с ней давно знакома. Ты все купил?
— Да, только еды собрать, но думаю, тут воспользуюсь твоими запасами.
— Правильно думаешь. Все, давайте, пора трогаться.
Грузовики ушли в сторону поселка, а багги рванула к ферме. Причем Игнат заметил, что в каждой машине по два человека, сопровождающие вооружены винтовками, и за весь разговор они их из рук не выпускали, да еще местность постоянно осматривали.
— Часто тут нападают?
— Случается, мы — окраина, тут и нелюдь, и бандиты, всего хватает. Была даже одержимая колдунья, типа твоей Веревеи, отсюда мама знает эти проклятые руны. Одержимая убила человек двадцать. Когда наши наконец ее изловили, маму позвали консультантом в Северск, они общались несколько недель. А потом одержимую сожгли. Давно это было, именно тогда я подружилась с дочерью Тавра Ларкой — я жила у них, пока шло следствие.
Игнат промолчал: неожиданное откровение напомнило ему о важности его дела, и он даже усомнился в правильности своего поступка — надо ли было ему ввязываться в охоту на крайне опасную нелюдь? Но он не привык оставаться в долгу, а этот долг крови давил. И прежде чем навсегда покинуть эти земли, его надо закрыть, иначе пути не будет.
Лара оказалась ровесницей Милы, крепкая, высокая, вся в отца, каштановые волосы убраны в толстую косу, зеленое платье до самой земли. Она встретила их на крыльце хозяйского дома и провела внутрь, показав комнаты. Сказала, что обед через час, стрельнула в Игната глазками и удалилась.
— Зачем нам раздельная комната? — начала возмущаться Мила.
— Затем, что мне нужно выспаться, завтра я не за грибами иду. А с тобой в одной постели мне отдохнуть не удастся.
— Это что, упрек или комплимент? — завелась ловчая.
— Комплимент, — стараясь притушить разгорающийся в глазах спутницы вулкан, дипломатично ответил Видок. — Где тут можно винтовку пристрелять?
Мила мгновенно утихомирилась.
— Дальше двухсот метров тебе не нужно, поэтому после обеда съездим в поле.
Игнат кивнул и зашел в маленькую комнату — похоже, в них Тавр селил сезонных рабочих: односпальная кровать, шкаф, стул, тумбочка, маленькое окно. Сев на стул, он быстро достал покупку и собрал винтовку обратно, установил прицел и свою старую батарею с руной. Та вошла как влитая. Надежды на ту, что была установлена раньше, никакой. Он щелкнул спуском вхолостую, барабан провернулся, выброс энергии произошел. Теперь он точно знал: все работает. Снарядив барабан обычными стальными пулями, Игнат отложил свое новое оружие. Мила его несколько беспокоила — она ему, конечно, нравилась, но девушка слишком рьяно начала заявлять на него свои права: как они на крыльце тягались взглядами с дочерью Тавра. Лара сразу на него глаз положила, Игнату эта фермерская дочка была совсем неинтересна, но собственничество Милы напрягало. Он привык к вольной жизни, та, что была ему дороже всех, умерла много лет назад, он сполна отплатил за ее смерть, но ее не вернешь. Много с тех пор было у него женщин, но все они не задерживались в его жизни.
И стоило подумать о ней — как вот она, стоит перед его глазами, магичка четвертой ступени, яркая, как всполох огня, рыжие волосы, как пламя костра, множество веснушек по всему телу, немного бледная, как свойственно большинству людей с подобным цветом волос, у нее редкие золотистые глаза, которые по-прежнему смотрят на него с любовью. Игнат не видел, как ее жгли, он видел только разоренный дом со следами пуль на стенах, несколько трупов крестьян, убитых заклинаниями. Верный мертвый Буран, помесь волчицы и волкодава, разрубленный огромным топором дровосека, на его клыках осталась кровь, и на земле вокруг ее немало. Рядом тело какой-то здоровенной тетки, больше напоминающей нелюдь, чем человека, у нее в руках зажата коса. Пес дорого дался нападавшим. Выбитая дверь, разбросанные по полу вещи, затоптанный факел. Разбитая кружка, на которой изображены знаки богини, хранительницы очага. Игнат тогда упал на колени и лупил кулаками в пол, он выл от отчаяния, перемешанного с ненавистью. Когда багги влетела на центральную площадь маленькой деревни всего в два десятка домов, костер еще дымил.
— Игнат, — пробился сквозь горькие тяжелые воспоминания голос Милы, — Лара обедать позвала, пошли к столу.
Демидов с трудом поднялся, стараясь, прежде чем обернется, стереть с лица воспоминания о событиях того жуткого дня.
Стол богатым назвать было сложно: каша, мясо, свежие овощи, грибы маринованные, бутылка самогона, но к ней Демидов не притронулся. За обедом дуэль взглядов продолжилась, и егеря это начало злить. Разговор не клеился, Лара что-то спрашивала, он чисто механически отвечал. Наверное, если бы все было по-другому, он бы пустил ее в койку, но на данный момент она его не интересовала. Обед закончился в тяжелом молчании, и все участники были рады, что все осталось позади. Наверное, плохо, что жена Тавра к обеду не вышла: со слов дочери, ей нездоровилось, и еду подняли в комнату. Может, она смогла бы разрядить обстановку, не стала бы та клеиться к проезжему охотнику на нелюдь, хотя всякое бывает.
Винтовка Игнату очень понравилась, мишень в виде наскоро сделанного из пяти досок щита, установленная на двух сотнях, лишилась центра: пять зарядов легли точно в ладонь, даже без пристрелки, еще пять он выпустил на скорость — вышло чуть медленнее, чем со старой, сказался барабан, как Демидов и предполагал.
Игнат вернулся к багги, где пряталась от измороси Мила. Девушка наблюдала за ним с большим интересом.
— А ты умеешь делать что-то плохо?
Игнат пожал плечами, вытирая сиденье и забираясь в машину.
— Да почти все. Я только убивать умею хорошо. Все остальное — так себе.
— О чем ты думал, когда я пришла позвать на обед? У тебя был такой подавленный вид, а когда ты повернулся, в глазах плескалась боль.
Видок матюгнулся про себя: у некоторых женщин очень длинный язык, стрельба отвлекла его от грустных размышлений, и вот теперь всего одной фразой Мила вновь окунула его в пучину воспоминаний.