Видок, сцепив зубы, старался удержать руку на руне, никаких внешних повреждений для тела. Но адская боль, медленно ползущая вверх по руке, заставляла его скрипеть зубами. Он чувствовал, словно руку погрузили в жидкий огонь, который пожирает плоть. Слезы катились из глаз ручьями, на этот раз все оказалось хуже, чем обычно. Но он держался — иначе все зря, придется начинать сначала, бросить закрываемый разрыв такого размера нельзя.
Стиснув зубы, Игнат качнул, изо всех сил потянул ускользающий поток энергии, резко увеличив скорость откачки, чего делать не рекомендовалось: последние резервы уходили на поддержание заклинания. И щель схлопнулась, закрылась буквально за секунду. Кристалл рассыпался на мелкие осколки, изрезав ладонь.
Игнат завалился на грязный и скользкий от слизи пол и закрыл глаза, запах химии стал слабее, вонь гнили, в которую он уткнулся лицом, гораздо ярче. Но сейчас это было не столь важно. Фарат успокоился, ворота в его мир закрылись и больше не беспокоили джинна.
— Блин, что же это было такое? — просипел Игнат сорванным голосом: ведь все то время, что он держал руну, он орал от боли.
Похоже, дважды за день работенка едва не стоила ему жизни. Сейчас он ощущал себя разбитым, руки тряслись, как у старика. Так хотелось лечь и полежать, но валяться в гнилье было выше его сил. Надо выбираться отсюда, забрать трофеи — и к зеленой траве, к деревьям, на которые можно опереться, которые помогут восстановить силы.
С трудом поднявшись, Демидов, держась за стену, добрался до подземного озерка, напился, перевел дух, вновь замыл многострадальный плащ, отключил «глаз»: больше записывать ему будет не нужно. Спуск вышел легче, чем подъем, была бы веревка — вообще бы без проблем, но он не догадался, вот что значит давно не работать в горах, забыть, что веревка — первое дело. А ведь он видел ее в вещах незадачливых предшественников, но тогда думал только о тварях.
Ночевать Игнат остался в лагере ловчих. Теперь тут совершенно безопасно, рядом вода, в прежнем кострище весело полыхал огонь, пожирая сушняк. Фарат залечил раны — вопрос, что было не так с разрывом, что за ответка, джинн проигнорировал. Похоже, сам не знал.
Утром егерь похоронил ловчих, затащив под камни и накидав сверху еще камней. Получился вполне монументальный склеп. Честно, ему не было жалко этих мужиков: работать они, похоже, совершенно не умели или никогда не сталкивались с тварями такого уровня. Что ж, судьба у егерей и охотников на нелюдь такая — всегда найдется кто-то сильнее.
Путь до лагеря, где ловчие бросили свою машину, выдался довольно изматывающим. Игнат тащил свой рюкзак, сумку с потрохами, шкуру, трофеи, рюкзаки с покойников и их оружие. Вышло немало — килограммов под двадцать. Таскать подобное по горным склонам — удовольствие не из приятных. Но теперь не было нужды медленно идти по едва заметным следам, и уже к ночи Игнат выбрался на поляну. Машина и палатка были еще тут, в старом кострище полыхал яркий жаркий огонь, на треноге висел внушительный котелок, в котором булькало ароматное варево, судя по запаху — с мясом. А еще рядом стояла очень знакомая багги, на крыле которой с винтовкой в руках сидела Мила.
— Значит, не послушалась меня? — бросая вещи и добычу, не слишком приветливо поинтересовался Игнат.
— С чего бы это? — усмехнулась Мила. — Банальная конкуренция. Меня Тавр нанял вернуть его вложения и убить нелюдей.
— Не понял? Или он решил передать заказ и отправил за мной тебя?
Мила как-то странно на него посмотрела.
— Прошло шесть дней, как я тебя привезла сюда.
Игнат напряг память. Первую ночь он провел тут, вторую в расщелине, на третий день он вошел в пещеру, к ночи вышел к лагерю покойных и остался там, плюс день ушел на возвращение, итого — пять. Куда делись еще сутки? Неужели он провел их в видении ветрюха? Вот почему было такое ощущение, что он не ел несколько дней: последний раз он завтракал утром, когда слышал крик тварей. Гребаные нелюди.
— Похоже, ты на время выпал из жизни. С тобой все в порядке? Что у тебя с волосами? Седины прибавилось, виски совсем серебряные.
— Да вполне. Это был не самый легкий заказ. Ветрюхи мертвы, трофеи богатые, даже очень богатые. Нужно быстро придумать, куда скинуть их, — как насчет твоей матери? А волосы? Я даже и не заметил, демоны с ними. Ну седина и седина, от меня не убудет.
— Не хочу возвращаться, — покачала головой Мила. — Я знаю, кто купит все по хорошей цене, — все равно ведь поедем в Северск, только оттуда выйдет открыть портал.
Игнат внимательно слушал, что говорит дочка ведьмы, — похоже, у нее и следа от их неприятного разговора не осталось, понять бы, усвоила она что-то или просто отмахнулась и собирается придерживаться прежней тактики.
— Ты нашел Юркого?
— Нашел и его, и напарника, им не повезло. Хотя сложно назвать невезением их полную профессиональную непригодность: эти два кретина умудрились разбить лагерь всего в километре от пещеры ветрюхов, да еще костерок разожгли. Короче, плохо кончили.
— Жалко, хорошие были люди. А как твоя охота? Судя по тому, что ты живой и здоровый, все прошло как надо?
— Если накормишь — расскажу.
Доставая папиросу, Игнат решил не ограничивать себя: все равно лес и так полон запахов от костра и пищи. Прикурив, он сел рядом с огнем, глядя на языки пламени, от котелка очень вкусно пахло картошкой, мясом и специями.
Мила тихонько подошла к костру и помешала варево щепкой, потом лизнула ее и немного посолила.
— Угощайся, — снимая треногу с котелком, радушно предложила она, — только дай остыть.
— Сколько отсюда до Северска? — спросил Игнат.
— Три дня пути, — садясь рядом и доставая из-за голенища ложку, завернутую в тряпку, сообщила Мила. — Что, так не терпится домой?
— Мой дом там, где работа. Я не живу в одном месте, я всегда в пути. Но сейчас меня волнуют трофеи: не уверен, что они столько протянут, сумка хоть и хорошо зачарована, но там внутри сейчас каша. Я бы предпочел избавиться от них, и побыстрее. А еще у меня яйцо ветрюха.
— Ты что, положил его в холодильник?
— Не держи меня за идиота, там оно провело не больше получаса, потом переложил его в один из рюкзаков погибших, поплотнее упаковав в разную одежду. Сколько можно за него выручить?
— Много, — озадачилась Мила, — не меньше сорока, а то и все пятьдесят. Здесь его никто не купит, даже мама. А за сумку не беспокойся — она отлично держит температуру, я в ней сердце лешака две недели по полям таскала. Когда достала, знакомая ведьма в Северске аж присвистнула: оно словно только что из груди.
— Почему маме не возишь трофеи?
— Ей другие ловчие таскают. Не буду же я каждый раз из-за требухи мотаться через всю страну — сбываю там, где охочусь.
— А сейчас почему не хочешь? Туда всего часов пять ехать, мигом домчим.
— Хочешь, езжай без меня, дорогу ты знаешь, транспорт есть, а я дождусь тебя на ферме. Давай есть, ты наверняка голодный.
— Да, поиздержался, осталась последняя горсть крупы и пара кусков вяленого мяса.
Он достал свою ложку, варево, пока они говорили, чуть поостыло, они по очереди таскали вкусное горячее и острое варево прямо из котелка. Только в этот момент Игнат осознал, насколько он проголодался. Наконец наелся и достал новую папиросу, прикурил.
— Я обещал рассказ за ужин — что ж, моя очередь…
Егерь подробно рассказал, как шел по следу, как нашел тела, и о том, что случилось в пещерах. Мила оказалась благодарной слушательницей. Когда Демидов дошел до повторного удара темной энергией, она испуганно вздрогнула, только про свою иллюзию он ни словом не обмолвился. Хотя она пыталась вытащить из него подробности, все же больше напирала на профессиональное — как выжить в наведенной темной иллюзии? Игнат только обмолвился, что ему повезло: тварь выдала себя. Рассказ про разлом и его закрытие очень сильно девушку встревожил.
— Плохо это, — пояснила она, — уже третий за год в этих местах. Говоришь, большой и старый и едва тебя не убил? Не припомню, чтобы они сопротивлялись таким способом. Запись есть?
— Есть, вернее, должна быть. Сама понимаешь, «глаз» обладает малой памятью, надеюсь, хватило, чтобы зафиксировать. Тут платят за закрытие?
Она покачала головой.
— Только если заказ был, никто не заплатит за уже сделанную работу.
— Ладно, — равнодушно махнул рукой Демидов, — будем считать, что это в счет долга Тавру. Работу я сделал на «отлично».
Мила согласно кивнула.
— Ты действительно стоишь потраченных на тебя золотых. Кроме того, ты взял очень богатые трофеи, что делать будешь?
— Разберу шмотки незадачливых коллег, оружие продам, там два малых сундучка с зельями, надо ведьме показать. Похоже, я все же съезжу к твоей матери — быстрее будет, и я ей доверяю. А потом вместе рванем в Северск.
— Хорошо, буду ждать тебя на ферме. Заодно порадую Тавра, что работа выполнена.
— Надо трофеи разобрать, может, тебе что приглянется?
Долго рыться в рюкзаках погибших не пришлось. Игнат не догадался там пошарить перед выходом: некогда было. В карманах нашелся запас еды, несколько рубашек, одни штаны, но Игнату они были явно малы, поэтому он просто упаковал в них яйцо. Выбрав рюкзак получше — его, пострадавший в огне портала Веревеи, требовал замены, — Демидов переложил в него все, что оставлял себе, а в другой засунул вещи на продажу. Получился увесистый.
— Палатку заберешь? Мне она без надобности, лишний груз.
Мила покачала головой.
— Продай, у меня есть. Гир с удовольствием купит: штука ходовая, он мигом ее скинет с прибытком. И оружие лучше ему сбыть, в городе цены не дадут.
— Это ты все продавать будешь, я для него чужак, а ты своя, так что он даст тебе цену, которую никогда мне не предложит.
— Хитрый ты, — усмехнулась Мила. — А что мне за это будет?
— А что ты за это хочешь? — чувствуя подвох, спросил Игнат: ему не понравилось, как заблестели глаза девушки, хотя, возможно, это был просто отсвет костра. На лес давно уже опустилась тьма, и пора было двигать спать — на рассвете он поедет в гости к лесной ведьме.