– На твои деньги.
– Разумеется.
– Что произойдет, когда Роману исполнится восемнадцать лет?
Демьян пожал плечами. Ему не нравился этот разговор, не нравилось, куда ведет Микаэл.
– Тогда деньги перестанут поступать на ее счет.
– А сейчас они поступают?
Демьян сглотнул. Вечернее солнце было слишком жарким. Шум, доносившийся из бара внизу, слишком громким, но недостаточно громким, чтобы заглушить слова Микаэла.
– Ты платишь ей до сих пор? – Микаэлу хватало мужества улыбаться мрачному Демьяну. – Она сказала тебе, что Роман не твой сын, а ты по-прежнему платишь?
У Микаэла появилось решение.
– Я встречусь с Надей в понедельник и объясню ей, что если она заберет Романа с собой, то каждый цент, который ты выплатил ей, придется вернуть, каждый доллар, который ты потратил на воспитание этого бастарда…
Демьян ударил его кулаком по лицу, не дав закончить, но Микаэл только рассмеялся и ударил Демьяна:
– Ты идиот! Она дурачит тебя, а ты ей это позволяешь.
Демьян взорвался. Микаэл не возражал – в свое время они часто дрались.
– Как в старые добрые времена, только с электрошокером, – заметил он после того, как полиция утихомирила Демьяна.
Микаэл отказался подавать заявление или требовать возмещения ущерба, как, впрочем, и ресторан, учитывая выписанный Жуковым чек.
Когда полицейские уводили закованного в наручники Демьяна, чтобы он остудил свой пыл, Микаэл сказал напоследок:
– Не трать мое время, пока ты действительно не будешь готов сражаться. Тогда можешь мне позвонить.
Алина возвращалась с работы домой, когда зазвонил ее телефон.
– Старший констебль Эдмунд, полицейский участок Кинг-Кросс…
Алина округлила глаза, услышав, что Демьян подрался.
– У вас есть ключи, так как он потерял свои?
Ей хотелось сказать констеблю, что Демьян больше не ее проблема, но, услышав доносившуюся из квартиры музыку, Алина сочла это достаточной причиной для возвращения в город. Кэти и ее шумные друзья не дадут ей отдохнуть.
– Похоже, ты не рада видеть меня. – Демьян забрал у скучающего полицейского ремень и галстук и подписал необходимые бумаги.
Почему он выглядит так прекрасно? При том, что у него синяк под глазом, ободраны костяшки пальцев, костюм измят, и даже на расстоянии чувствуется, что настроение у него далеко не самое лучшее.
– Не так я представляла себе ночь, полную развлечений, – заметила она.
– Я показываю тебе мир, – пожал печами Демьян.
– Я предпочитаю свой мир.
Они сели в машину и отъехали от участка. Алина включила сигнал левого поворота, чтобы направиться к отелю.
– Нет. Домой… – Демьян потянулся и переключил сигнал на правый поворот, и Алина вцепилась в руль. – Жалко, что пришлось вызвать тебя в такое время.
– Тебе не жалко.
Ему было бы жалко, если бы она отказалась приехать за ним, бог знает где бы он тогда был. Жизнь Демьяна вышла из-под контроля, просто сорвалась с катушек, и ему хотелось, чтобы все вернулось на место. Он уже начал испытывать эмоции, чего прежде избегал любой ценой.
– Я дрался с…
– Меня это не интересует.
Алина твердила себе, что хочет поскорее доставить Демьяна домой и избавиться от него. А после завтрашнего визита королевской семьи в пентхаус у них не останется никаких общих дел.
Однако Демьян продолжал говорить:
– Я дрался с Микаэлом, моим юристом.
– О, очень мудро.
Зазвонил его телефон. Он ответил:
– Микаэл?
Они проговорили несколько минут.
Алина ничего не понимала – разговор был весьма дружелюбным.
– Он позвонил, чтобы узнать, как я, – объяснил Демьян. Она пожала плечами. – То, что я сказал тебе тогда в отеле…
– Было грубо.
– Но необходимо. Ты заслуживаешь чего-то менее… – Он замолчал. Краем глаза Алина заметила, что он задумался. – Тебе, наверное, трудно это понять, но я думал о твоем благе. Я не веду себя нежно, я не…
– Ведешь. Когда мы были на ферме…
Голова Демьяна раскалывалась, тело болело после электрошокера, сердце кричало из-за потери сына, и у него ничего не осталось, кроме его биллионов.
Они подъехали к зданию, в котором располагался его пентхаус. Алина выключила двигатель и протянула Демьяну ключи.
– Идем. – Демьян не мог находиться там… и не мог не находиться.
– Нет, спасибо.
– Тебе придется пойти, я не помню код.
– Лжец.
– Пойдем.
– Зачем? Я могу совершить что-нибудь ужасное – например, заговорить. Я могу захотеть…
Алине не удалось закончить. Демьян перебил ее и сказал правду:
– Ты знаешь зачем.
Ее тело просто кричало о том же самом. Алина чувствовала, как внизу живота пульсирует восхитительный страх оттого, что сейчас она увидит другого Демьяна, настоящего, которого ей так хотелось узнать.
– Демьян…
– У меня нет желания разговаривать.
– Тогда почему ты дал полицейским мой телефон?
Он решил не отвечать и вместо этого указал на открывшуюся дверь лифта.
– После тебя.
– Я уверена, что консьерж тебя впустил бы. – Она смотрела прямо в его замкнутое лицо, отказываясь сводить к нулю то, что между ними было. – Или ты мог вернуться в отель. Если тебе потребовался просто секс, при чем здесь я?
– Ты знаешь.
Она вышла из лифта и, открывая дверь, чувствовала на себе взгляд мужчины, который стоял позади нее.
– Демьян, я не думаю…
– Лучше не думай. И не говори.
Он прижался горячим ртом к ее щеке и одним движением стащил с нее майку. Демьян был настоящим животным, Алина никогда не испытывала ничего подобного. Невероятно возбужденный мужчина прижимался к ее спине. Это и нервировало, и приводило в восторг. Демьян рванул ее бюстгальтер, обнажив грудь, и впился пальцами в оголенную плоть.
– Я работала…
– Не спорь со мной.
Замолчать ее заставил не приказ, но пальцы, скользнувшие по животу и добравшиеся до самого укромного местечка. Алина пыталась повернуться к нему лицом, но Демьян держал ее крепко. Наконец он разжал объятия и опустился на колени. Алина опустилась следом за ним. Она испугалась бы, не испытывай она возбуждение. Демьян выключил свет. Алина твердо решила не отказывать ему ни в чем. Послышался звук расстегиваемой молнии. Он приподнял подол ее юбки и стащил с нее трусики.
– Демьян…
Алину била дрожь от понимания того, что он может сделать все, что ему угодно. Он погладил ее тело, и она закрыла глаза, отдавая себя самому страшному и красивому мужчине. У Алины не было выбора. Она могла только доверять ему. И в глубине души она доверяла Демьяну. Он скользнул в нее, и ее глаза открылись. Алина стиснула зубы и подалась к нему, ощущая странное облегчение. Она опустила голову, а Демьян с каждым движением входил все глубже, заставляя ее подчиниться его ритму, ответить его желанию. Один оргазм перерос в другой, такой сильный, что Алина была готова распластаться на полу, но Демьян удержал ее, и она подчинилась, вздрагивая и всхлипывая, проглатывая слезы, выгибаясь дугой.
– Алина…
На какой-то миг он потерял голову и произнес то, что всей душой отрицал: Демьян сказал, что любит ее, что она спасла его. Но он говорил по-русски.
Наконец он выскользнул из Алины.
– Давай.
Демьян поднял ее, словно она ничего не весила, и Алина не стала спорить. Идти самостоятельно она бы не смогла. Алина не догадывалась, что стала первой женщиной, которую Демьян на руках принес в свою спальню. Она лежала, наблюдая, как он срывает с себя одежду. Он поймал ее взгляд.
Демьян слегка улыбнулся и лег рядом с ней. Он попытался быстро поцеловать ее, но поцелуй перерос в нечто большее.
– Спи. – Он откинулся на спину.
Удивительно, но она заснула. Как и Демьян. Но он через несколько часов проснулся и посмотрел на спящую рядом женщину, потом превозмог боль в помятых Микаэлом ребрах и повернулся, чтобы разглядеть ее получше. Не забери она его из участка, сидеть бы ему сейчас в камере. Он хотел разбудить ее поцелуем и заняться любовью – на сей раз медленно. Но это не в его стиле, и в любом случае – она выглядела слишком невинно, чтобы будить ее.
Вместо этого Демьян обернул бедра полотенцем и решил обойти пентхаус. Ему не требовался свет – он знал его как свои пять пальцев. Все отели были разными и в то же время одинаковыми, здесь же был его дом. Демьян подошел к комнате Романа и заколебался, прежде чем открыть дверь. Он сказал Алине, что не хочет знать, убралась она в комнате или нет. Демьян понимал, что суеверия – это просто старые сказки, но он был на них воспитан. Ему внушили, что за ними скрывается опасность. Его сумасшедшая мать повторяла это столько раз, что он и сейчас словно слышал ее голос. В бизнесе Демьян руководствовался логикой, однако все же, открыв дверь в комнату сына и увидев, что там все осталось, как было, он испытал облегчение. Алина поняла, как много это значит для него. А Надя смеялась, когда Роман заболел и попал в больницу и Демьян попросил не трогать комнату сына.
Надя.
Это имя заставляло его чувствовать себя больным.
Демьян сел на кровать и взял гитару сына, потом посмотрел на фотографию бывшей жены и снова услышал ее голос: «У меня уже была задержка, когда я спала с тобой».
Он буквально слышал, как она говорит, что сексуальный молодой русский с блестящим будущим был более приемлемым отцом для будущего ребенка, чем женатый профессор, с которым она встречалась в течение нескольких месяцев.
Роман – его сын. Демьян никогда не сомневался в этом.
Он посмотрел на фотографии сына.
На снимок Нади.
В чем-то Роман был похож на него. Он любил иногда посидеть в своей комнате, отказываясь от общения с друзьями.
Что это – гены или воспитание?
Демьян осторожно отложил гитару и вернулся к себе. Но заснуть уже не смог.
В шесть часов просигналил будильник Алины. В комнате было еще темно, но она поняла, что Демьян не спит. Привыкнув к полумраку, она разглядела синяки на теле мужчины и дотронулась до него, ощутив его отчаяние и напряжение.