Но не успела я выбраться из палатки, как мое недовольство мгновенно улетучилось. Вид покрытых снегом вершин гор вокруг меня был просто завораживающим. Еще дрожа, я втягиваю холодный чистый горный воздух, и он действует на меня как наркотик. Какое-то древнее чувство счастья накрыло меня и наполнило все мое тело. Я могла бы рассмеяться в голос от такой радости. Но вместо этого я подняла голову к небу, закрыла глаза и еще раз глубоко вздохнула. Теперь я была готова к этому дню.
Где-то час спустя я и несколько других путешественников начали подъем. И хотя маршрут был не из легких, у меня было настолько приподнятое настроение, что я на все смотрела с улыбкой: даже на то, как соскользнула при первом переходе через реку и по колено ушла в ледяную талую воду. Мы прошли пару бирюзовых горных озер, которые были настолько чистыми, что можно было увидеть дно. Они были обрамлены отвесными гранитными скалами, которые казались невозможными для подъема. А между ними были зеленые горные луга, цвет которых был приглушен недавно прошедшей угнетающей зимой и отражающей белизной старых снегов. А наверху — сияющее голубое небо без единого, даже самого маленького облачка. Картинка была настолько идеальной, что я могла бы принять ее за вычурный фотомонтаж, если бы сама не была здесь.
На озере Гитар мы сделали первый небольшой привал, чтобы пополнить запасы воды и перекусить. Я смотрела на покрасневшие, улыбающиеся лица своих товарищей и чувствовала, что им это так же по душе, как и мне. Этот завораживающий ландшафт поразил нас до глубины души. Мы почти ничего не говорили, мы просто наслаждались глубоким, практически бесконечным спокойствием, царившим вокруг. На краю луга мы внезапно увидели двух чернохвостых оленей, которые бесшумно паслись, пока не заметили нас и тут же не ускакали. После этого мы услышали пронзительный свист. Я посмотрела в небо, так как думала, что причиной шума могла быть хищная птица. Но Уайлдфлауэр без слов толкнула меня и показала в направлении озера. Из-за яркого солнца мне пришлось моргнуть, чтобы понять, что она имеет в виду. И в конце концов я увидела забавную голову грызуна, выглядывавшую из норы: это был сурок. Звук, которым сурки предупреждают друг друга об опасности, похож на крик птицы. Но этот нас не боялся: он, с любопытством принюхиваясь, высунул свой черный носик из норы и наблюдал за нами из безопасного укрытия с опущенными ушками.
Три часа спустя, через сотни и сотни метров в высоту, мы все-таки дошли до вершины. Одну за другой мы покоряли вершины горы Уитни. Температура была около восьми градусов по Цельсию, но над нами светило сверкающее полуденное солнце. А вид с вершины был просто завораживающим. Не важно, в какую сторону я повернусь, все равно увижу перед собой бесчисленное множество гигантских гранитных образований. Они выглядят так, будто какой-то гигантский ребенок играл с ними, как с кубиками. На этом фоне я почувствовала себя карликом. Вместе с десятью другими путешественниками я сделала привал на обед. Мы остановились между двумя обломками горных пород.
Мы держались в стороне от путешественников-однодневок, которые все прибывали на вершину. Они шли с другой стороны, по излюбленной тропе горы Уитни. Из-за большого количества народа на горе Уитни можно было наблюдать интересную достопримечательность: здесь находится самый высокогорный и самый дорогой туалет в США. Дорогой он потому, что за этим «Горшочком с медом», как его называют, прилетает вертолет и уносит его для очистки. Я тоже искала это местечко под открытым небом, которое было спрятано за каменной стеной немного в стороне от указателя. Я еще никогда до этого не делала свои дела с таким видом. Даже поход в туалет на МТХ можно смело записывать во впечатления…
Командный дух
8 июня 2004
Форестер Пасс, Калифорния, США
1249-й километр пути
«Только не снова», — громко ругнулась я, когда провалилась в снег по колено. Я со слезами на глазах боролась с фрустрацией и истощением, поскольку уже в сотый раз с трудом пыталась выкарабкаться из снега. Мои ботинки, носки, штаны — все полностью промокло. Футболка пропахла потом от постоянных нагрузок. Пот со лба тек прямо в глаза и заставлял меня постоянно моргать. Пат, который шел со мной, выглядел еще хуже. Небольшого роста мужчина провалился в снег по пояс и молотил по воздуху треккинговыми палками. Когда он попытался выкарабкаться при помощи рук, то провалился еще глубже. Наконец он выполз из снега на животе, чтобы через несколько метров снова провалиться. Так же, как и я. Мы оба были в снегу, и наши взгляды встретились. В ту же секунду мы начали громко смеяться. Да уж, вид у нас действительно был смешной.
То, чем мы там занимались, на сленге проходчиков называется postholing. Когда весной тает снег, сначала стекает вода под снежным покрытием, сокращая его снизу. В течение дня снежное покрытие тает под солнечными лучами сверху, поэтому снег может не выдержать вес человека, идущего по нему. Человек проваливается в снег и становится ногами в талую воду. Для того чтобы избежать этого явления, мы и проснулись с восходом солнца. Потому как снег еще был замерзшим и мог выдержать наш вес. Подъем на Форестер Пасс был достаточно долог, и калифорнийское солнце жарило нас и плавило снег, который становился все тоньше.
Пат наконец освободился из снежного плена, и я крикнула ему: «Я больше не могу. Давай сделаем перерыв».
Но глуховатый Пат меня снова не понял и весело помахал мне рукой. Сауспоу, который со своим товарищем Сейчас Или Никогда составлял арьергард, понял, в чем моя проблема, и направился к большому гранитному камню. Пять минут спустя мы вчетвером сидели на нагретых солнцем скалах и снимали с себя мокрые ботинки и носки, чтобы немного высушить наши сморщенные от воды ноги.
Сегодня я была не в равнозначной команде: в ней лидировал Сауспоу, которому было около тридцати лет и который был такой же спортивный, как кроссовок. Несмотря на то что он мог идти в два раза быстрее меня, он никогда не обгонял меня по пути, так как проводил много времени со своей невестой в каждом городке. В Сьерра-Неваду с ним шел Сейчас Или Никогда — шестидесятилетний банкир и ветеран Аппалачской тропы, который безнадежно вышел из формы и не всегда мог тягаться даже со мной. Сауспоу умилительно заботился о нем, так как они были знакомы друг с другом по АТ и здесь они хотели вернуть к жизни старую дружбу. С нами еще шел Пат из Огайо — бывший военный неопределенного возраста. У Пата к тысяча двести сорок пятому километру пути все еще не было клички. Это было связано прежде всего с тем, что он был почти полностью глухим и не принимал участия практически ни в одной из бесед. Более интересным показалось, что, несмотря на то что я иностранка, он понимает меня гораздо лучше, чем его сограждане. Поэтому мы создали с ним эдакое бессловесное общество взаимопомощи. Чувствовалось, что Пат вдвое умнее меня и мы могли бы быть вписаны в историю пути, как Пат и Паташон.
Мечтательно мы все вчетвером смотрели на отвесную, практически непреодолимую скалу напротив нас. Где-то там наверху должен был находиться проход. Сауспоу откашлялся и сказал: «В общем, я видел фотографии прохода. В соответствии с этими фотографиями он должен находиться рядом с небольшой насечкой в форме буквы V в скале». Мы трепетно посмотрели наверх. Там, где-то в сотнях метров вверху, была эта невидимая для нас сейчас насечка.
«Это и должен быть проход? — спросила я недоверчиво. — Там почти отвесная скала, да и дороги я тоже не вижу».
«Ну а где тогда, по-твоему, проход?» — спросил меня Сауспоу. Мне в голову так и не пришел ответ на этот вопрос, собственно как и всем остальным, поэтому я откусила сухую кукурузную лепешку с арахисовым маслом.
«Ты имеешь в виду, что сегодня мы доберемся туда наверх и сразу спустимся?» — боязливо спросил Сейчас Или Никогда.
Я уже десятки раз задавала себе этот вопрос, но выбора не было. За день до этого туристы на горе Уитни сообщили нам прогноз погоды: на смену солнечной погоде придет фронт пониженного давления, который будет висеть над Хай-Сьеррой в течение следующих двух суток. Переход в условиях ожидающегося снегопада был бы опасен для жизни. Так как в тот день мы не смогли пройти через переход, мы застряли там на два дня, а на это наши запасы рассчитаны не были.
«Здесь светло до девяти вечера, — утешил нас Сауспоу. — Но нам тем не менее скоро нужно будет уходить, поскольку, учитывая то, как мы любим проваливаться в снег, быстро уйти у нас не получится».
«Точно, — пробурчала я и стала надевать опять свои насквозь промокшие носки. — Сауспоу прав: сейчас не время медлить».
Сейчас Или Никогда скривил лицо от истощения. Мы все знали, что он совсем выбился из сил за последние несколько дней. Пока мы уже почти семь недель были в пути, Сейчас Или Никогда пошел на МТХ, просто встав из-за своего рабочего стола, и сейчас он практически полностью выдохся.
«Давай соберемся», — попыталась я его приободрить, когда мы уже пошли, на что получила усталое ворчание. К шестнадцати часам мы уже почти преодолели путь, но все еще почти. Недалеко от прохода нас ждало последнее серьезное препятствие. Несмотря на то что извилистая дорога на последней сотне метров вверх была практически бесснежной благодаря постоянному солнцу, прямо под проходом, в одной из выемок в скалах, было снежное поле. Хоть оно и было в ширину всего двенадцать метров, но покрывало всю дорогу, проходившую между скалами. Крутизна склона была умопомрачительная. А что было еще хуже, так это — наличие отвесной стены, уходящей на сотни метров вниз. Срыв был бы смертелен. Глубокие следы указывали на то, что путешественники, которые были тут до нас, сумели пройти через переход.
Мы медленно подошли к краю снежного поля. При взгляде вниз мой желудок охватила судорога, а пульс ускорился. Озабоченные взгляды моих сопровождающих говорили о том, что они чувствуют то же, что и я. Сауспоу откашлялся и спросил меня уверенным голосом: «Ну что, кто пойдет первым?»