Они продолжали все глубже опускаться в недра дворца, петляя по проложенным под землей коридорам и лестницам. Вдруг Гектор резко остановился и хлопнул раскрытой ладонью себя по лбу.
– Что случилось, милорд? – встревожился Ринглин.
– Вот дурак, – пробормотал Гектор, покачивая головой. – Так спешил, что забыл свой талисман.
– Что именно?
– Это застежка для плаща в виде бронзовой фигурки кабана. Ее подарил мне мой покойный отец, – вздохнул Гектор. – Единственная память о нем. Проклятье.
– Позвольте, я схожу и принесу ее, – предложил телохранитель.
– У нас совсем нет времени!
– А я быстро. Позвольте мне оказать вам эту небольшую услугу.
– Застежка лежит на моем прикроватном столике, Ринглин. Поспеши. Встретимся в часовне.
Телохранитель развернулся и убежал в ту сторону, откуда они только что пришли.
Гектор какое-то время смотрел ему вслед, вновь поражаясь и радуясь тому, что даже такой отъявленный грешник, как Ринглин, смог встать на путь исправления. Теперь их двое на этом пути, он и сам Гектор. Затем лорд-кабан продолжил свой путь теперь уже в одиночестве.
Когда Гектор подходил к часовне, его вдруг прошиб холодный пот, замутило, закружилась голова. Лорд-кабан приложил руку к груди, к ране, оставленной на ней рогами Манфреда. Ребра до сих пор еще не срослись, хрипело пробитое легкое. С каждым шагом дурнота усиливалась, в глазах темнело, все вокруг поплыло и начало вращаться, стены коридора извивались перед Гектором, словно лезвие штопора. Магистр остановился, поморгал, пытаясь справиться с головокружением.
– Вперед, Гектор, – приказал он самому себе. – Держись, старина.
После признаний, сделанных им перед Манфредом и Карвером, Гектор чувствовал себя духовно возродившимся, его сознание очистилось и почти пришло в норму. Он, конечно, понимал, что ему еще долго придется расплачиваться за свои грехи и злодеяния, но был решительно настроен на то, чтобы загладить свою вину. Со временем, разумеется, не сразу. Больше всего он радовался тому, что сумел избавиться от Винсента. После той последней стычки между ними бес пропал – ни слуху ни духу, и от этого Гектор испытывал громадное облегчение. Он действительно поверил в то, что с бесом покончено навсегда.
Хватаясь за стену, Гектор продолжал пробираться вперед по плавно поворачивающему коридору. Добравшись наконец до угла, он увидел дверь часовни и вставленный в скобу на стене горящий факел. Держа в одной руке свой медицинский саквояж, а другой рукой хватаясь за стену, Гектор пытался прийти в себя, но с каждой секундой ему становилось все хуже.
Собрав в кулак всю свою волю, Гектор открыл дверь, снял со стены факел и вошел в часовню Бренна.
Приблизившись к жертвеннику, он поставил медицинский саквояж в ногах лежащего на гранитной плите тела и только после этого перешел к изголовью. Там Гектор взялся руками за кончик погребального савана и осторожно приподнял ткань, обнажив прекрасное спокойное лицо Амелии. Все заботы об умершей королеве Гектор взял на себя, сам следил за тем, чтобы все было сделано так, как положено, когда речь идет о похоронах царской особы. Рану на груди королевы Гектор зашил собственноручно, он же подобрал травы и мази, которые предохраняли тело Амелии от разложения.
– Я так сожалею о том, что случилось, ваше величество, – шмыгнул носом Гектор, осторожно притрагиваясь рукой к застывшей щеке королевы. – Обещаю, я доставлю вас к Дрю, даже если мне придется умереть ради этого.
На Гектора с новой силой обрушилась дурнота. Он покачнулся, ухватился за край жертвенника, чтобы не упасть, затряс головой, пытаясь таким способом справиться с головокружением. Внезапно у Гектора онемела вся левая сторона тела, он покачнулся, поехал вдоль края стола и столкнул на пол свой стоявший в ногах тела Амелии саквояж. От удара саквояж раскрылся, часть склянок при этом разбилась, другие со звоном раскатились по всей часовне.
Гектор выронил факел, поднес освободившуюся руку к своей голове, с силой нажал себе на глазное яблоко, пытаясь справиться с тошнотой. Ему казалось, что его череп раскалывается на части.
– Останови же ее, магистр недоделанный! – прикрикнул Гектор на самого себя, когда боль неожиданно усилилась. Магистру казалось, что ему протыкают ножами уши, прижигают раскаленной кочергой глаза, ему стало трудно дышать из-за забившего весь нос омерзительного запаха магического желтого порошка – бримстоуна. Гектор вновь попытался крикнуть, но на этот раз не смог издать ни звука – его горло словно стиснула невидимая рука. Хрипело лишь одно легкое, пробитое кончиком рогов лорда-оленя.
Во рту Гектор чувствовал привкус крови и желчи, соли и серы. Он перестал понимать, где он находится и что и с ним происходит, превратился в один лишь комок боли, переполнявшей, убивавшей его.
«Изгнал, говоришь, меня, братец? Нет, когда мне нужно, я возвращаюсь. И все знания, что ты накопил в своей жалкой головке…»
Колени Гектора подогнулись, он свалился на пол, стукнувшись головой о край жертвенника. Последним, что он услышал в надвигающейся тьме, был шепот.
«…Пошли для тебя прахом… Не раскрылся твой талант, поросеночек…»
– Милорд? – позвал Ринглин, спеша ко входу в часовню Бренна. К этому времени освобожденные узники уже были на пути из Айсгардена, шли по туннелям под горой Уайтпикс. С ними был Айбел, которому, разумеется, не терпелось, чтобы его товарищ как можно скорее их нагнал. Вечно хихикающий коротышка терпеть не мог оставаться один, без своего напарника, они были неразлучными уже много лет. У Ринглина имелись сомнения относительно плана Гектора, но он понимал, что по-другому никак не получится. События в Стурмланде явно разворачивались в самом худшем направлении. Сейчас всем им нужно прорываться под горой, а дальше попробовать найти способ добраться до Дейлиленда.
– Лорд Гектор?
Ринглин спешил как можно скорее вернуться к своему хозяину, ему хорошо был известен импульсивный, непредсказуемый характер Гектора. Ринглин посмотрел на бронзовую застежку, которую нес в руке, на геральдический символ, представлявший такую большую ценность для лорда-кабана.
Снова зажав застежку в кулаке, Ринглин вновь позвал, подходя к открытой двери часовни.
– Гектор?
В часовне царил беспорядок. Ринглин осторожно прошел вперед, перешагивая через стеклянные осколки и мусор, задел ногой какую-то склянку – она зазвенела, волчком закрутившись на каменных плитах. На полу возле жертвенника догорал брошенный факел. Повсюду валялись выпавшие из медицинского саквояжа Гектора флаконы. Ринглин нагнулся, чтобы поднять факел, и затаил дыхание.
На полу телохранитель увидел знакомые следы, которые оставлял его хозяин во время своих занятий черной магией. Жертвенник был окружен неровной чертой, нарисованной на полу порошком бримстоун. Рядом лежала черная свеча, накапавший с нее воск лужицей собрался рядом со все еще дымящим фитилем. Такие свечи Гектор всегда использовал во время своих сеансов общения с мертвыми. Ринглин выпрямился, высоко поднял над головой факел, заранее ужасаясь тому, что он должен будет сейчас увидеть.
Королева внешне не изменилась, все еще была такой же красивой, как и несколько ночей назад, когда они перенесли ее тело в эту часовню. Ее длинные седые волосы оставались заплетенными в уложенные на голове косы. На кожу цвета слоновой кости ложились отблески огня от зажженного факела. Красные губы Амелии были чуть приоткрыты, казалось, она дышала. Нет, это бред, сумасшествие! Ринглину точно было известно, что королева мертва. Внезапно Амелия открыла глаза, и они как два ярко-синих огня обожгли, потрясли видавшего виды разбойника и убийцу.
Ринглин с ужасом и омерзением смотрел на королеву, беззвучно шевеля губами, не в силах вымолвить ни слова. За спиной телохранителя раздался шорох, затем из теней вышла фигура. Это был Гектор.
Когда Ринглин подошел к своему хозяину, Гектор положил ему руку на плечо, притянул ближе к себе. В живот телохранителя по самую рукоять вошел клинок инкрустированного драгоценными камнями кинжала. Гектор схватил Ринглина за плащ у самого горла, притянул еще ближе к себе и злобно прошептал телохранителю в самое ухо:
– Ты назвал меня вечно пьяным дураком. А кто из нас теперь в дураках, а, Ринглин?
– За что, Гектор? – выдохнул Ринглин, брызжа кровавой слюной.
Магистр вырвал из руки Ринглина брошь в виде фигурки кабана, а затем оттолкнул своего бывшего телохранителя назад, прямо в объятия вурдалака. Бледные тонкие руки обхватили Ринглина, в плечо ему впились зубы ожившей королевы Амелии.
– Боюсь, что Гектора больше нет, – сказал лорд-кабан, прикалывая застежку к плащу. Он стянул со своей левой руки кожаную перчатку и с радостным изумлением принялся рассматривать почерневшую ладонь. Затем повернулся спиной к ожившей королеве и закончил, не обращая внимания на леденящие кровь крики Ринглина: – Сейчас ты говоришь с Винсентом, приятель.
Часть VIВолны войны
Глава 1Изумрудный лес
Из десяти пиратов, вызвавшихся участвовать в наземной экспедиции, ни одному не доводилось прежде ступать ногой на берег Баста. Жуткая жара, бесконечный тропический лес, крики каких-то странных, неведомых зверей постоянно напоминали путникам о том, что они оказались в чужом, враждебном им мире. Дополнительные неудобства создавала надетая на пиратах амуниция личной гвардии Опал – затрудняющие движение тесные позолоченные нагрудные пластины и сжимающие голову, раскаляющиеся на солнце шлемы. Со стороны, впрочем, эта амуниция делала пиратов похожими на отряд бесстрашных, уверенных в себе воинов-бастийцев с закинутыми за спину щитами, с покачивающимися у бедра короткими прямыми мечами.
В группе помимо десяти солдат было еще три верлорда, они вместе со всеми пробирались сквозь густую изумрудную зелень джунглей. В одном строю с пиратами шагала Уитли, а Дрю возглавлял отряд. На них были надеты такие же, как у остальных, нагрудные пластины, на головах блестели заметные издалека позолоченные шлемы. Веги в отряде не было, граф остался на борту своего «Мальстрема» и на всех парусах спешил сейчас в Брагу, на родину лордов-пантер, спасать детей Опал.