очить перед всеми моего славного мальчика? Не забывай, ты осмелилась заикнуться о прославленном воине, о герое Баста! Его репутация вне всяческих подозрений. Кого ты пытаешься испачкать грязью? Пребывание в Лиссии не пошло тебе на пользу, оно окончательно испортило твой характер, проявило в нем самые худшие черты!
– Вы ошибаетесь, Оба, – сказал Дрю. К затылку лорда-пантеры неожиданно прикоснулся кончик меча Мунбренд. – Лиссия проявила лучшие черты в характере Опал. А теперь отпустите ее.
При виде солдата с приставленным к шее лорда-пантеры мечом по залу разнеслись тревожные вскрики. Оба продолжал держать дочь за горло, но постепенно ослаблял хватку. Многие из находившихся в зале солдат бросились вперед, но матросы с «Мальстрема» окружили троих верлордов плотным кольцом и выхватили свое оружие. Уитли сорвала с головы шлем, затем разорвала удерживавшие ее нагрудник ремни, и позолоченная броня со звоном рухнула на полированный мраморный пол. На руках Уитли появились когти, на руках набухали мускулы, кожа начала покрываться медвежьим мехом. Уитли была не единственной, кто начал трансформироваться. Преображаться начали и многие другие из собравшихся в зале верлордов, из-под рвущихся на куски белых туник начали проступать очертания их звериных тел.
– Все назад! – крикнул Дрю, сбрасывая с себя обрубком левой руки позолоченный шлем. Шлем упал на пол, закрутился, как волчок, отражая падающие на него солнечные лучи, потом остановился и замер. Лицо Дрю к этому времени уже преобразилось, сквозь быстро густеющую темную шерсть как два солнечных диска сверкнули желтые волчьи глаза.
Бастийцы дружно закричали, узнав, кто стоит перед ними, но тем не менее так же дружно попятились назад, дальше от стоящих кольцом пиратов с «Мальстрема». Большинство трансформировавшихся верлордов принадлежали к семейству кошачьих – в глазах запестрело от светлого, темного, полосатого и крапчатого меха.
Но были здесь верлорды и других видов, приехавшие со всех концов континента: лорды-птицы, лорды-рептилии, лорды-обезьяны, лорды-носороги, и этот список можно было бы продолжать и продолжать.
– Отпустите ее, Оба, – грозно прорычал Дрю, обжигая своим дыханием ухо лорда-пантеры.
Оба опустил руки, и Опал свалилась на пол, корчась и кашляя. Уитли немедленно подбежала, встала над леди-пантерой, оглядываясь и грозно рыча на любого, кто осмеливался сделать хотя бы шаг в их сторону. Дрю обхватил рукой лорда Оба за шею, опустил кончик Мунбренда к его пояснице.
– Одно резкое движение, и вы покойник, милорд, – сказал Дрю. – На вашем месте я бы не пытался больше заткнуть леди рот. Пусть говорит.
Дрю посмотрел в сторону Опал. Леди-пантера уже поднялась на четвереньки и продолжала кашлять, выплевывая на мраморный пол сгустки крови. Верховный лорд Тигара сошел со своего трона и подошел ближе, пристально глядя на Волка, Медведицу и матросов с «Мальстрема», направивших на него свои мечи.
– Лучше благодарите своего лиссийского бога за то, что у вас посеребренные клинки, – сказал лорд-тигр, стремительно трансформируясь. Еще секунда, и перед пиратами вырос громадный зверь с ярко-оранжевой, покрытой черными полосами, шкурой. При виде Тигра многие пираты пришли в замешательство.
– Не бойтесь, парни, – сказал Дрю. – Он ничего вам не сделает. Пока что.
– Ты прав, Волк, – произнес Тигара. – Ваша смерть подождет до тех пор, пока мы не выслушаем Опал. Мне любопытно будет узнать, что заставило ее проделать безумное морское путешествие в компании со своим смертельным врагом. Мы воюем с вами уже целый год, постоянно пытаясь отыскать тебя, чтобы сломить сопротивление твоих друзей, и вот сюрприз – ты сам явился сюда, чтобы подставить свою глотку под наши клыки! А тебя-то как на это угораздило? Странно. – Тигара перевел взгляд на лорда-пантеру и спросил: – Вы в порядке, лорд Оба? Обещаю, что, когда все закончится, вы получите Волка в свое полное распоряжение.
– Не слушайте ее, – сказал лорд-пантера.
Дрю легонько кольнул его в спину кончиком Мунбренда, и Оба невольно дернулся в объятиях Волка.
– Похоже, заткнуть дочери рот для вас важнее, чем позаботиться о спасении собственной жизни, – заметил Дрю, переводя взгляд на лорда-тигра. – А это не кажется вам странным, лорд Тигара?
– Молчи, сын Вергара, – зарычал Тигара, наблюдая за тем, как Уитли помогает Опал подняться на ноги.
Леди-пантера подняла голову, потирая свое смятое отцовской лапой горло.
– Я желаю слышать, что хочет сказать нам Красавица из Баста, – произнес лорд-тигр.
Глава 5В западне
Еще никогда Гектор не чувствовал себя таким беспомощным. Он видел тело, брошенное на пол перед каменным троном правителей Айсгардена. Вокруг трупа была прочерчена неровная линия, нанесенная порошком бримстоун. С внешней стороны круга пальцем были начерчены символы-обереги. Гектор с ужасом следил за тем, как его собственный покрытый черным воском кулак высоко поднялся в воздух. Помимо воли Гектора с его губ слетали магические заклинания. Затем кулак ударил о землю.
Гектор охотнее согласился бы умереть тогда в часовне Бренна, чем переживать весь этот ужас ада. Но сознание постепенно возвратилось к нему – вначале оно было зыбким, как во сне. Это состояние было знакомо Гектору, именно так он чувствовал себя во время своих лунатических прогулок. Как и в тех, прежних, кошмарах тело Гектора двигалось по дворцу Айсгардена само по себе, помимо его воли. Ощущение было таким, будто он заперт в западне своего физического тела и у него потеряна связь с собственным сознанием, разумом, волей.
Гектор надеялся, что вот-вот проснется, но этот момент никак не наступал. О том, что не может вырваться из своего кошмара, Гектор окончательно понял, когда увидел самого себя, отдающего приказы угру Два Топора и другим своим телохранителям. Тело Гектора больше не было подвластно его воле.
И Гектор не был лунатиком, когда до этого бродил по ночам. Нет, это Винсент практиковался управлять Гектором и ждал возможности захватить власть над ним. Теперь Винсент полностью овладел телом Гектора и не собирался отступать. Магистр оказался запертым внутри себя самого, а Винсент продолжал от имени и под видом Гектора совершать все новые и новые злодейства. Поднятая из мертвых Амелия и зарезанный Ринглин были лишь пробными камнями, первыми игрушками в руках Винсента. Ритуал общения с мертвыми Винсент выучил назубок когда был еще бесом и теперь четко знал, как это делается. Единственным облегчением для Гектора было знать, что Карвер, Манфред и сотни других ни в чем не повинных бывших заключенных успели уйти и находятся сейчас на проложенной в горной толще тропе. В тюрьме оставалась лишь одна заключенная, и теперь она оказалась в руках Винсента.
В прошлом Гектор узнавал от мертвых то, что ему было нужно, а затем отпускал их души на вечный покой, освобождая от жуткого пребывания в их собственном остывшем, начинающем разлагаться теле. Винсент, пробуждая мертвых, подобных угрызений совести не испытывал и с ожившими мертвецами не церемонился. Он полностью взял под свой контроль восставших из мертвых Ринглина и Амелию, привязал их к себе с помощью магических заклинаний и теперь с восторгом наблюдал за тем, как ожившие трупы ковыляют следом за ним, покорно выполняя все его приказы. Ринглин и Амелия стали первыми, на ком экспериментировал Винсент, но явно не будут последними. Брат Гектора только-только входил во вкус.
«Остановись, Винсент, – сказал Гектор так, чтобы его слова долетели только до ушей брата. – Остановись, умоляю».
– Восстань, тварь, и отвечай своему хозяину, пробудившему тебя от вечного сна! – не обращая внимания на слова Гектора, произнес занятый своим делом Винсент.
Лежавшее внутри очерченного бримстоуном круга мертвое тело шевельнулось, неуверенно приподнялось, медленно повернуло голову в сторону лорда-кабана. Открылись глаза, в них мелькнули голубые огоньки. Эти огоньки были хорошо знакомы Гектору, в свое время он видел их в глазах оживших мертвецов, Детей Голубого пламени. Перед ним на ноги неуверенно поднимался воскресший труп герцогини Фрейи, леди-медведицы из Айсгардена. Мертвая герцогиня огляделась, узнавая высокие сводчатые потолки, колонны и свой собственный каменный трон.
– Я… дома? – прошептала она.
– В известном смысле да, ваша светлость, – ответил Винсент, неловко поднимаясь с колен и потирая левую сторону груди, где продолжало болеть пробитое рогом Манфреда легкое.
«Ты до сих пор не смог залечить мою рану? Это хорошо, – подумал Гектор. – Буду молиться, чтобы в эту проклятую грудную клетку попала инфекция и началось воспаление».
– Ты желаешь этому телу смерти, братец? – сказал Винсент, обращаясь к Гектору. – Нужно ли это понимать так, что ты окончательно отказываешься от него?
«Ты меня слышишь?» – ахнул Гектор.
– Разумеется, все время слышу, просто не обращаю на тебя внимания. Видит Бренн, ты плаксивый маленький гаденыш. Я тебя так же доставал в свое время?
«Прекрати это безумие, Винсент, пока еще не поздно!»
Винсент почесал себе подбородок, словно обдумывая предложение Гектора.
– Знаешь, меня уже тошнит от твоего нытья. Мне кажется, я уже тысячу раз все это слышал. По-моему, точно так же умолял тебя каждый неудачник, которому не повезло встать у тебя на пути, нет?
«Но в конечном итоге я понял, насколько был неправ, – сказал Гектор. – Прошу тебя, ради всего святого, что есть на свете, прекрати это безумие!»
– Не твое дело приказывать, что я должен делать. Тоже мне, проповедник нашелся! Ты сам чудовище, если вспомнить все, что ты творил, пока обладал этим телом. Только теперь оно больше не твое, понял? И никогда больше не будет твоим.
Бес овладел телом Гектора всего несколько часов назад, но уже чувствовал себя в нем как у себя дома. И явно наслаждался тем, что может распоряжаться им по своей воле.
– И не надейся, что тебе когда-нибудь удастся вырваться из той тюрьмы, в которую я тебя засадил, Гектор, – сказал Винсент, поворачиваясь к леди-медведице, которая, пошатываясь, стояла перед ним. Почесал себе висок своим – теперь уже своим! – черным костяным пальцем. – Теперь будешь вечно сидеть там.